История темных лет
Шрифт:
— У тебя чудесные волосы, — сказал Ричард, радостно улыбаясь и ласково перебирая отросшие локоны, — через месяц косы можно будет заплетать, — он погладил ее по лицу, и увидев, как девушка недовольно нахмурилась, улыбнулся еще шире. — Ты прости меня за эту вольность. Коста сказал, что через неделю-другую ты уже сможешь вставать. Значит, через месяц за наглость сможешь выплеснуть мне в лицо весь чай королевства, — и засмеялся, увидев, как ее глаза удивленно расширились. — Если хочешь, я буду дарить тебе по сервизу в день, и ты сможешь разбивать его в знак протеста, только, пожалуйста, не о голову Криса, второй раз он не переживет.
В ее глазах заплясали веселые огоньки, и он
Сэнди с сомнением посмотрела на него и неуверенно кивнула.
Ричард нежно укутал девушку в теплый, пушистый плед, вынес на балкон и усадил к себе на колени. Он тихим голосом начал рассказывать историю этого замка, ласково прижимая ее голову к своему плечу. Девушка моментально уснула на его руках, опьяненная свежим морским воздухом и убаюканная вкрадчивым голосом. Сердце Ричарда переполнялось счастьем и умиротворением. Он замолчал и, крепче обняв драгоценную ношу, любовался безмятежным лицом любимой.
Очень больно ворошить прошлое, но не менее тяжело забыть пройденный путь, отринуть от себя минувшие потери и поражения, боль грубых жестоких уроков. Нет, невозможно это забыть. Раны в душе не рубцуются годами и кровоточат, и напоминают о себе постоянно, вторгаясь в реальный мир, изменяя мировоззрение, характер, привычки.
Сэнди не верила Ричарду.
Ах, как он был нежен и заботлив, неповторимо очарователен и привлекателен внешне. И буквально окутывал ее своим вниманием, шармом, теплом и бережным отношением. Тонкий пытливый ум, обаятельная и подкупающая открытая улыбка, бездонные и яркие, как сапфиры, глаза, источающие тепло и любовь, так же естественно, как солнце свет. А благородство характера? Оно угадывалось даже в чертах лица, проступало в каждом жесте, каждом взгляде, как и мужество, сила воли, доброта щедрость… Казалось, он выткан из одних добродетелей и внешне и внутренне и напоминал непоколебимый обелиск всем известным достоинствам человека. Забытым достоинствам. Утраченным в походах за славой, властью и удовлетворением меркантильных желаний.
Сэнди знала по собственному горькому опыту, человек не может быть настолько совершенен и внутренне и внешне.
Она ждала, когда столь знатная особа элитных королевских кровей вспомнит, наконец, кто он и кто она, и сделает неверный шаг, устав от фальши и игры в любящего рыцаря, проявит себя в полной мере, откроет истинное лицо не такое привлекательное, но более понятное. Превратится из сказочного персонажа в реального человека.
Но проходили дни и недели, а Ричард по-прежнему проявлял себя лишь с лучших сторон и оставался обходительным, заботливым и внимательным. И не скрывал свое отношение к ней, открыто признаваясь, что влюблен, но при этом не позволял себе вольностей, напора, шантажа или пошлых намеков.
Она каждый день твердила себе — ложь! Ложь все: от теплых любящих взглядов до заботы о населении проклятой системы Мидон. Но глупое сердце мечтало обмануться, и горькая память о прошлых бедах не останавливало его. С каждым днем, с каждым часом оно все больше привязывалось к миру, наполненному забытым и особенно дорогим теплом и покоем, его молитвами, его взглядами, прикосновениями, тонким ароматом его одеколона, шелестом шелковой рубашки, ласковой улыбкой, шорохом шагов…
Если бы найти в Ричарде хоть каплю фальши, хоть грамм гнили, она бы смогла взять себя в руки, пресечь опасную привязанность и глупые мысли… Но он был непроницаем в своих сверкающих чистотой помыслов латах порядочности. Почти святой, почти идеальный. И не
И почему он? Почему не тот же Крис? Ни кто-то другой из тех, кого она знала и знает?
И почему в груди бьется женское сердце, проницаемое и доверчивое, глупое? Почему оно не превратилось в камень, не заледенело и не очерствело? Почему душа претит разуму и еще на что-то надеется?
Что только Сэнди не видела, с чем только не сталкивалась, с чем и с кем только не боролась, и вот на тебе, собственное сердце душу, засыпанную песком, в оазис превращать вздумало, а та и рада суховей унять, только бы глупое билось. Да разве знала она, пройдя через все круги ада, что сможет когда-нибудь полюбить? Разве могла предположить, что сможет поверить кому-то и забыть жестокий жизненный опыт? И в кого влюбилась? В родного брата Паула!
Ее злая вражина-судьба гаденько хихикнула в ухо, подкидывая новое испытание. Съела? А с этим-ка поборись, потягайся.
Что же ты на этот раз задумала, судьба? Придумала новую игру? Новую пытку? Отомстила? Наградила?.. Убила. Поманила призрачным счастьем, подразнила.
Или это опять ее глупое сердце, объединившись с судьбой, шутки шутит, отдавая ее в лапы демона?
Но разве такие глаза могут принадлежать падшему ангелу?
Сэнди сжала зубы, чтобы не застонать, не закричать, и обессилено сникла. И почему они совершенно не похожи? Мерзавец Паул и этот сильный цельный человек, к которому стремится ее душа наперекор всему и всем. Даже себе.
Они сидели на берегу океана и смотрели в безбрежную даль, где горизонт объединяет небо и воду.
Меж ними было пространство, заставленное заботами Ричарда деликатесами, фруктами и сладким. И все же его не было. Они словно касались друг друга, как волны океана касались небесной голубизны, не ведая границ. И слова были лишними…
Ричард чувствовал, что нравится девушке, и боялся спугнуть неосторожным словом или жестом. Эти минуты, часы рядом с любимой были самыми счастливыми в его жизни. И все плохое казалось далеким-далеким прошлым. А вот будущее…
Девушка была совершенно непредсказуема и постоянно изумляла его, умудряясь быть загадочной и открытой одновременно.
— Извини, у дам не принято спрашивать возраст, и все же… сколько тебе лет? 17–18? Выглядишь ты сущим ребенком, — тихо спросил Ричард.
— 25, - нехотя ответила она. Голос был слабым и глухим. Коста с трудом восстановил ей связки, и они еще не окрепли. Но Ричарда радовало уже то, что Сэнди выздоравливает и становится полноценной. И все чаще в голову прокрадывалась мысль, отчего она сорвала связки? Его мучило любопытство, и в то же время он боялся узнать правду.
— Давай отметим твой день рождения? Устроим шикарный прием, позовем гостей…
— Нет!
Ричард сделал вид, что не услышал в голосе ни страха, ни отвращения, и еле сдержал вздох. Жизнь Сэнди, хоть и не долгая, судя по всему, слишком насыщена негативным опытом. Его больше не мучило любопытство, жгло желание узнать, кто послужил причиной ее бед и отрицательного опыта. Но напрямую не спросишь, девочка замыкается и начинает тревожиться при малейшем давлении, любом неосторожном движении в ее сторону. Он не хотел ее волновать и тем более отталкивать, затрагивая неприятную тему. Он узнает все постепенно, расспрашивая терпеливо и мягко, не напрямую, вскользь.