История Спарты (период архаики и классики)
Шрифт:
Около 513 г. подобную попытку предпринял Меандрий, бежавший в Спарту правитель Самоса, в надежде на получение военной помощи для борьбы с персами. Геродот утверждает, что Клеомен добился у эфоров санкции на немедленное выдворение Меандрия из Спарты, дабы тот не успел подкупить все руководство страны (III, 148).
Следующая очень похожая история, рассказанная Геродотом, относится ко времени Ионийского восстания. В 499 г. Клеомена пытался подкупить Аристагор, тиран Милета. Он рассчитывал склонить царя к походу против персов (V, 49-51). Еще два эпизода у Геродота связаны с военными походами Клеомена. В 494 г. царя обвинили в получении взятки от аргосцев за отказ от штурма города Аргос (VI, 82, 1), а в 491 г.
– в получении взятки от афинян за организацию похода против Эгины (VI, 50). Поскольку ни одно из обвинений против Клеомена не было доведено до суда, для Геродота так же, как и для нас, вопрос о том, был ли Клеомен взяточником, остается открытым. Но
Кроме Клеомена Геродот называет еще одного спартанского царя - Леотихида, уличенного в получении взятки. В 476 г. Леотихид возглавил военную экспедицию в Фессалию, и, хотя первоначально действовал очень удачно, внезапно прекратил всякие военные действия. Геродот не сомневается, что царь получил от фессалийских Алевадов взятку. Он даже сообщает подробности этой нехорошей истории: "хотя он [Леотихид] легко мог покорить всю страну, позволил подкупить себя большими деньгами. Леотихида застали на месте преступления: он сидел в своем собственном стане на мешке, полном золота", который только что получил от врагов своей родины (VI, 72; ср.: Plut. De malign. Her. 21, 2).
В Спарте Леотихид был привлечен к суду и был бы казнен, если бы он не успел бежать в Тегею, где скрывался на священном участке храма Афины Алеи, опасаясь, по-видимому, депортации и казни (Paus. III, 7, 9). Дом его по приговору суда разрушили.
Вот те эпизоды, связанные с коррупцией спартанской элиты, которые мы находим у Геродота.
Фукидид к списку Геродота добавляет еще два имени спартанских царей, подозреваемых в коррупции: Агиада Плистоанакта и Еврипонтида Агиса II. Оба эпизода связаны с их военной деятельностью.
Плистоанакта обвиняли в том, что в 446 г. он вместе с эфором Клеандридом взял от Перикла 10 талантов за то, чтобы увеcти войско из Аттики. В Спарте царя судили и приговорили к огромному штрафу (согласно Эфору, штраф составлял 15 талантов [024_137]– Schol. ad Aristoph. Nub. 858 f.). Плистоанакт то ли не захотел, то ли не мог выплатить его и бежал из страны. По свидетельству Фукидида, опальному царю разрешили вернуться домой только через 19 лет. Все это время он скрывался в Аркадии на территории священного участка Зевса "из страха перед согражданами", как поясняет Фукидид (II, 21, 1; V, 16, 3).
024_137
Сам факт присуждения царей к денежным штрафам - явное свидетельство того, что, по крайней мере, уже в V в. спартанские цари имели право иметь деньги и хранить их у себя в домах. Штрафы, к которым присуждались цари, были, вероятно, соразмерны их состояниям.
Второй эпизод, имеющий отношение к теме коррупции в Спарте, приведен у Фукидида в связи с походом союзников против Аргоса в 419 г. Этот поход возглавлял Агис II. Однако по неизвестной причине, возможно получив крупную взятку, царь отказался от генерального сражения и, даже не известив своих союзников, вернулся домой. История была настолько скандальной и неприличной, что сразу же по возвращении из похода Агиса судили.
По решению суда его дом должны были срыть до основания, а на самого царя наложили огромный штраф в 100 тысяч драхм (около 17 талантов). Позже Агису удалось добиться оправдания: по-видимому, факт подкупа доказан не был (Thuc. V, 63; см. также: Diod. XII, 78).
Эти два эпизода, приведенные Фукидидом, представляют для нас огромный интерес. Ведь оба царя, подозреваемые в коррупции, действовали не одни, а вместе со своими советниками-эфорами, которые были приставлены к царям для осуществления надзора за их поведением во время военных кампаний.
Надо сказать, что данных, свидетельствующих о получении взяток эфорами, значительно меньше, чем подобных сведений о царях и высшем военном руководстве. Но это, скорее всего, объясняется вовсе не тем, что эфоры были менее коррумпированы, чем остальные ветви власти. В силу избирательности наших источников мы несравненно больше знаем о спартанских царях и полководцах, чем о коллегии эфоров. Однако традиция сохранила все же несколько примеров продажности и эфоров.
Так, согласно преданию, спартанцы в 478-477 гг. допустили восстановление в Афинах городских стен, разрушенных персами, только потому, что Фемистокл сумел подкупить эфоров (Theopomp. ap. Plut. Them. 19, 1). Такова, по крайней мере, версия историка Феопомпа. Впрочем, следует указать на то, что существуют сильные сомнения относительно достоверности предания, связывающего восстановление стен с проделками Фемистокла. Возможно, это не более чем исторический анекдот. Конечно, следует с известной мерой недоверия относиться к историям, связанным с диффамацией Фемистокла. В них можно усматривать определенную историографическую условность. Это тем более касается данного случая. Ведь о взятке, якобы данной Фемистоклом эфорам, сообщает только Феопомп, известный своим крайне недоброжелательным отношением к Фемистоклу как представителю ненавистной ему афинской демократии [024_138] .
024_138
О политических пристрастиях Феопомпа см.: Борухович В. Г. Политические взгляды Феопомпа // УЗ ГГУ. Вып. 66. Сер. ист. фил. Горький, 1959. С. 189-197. Кроме версии Феопомпа Плутарх приводит и второй вариант, представляющий собой краткий пересказ пространного сообщения Фукидида о восстановлении стен (I, 89, 3-93, 2). Ни у Фукидида, ни у Эфора (Эфору следуют Диодор (XI, 39) и Корнелий Непот (Them. 6, 2)) нет даже намека на взятку. Хотя, с другой стороны, у нас нет оснований и полностью отвергать предание о взятке. Из слов Фукидида о дружбе, которую питали спартанцы к Фемистоклу (I, 91, 1), следует, что этот афинянин вполне мог иметь среди спартанцев друзей, а возможно, и гостеприимцев. Наличие подобных контактов делает более правдоподобной версию о подкупе им эфоров. В защиту этой версии выступает, например, Н. Д. Фюстель де Куланж (Fustel de Coulanges N. D. Nouvelles Recherches... P. 92). Не возражает против нее и А. Гомм. По его мнению, ни один иностранец не пользовался в Спарте таким авторитетом, как Фемистокл и Алкивиад (Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. I. Oxford, 1950. P. 258 ).
Но, как следует из наших источников, чаще всего случаи коррупции в среде эфоров были связаны с их деятельностью в качестве советников при спартанских царях. Истории с царями Плистоанактом и Агисом II в этом отношении хрестоматийны. Так, главным советником при юном царе Плистоанакте состоял эфор Клеандрид, отец Гилиппа [024_139] . С помощью огромной взятки в 10 талантов Перикл убедил эфора, а за ним и царя, увести войско из Аттики. В Спарте за это преступление Клеандрид заочно был присужден к смертной казни (Diod. XIII, 106, 10; Plut. Per. 22; Nic. 28, 5). Ему, впрочем, удалось бежать и обосноваться в Фуриях (Thuc. VI, 104, 2; Strab. VI, 1, 14, р. 264; Polyaen. II, 10).
024_139
Атимия, которой был подвергнут Клеандрид, по-видимому, имела тяжелые последствия для его сына Гилиппа. Как полагает Д. Лотце, ко времени бегства своего отца Гилипп еще не был взрослым человеком. Внезапное прекращение обязательного для спартиата общественного воспитания означало для него потерю, по крайней мере, части гражданских прав и переход в разряд мофаков (Lotze D. Movqake" // Historia. Bd. XI. 1962. Hf. 4. S. 434).
Версию о том, что инициатором преступления был именно эфор Клеандрид, передают только поздние авторы. Однако в защиту аутентичности этой истории можно высказать несколько, правда, косвенных соображений. Во-первых, Клеандрид, не дожидаясь суда, бежал из Спарты и, как сообщает Фукидид, стал гражданином Фурий (VI, 104, 2), во-вторых, Перикл в своем финансовом отчете отметил сумму в 10 талантов, которую он истратил "на нужное дело". И, по словам Плутарха, "народ принял этот отчет, не входя в подробности" (Per. 23). По-видимому, все хорошо знали, на что именно пошли эти деньги. Наконец, в-третьих, его сыну Гилиппу в дальнейшем, после осуждения отца, уже пришлось идти дорогой мофака (Phylarch. ap. Athen. VI, 102, 271 e-f; Aelian. V. h. XII, 43).
Спартанского царя Агиса II в Аргос также сопровождал всего один эфор (Thuc. V, 60, 1), который, очевидно, был подкуплен, ибо не возражал против действий царя. Обычай посылать в действующую армию эфоров ведет свое начало еще от эпохи Греко-персидских войн (Her., IX, 76). Количество эфоров при этом не оговаривалось, но чаще всего царя сопровождал только один эфор. Скандалы, связанные с совместным получением взяток царями и сопровождавшими их эфорами, вынудили спартанские власти изменить существовавший ранее порядок. По сообщению Фукидида, это произошло вскоре после судебного процесса над Агисом II и его советником-эфором. "Лакедемоняне, - пишет Фукидид, - приняли по этому случаю постановление, какого еще никогда не было у них: они приставили к царю десять спартиатов советниками..." (V, 63, 4). Руководство спартанской армией теперь стало осуществляться коллегиально, что априори затрудняло сговор между царем и его сильно увеличенным штабом. К концу Пелопоннесской войны, как видно из сообщений Ксенофонта, каждого спартанского царя кроме советников стало сопровождать уже два эфора вместо одного (Lac. pol. 13, 5; Hell. II, 4, 36). Решение увеличить присутствие эфоров в армии с одного до двух выглядит как очередная превентивная мера, острием своим направленная на предотвращение коррупции в армии.