История третья: На склоне Немяна Тамаля

Ососкова Валентина

— Безусловно, проходимость БТРа лучше.

— А уж проходимость рядового солдата разведки превосходит БТРовскую в разы, — вновь на грани шёпота, но на этот раз уже не из опасения разбудить князя, сообщил Сиф. Его слова остались без ответа. Аксиомы не обсуждаются.

— Пошла на моторный фронт, — Алёна вылезла из машины и прикрыла за собой дверь. Следом немедленно выпрыгнул на обочину один из близнецов Краюхиных, телохранителей Иосифа Кирилловича. Разобрать, кто именно, было сложно, потому что братья от скуки играли в свою излюбленную игру под говорящим названием: «Родила мне мама зеркало».

Стало

слышно, как девушка возится в моторе и ругается вполголоса на лезущего под руку Краюхина. Потом — как возится в моторе Краюхин и ругается вполголоса на Алёну.

Сиф тоже отстегнулся и поспешил к ним присоединиться. Поскольку в свои пятнадцать он уже полтора года как водил машину — волгу своего командира, — прав давать советы под руку он имел не меньше, чем Краюхин. И желания имел не меньше.

Следом за ним дёрнулся было его друг по прозвищу Тиль, но замер неуверенно и так никуда и не пошёл. Он чувствовал себя неловко, чужим среди русских, и удерживал его здесь только Сиф, вновь обретённый старый друг, которого так страшно было потерять и вновь остаться совсем одному… Совсем-совсем одному, без хоть кого-то знакомого рядом.

Остальные сидели в машине и ждали результатов действий «на моторном фронте». Заболотин что-то прикинул в уме и сообщил:

— А мы не так уж и мало проехали. Я ожидал от этой машины худшего.

— Всё-таки это не легковушка, — возразил князь со своего места. — Так что странным было бы застрять на приличной дороге.

— Ага, поэтому мы и свернули на грунтовку, — хмыкнул оставшийся Краюхин. В вечернем полумраке Заболотин зажёг лампочку под потолком машины, и в его свете мелькнул шрам над бровью — значит, оставшимся был Филипп, который быстро овтернулся от света и уставился в окно. Зрение у него после старой контузии постепенно ухудшалось и за шесть лет уже навсегда перечеркнуло ему возможностьснова стать снайпером, каким был когда-то. И к тому же от резкого света глаза болели, как сейчас… всё это испортило, похоже, Краюхину настроение всерьёз.

… Вскоре Алёна, которой надоело копаться в машинных внутренностях, с грохотом закрыл капот и залезла опять в кабину, на ходу вытирая руки о тряпку: машинное масло оттиралось не то, чтобы уж очень охотно, но вполне переносимо. Если постараться и искреннее в это поверить.

Следом забрались и оба «помощника». От этого на несколько секунд проснулся Одихмантьев, советник и «нянь» князя, приоткрыл один глаз, оглядел всех присутствующих — и заснул, так быстро, что если его хотели бы о чём спросить — не успели бы.

— Нам там сколько ещё? — спросила Алёна у Сифа. Тот дотянулся до навигатора и погрузился в изучение маршрута.

— До запланированной остановки ещё километров сорок. Это если все обозначенные здесь дороги в реальности существуют чуть более чем примятая в две колеи трава вдоль опушки леса, — в его голосе прозвучало явственное сомнение. Шесть лет назад с дорогами дело обстояло примерно так.

— Значит, будем минут через сто, если не заглохнем снова, — не очень жизнерадостно предположила Алёна, заводя мотор. Машина нехотя, но ровно затарахтела.

— Ну что же, если ангелы нас на крыльях подкинут до того городка, я буду только рад, — богословским тоном подвёл итог Великий князь. По машине прокатилось тихое похрюкивание смехом на три

голоса: близнецы и Сиф. Несмотря на приличную разницу в возрасте, они неплохо спелись — Сиф вообще легко сходился с теми военными, что были старше его.

За окнами неторопливо и без особого рвения уползали назад фонарные столбы, на которых в среднем горело не больше трёх лампочек из дюжины. Лес с левой стороны высился мрачноватой по ночному времени стеной, и дорогу медленно начинал заволакивать молочно-белый кисель тумана.

— А вот и навкино молоко, навкаже малько, — поежился Сиф, вспоминая забольское чудище с болот.

— Не ругайся, — автоматически откликнулся Заболотин.

— Да я не ругался, я просто озвучил, как оно звучит в оригинале, — обиделся подросток. За шесть лет нравоучения кому хочешь надоедят пуще овсянки.

— Выключите звук речи, — попросила Алёна, — мне на дороге сосредоточиться надо.

Все послушно замолчали. Шоссе убегало назад фонарными столбами, а когда повернули прочь от леса — вышками ЛЭП. Шуршал бетон под колёсами, лучи фар подсвечивали лёгкую ткань тумана, и в машине воцарилось сонное молчание. Близился к ночи очередной вечер, и проведшим весь день в машине «почётным гостям Забола» с примкнувшим к ним Тилем уже мечталось в глубине души о кровати.

Как же порою приятно отправиться в путь инкогнито, забыв об условностях и обязанностях по отношению к высшему свету. Великий князь, казалось, сбросил с плеч гранитные глыбы ответственности и облегченно распрямил спину. Взгляд помолодел и зажигался порою озорным огоньком — не увидишь такого и в помине, когда князь занят важным делом.

Городок, куда князь со всем своим сопровождением направлялся, был маленьким. Ничем не примечательным, в общем-то. Он стоял на крутом берегу Ведки, и каждый год мэрия выделяла некоторую (впрочем, весьма небольшую) сумму на борьбу с рыбным браконьерством. Но как плавали лодки, как стояли на мостах люди с удочками — так и стоят. И даже промышленный прогресс не может убить рыбу в реке.

В общем, был городок самым обычным. Правда, здания по большей части новые стояли, но так в Заболе было везде. За шесть лет все следы былых бомбежек и артобстрелов давно заросли — в городах это дело пустячное. А что до того, что название рождало странное выражение на лице Сифа… Память — штука капризная. Дело прошлое, дело уже неважное. Просто жил-был с родителями в этом городе семь лет назад мальчик. Как звали его — уже никто не может сказать. Имя он своё потом сменил на прозвище, прозвище переросло в имя… Иосиф Бородин. А уж кем он там звался раньше — кто теперь сказать может? Семьи нет. Да и дом отстроен заново, если отстроен, если не снесли и не сделали на его месте какую-нибудь парковку.

Огоньки города наплыли с двух сторон — не сильно отличаясь от огней на шоссе, но всё равно чувствовалось — вокруг жильё. Сиф несколько раз бросал испуганно-быстрые взгляды за окно и столь же торопливо отворачивался, не решаясь, а потом вдруг пересилил себя и прилип носом к стеклу, жадно заглатывая глазами ночную полутёмную панораму. Ничего не узнавая, он всё равно силился распознать знакомые образы, гадая, где всё это случилось. Где стоял тот дом. Кто теперь там живёт. Кто вообще может вспомнить в этом городе маленького светловолосого мальчика…