История тайных обществ, союзов и орденов

Шустер Георг

Известно, что египтяне с древнейших времен занимались практической химией. Факт составления ими целебных врачебных препаратов и противогнилостных веществ для бальзамирования трупов и до совершенства доведенное искусство выделки металлов дают основание заключить об очень значительных сведениях египтян в области химии.

Из Египта тысячелетние зародыши химических познаний распространились по всем странам мирового государства Рима, но, увы, лишь для того, чтобы вскоре увять в ретортах алхимии.

Слово «хеми» («хами», «хоми») впервые встречается у Плутарха (De Isid et Osiri cap 33),который обозначает им Черное Царство на берегу Нила. Этим же словом обозначали и символ темного и тайного. Так, первоначально «хеми» означало египетскую или таинственную науку, позже таинственное или «черное» искусство. В 345 г. у Фирмика Матерна употребляется термин «scientia chimiae»,а

в 970 г. лексикограф Свида в своем Словаре объясняет слово «хеми» как «искусственное приготовление золота и серебра». Арабы называли эту науку с прибавкой частицы «ал» — «кимиа» или по начальной букве именовали ее таинственно — наукой «К». Вследствие этого она стала общеизвестна иод названием алхимии.

Получив в свои руки завещанные стариной рецепты для сплавки металлов, немудрено было прийти к подделке металлов и искусственной выделке золота, к тому же путаница, царившая в римской монетной системе, представляла большой соблазн к этому. В 296 г. эдиктом императора Диоклетиана было повелено сжечь пресловутые книги, приписываемые легендарному Гермесу. По — видимому, подделка золота достигла к этому времени небывалых размеров. Множество сочинений алхимического содержания стало жертвой запретительного эдикта императора, но вскоре появились новые, а в последующие столетия они становились все многочисленнее, причем сохраняли все особенности этого рода литературы, то есть разные таинственные намеки, загадочные и невыполнимые предписания.

Вера в алхимию, развитая и сохраненная арабами, этими талантливыми преемниками духовной жизни греческого мира, достигла, благодаря им, Испании, а отсюда прошла каким-то триумфальным шествием по всем христианским странам Европы. В XIII в. все авторитеты в области естествознания высказались в пользу алхимии, оказали в этом смысле огромное влияние на ее развитие и сохранили веру в нее и на последующие времена. В начале XIV в. изготовление золота приняло такие размеры, что папа Иоанн XXII выступил в 1317 г. против приверженцев этого искусства с буллой, грозившей им тяжелыми карами. Однако это не оказало никакого действия. Алхимическая дурь уже неискоренимо засела в человеческих головах.

В 1423 г. английский король Генрих VI в целом ряде указов, обращенных ко всем представителям духовенства и ученого мира, убедительно призывал к отысканию камня мудрых. Германские императоры Рудольф II (1576–1612), Фердинанд III (1637–1705), Леопольд I (1658–1705) охотно выслушивали от странствующих алхимиков указания по вопросу о превращении неблагородных металлов в благородные, осыпали их всякого рода милостями, но требовали более точных сведений о камне мудрых, чем могли дать вопрошаемые, которых за это и подвергали жестоким казням. Немецкие князья следовали высокому примеру императоров. У курфюрста Бранденбургского Иоакима II работало множество алхимиков. У сына его и преемника Иоанна Георга состоял на службе знаменитый химик Леонгард Турнейссер (род. 1530 г. в Базеле). Сначала он был золотых дел мастером и фельдшером, потом стал солдатом, работал в различных горных и плавильных мастерских Германии, был механиком в Нюрнберге, золотых дел мастером в Страсбурге и Констанце. В 1560 г., по поручению эрцгерцога Фердинанда, он объехал Шотландию и Оркнейские острова, Испанию Португалию и Восток, Венгрию и Чехию и собрал сведения по медицине и архитектуре. По возвращении он поселился во Франкфурте — на — Одере и там стал издавать книги по медицине. Тут он познакомился с курфюрстом Иоанном Георгом и сделался его лейб — медиком (1571). Его слава быстро распространилась по всем странам. Не раз утверждали, но никогда не было доказано, что он морочил своего патрона своими алхимическими бреднями. Великий курфюрст Фридрих Вильгельм тоже верил в герметическое искусство и если и не держал собственных алхимиков, однако вечно вел с бродячими мастерами этого дела переговоры о приобретении рецептов для добывания золота. Он обратил свое внимание на саксонского алхимика Иоанна Кункеля, человека почтенного, который и поступил к нему на службу в роли «тайного камердинера». Правда, он не занимался выделкой золота, но зато с большим успехом трудился над фабрикацией стекла. Он добывал опаловое, рубиновое и другие сорта стекла и выделывал из него драгоценные сосуды. После смерти его важного покровителя он поступил на службу к шведскому королю Карлу XI, который возвел его в 1691 г. в дворянское достоинство. Умер он в 1703 г. Можно было бы привести еще бесконечное множество примеров, как князья и государи, духовные и светские, в то бедное деньгами время, бесплодно приносили целые богатства в жертву обманчивой мечте.

В XV в. мы встречаем весьма сведущего химика и настоящего

исследователя в области химических наук, но в то же время суеверного мечтателя Василия Валентина. О личности его нет никаких сведений. Он известен только как автор многочисленных алхимических сочинений. Вероятно, под этим громким именем скрывался монах из монастыря Св. Петра в Эрфурте. В эту эпоху именно монастыри были, главным образом, центром химических изысканий.

Под влиянием гениального Парацельса, который задачу алхимии видел уже не в одной только искусственной выделке благородных металлов, но и в составлении целебных химических препаратов, — герметическое искусство получило толчок к развитию новой стороны.

Полное его имя было Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст из Гогенгейма (1493–1541). Это был человек, богато одаренный, бескорыстный, простой и набожный, он учился во французских и немецких университетах, объехал значительную часть Европы, Египет и Восток. По возвращении Парацельс стал преподавателем в Базельском университете. Его блестящее дарование и необыкновенные успехи в качестве врача приобрели ему множество учеников и последователей. Но его свободный образ жизни, а главное, черная зависть конкурентов, врачей старой школы, привели его вскоре к непримиримой вражде с городским советом. В 1524 г. снова началась для него бродячая жизнь, и он переходил, не зная покоя, с места на место. Он умер нищим в Зальцбурге, около 1541 г. В многочисленных трудах Парацельса отражается бурная жизнь и беспокойная личность этого человека. Рядом с превосходными научными наблюдениями тут имеются самые рискованные суждения из области алхимии и астрологии. Притом же его сочинения часто написаны туманным запутанным и причудливым языком. Впрочем, трудно определить, насколько это нужно отнести на счет невежественности и злонамеренности переписчиков, тем более что большая часть его сочинений была записана под диктовку и расходилась только в рукописном виде.

В первые десятилетия XVII в. вера в возможность искусственного добывания золота и серебра победила все сомнения. И даже врач Иоанн Батист ван Гельмонт (ум. 1694), которому принадлежит почетное место в истории медицины, совершенно серьезно высказывал свое убеждение в том, что Парацельс действительно обладал камнем мудрецов (lapidus chysopoei verus compos).

Несмотря на то что жизнь большинства алхимиков представляла собой длинную цепь горьких разочарований, несмотря на то что почти всем ее адептам вместо ожидаемых богатств выпадала на долю лишь нужда и нищета, как единственная награда за их труды, однако такой печальный опыт не в силах был уменьшить число приверженцев этого искусства или же совсем удержать этих умственно ослепленных людей от дальнейших безумных начинаний. Напротив того! Так как единичными усилиями не удалось достигнуть вожделенной цели, то приверженцы алхимии пришли к старой, многократно испытанной в важных событиях жизни, идеи немецкого мещанства, соединиться в корпорацию, чтобы общими силами добиться обладания камнем мудрости. И вот в XVII в. повсюду стали возникать алхимические общества, которые обменивались между собой своими опытами и советами, трудились, не зная отдыха, над практическими опытами и пробами, но вместе с тем опьяняли себя и теософическими парами теоретической мистики.

Кое — какие, правда скудные, сведения имеются о так называемых Союзах Алхимиков в Ростоке и Нюрнберге. Однако, по всем признакам, такие же общества существовали, помимо Вены и Праги, еще в Браунштейге, Гельмштадте, Люненбурге, Гамбурге, Бремене, Эрфурте Данциге, Мантуе, Венеции, Амстердаме и Гааге. В 1676 г. Иоанн Вульферт, друг Лейбница, впоследствии член Берлинской академии, объехал Германию и посетил все эти общества. Кроме того, Orvill Occulta Philosophiaсообщает о них немало сведений, по — видимому вполне достоверных.

Основателем Ростокского общества был Иоахим Юнгий (1587–1657). Он был в одно и то же время и выдающимся естествоиспытателем, и математиком, и врачом, так что не без оснований получил имя немецкого Бэкона, и состоял в дружеских отношениях с Лейбницем, Амосом Коменским и другими выдающимися современниками. Он учился в Падуе, был принят в тамошнюю Академию, а потом несколько лет, начиная с 1619 г., жил в Ростоке. Здесь тогда проживало несколько единомышленников и друзей Андреэ, как Стефан Штейн и Анжело Сала, изгнанный из Италии за свои вероучения, а впоследствии состоящий членом Общества Пальмы, и где сам Юнгий, как это явствует из его переписки, завязал дружеские отношения с художниками и писателями. Общество в глубокой тайне держало список своих членов и свои обряды, а задачей своей ставило «изыскание истины из разума и опыта» или же «освобождение всех искусств и наук от софистики».