История третья: На склоне Немяна Тамаля

Ососкова Валентина

Наверное, обознался.

Впрочем, долго раздумывать над этим русскому офицеру не дала коварная забольская погода — в два счёта небо затянуло тучами и хлестнула бодрая майская гроза. Заболотин вымок, разозлился и вернулся в гостиницу в хмуром одиночестве.

Там в номере грустил всеми покинутый Тиль: рисовал что-то абстрактное и унылое в блокноте чёрной ручкой, а изредка и вовсе замирал на несколько минут в некоторой прострации. Заболотин за весь день задал ему ровно один вопрос: обедать художник будет? И, получив отрицательный ответ, настаивать не стал.

Сиф,

дурень, на звонки не отвечал — не слышал, похоже. Очень надеясь, что с ним ничего не случилось, Заболотин в одиночестве сходил пообедать, узнал, что свой обед Великий князь заказал в номер и из этого сделал вывод, что дел государственных оказалось у князя на редкость много, а значит лучше к нему не заглядывать, не отвлекать.

Сиф появился под вечер и только попросил устало:

— Да потом расскажу… — и, плюхнувшись на кровать рядом с Тилем, вытянулся во весь рост. Некоторое время полежал, потом печально сообщил, что ноги болят.

— Не надо было столько ходить, — предположил Заболотин.

— Ага, — согласился с командиром Сиф. — Ужин скоро?

— Хочешь — пойдём сейчас.

Сиф прислушался к себе и вывел:

— Хочу. Тиль?

— Не-а…

— Тиль.

— Не хочу.

— Тиль!

— Ну тошнит меня от одной мысли о еде.

— Пойдём хоть чай выпьешь.

— Си-ив…

— Пойдём, я сказал, — Сиф спрыгнул с кровати и бесцеремонно стащил с неё Тиля. — Чашку чая — и делай, что хошь.

Тилю пришлось смириться — и этим он избежал своей гибели: Заболотину его бесцветная тоска в голосе уже была поперёк горла.

Сифа, понятное дело, тогда тоже ломало, но одно дело маленький ребёнок, а другое — нормальный взрослый парень, который не может себя в руки взять.

… Больше до поздней ночи ничего и не произошло. И только когда Заболотин уже вышел из душа и направился к своей кровати, он обнаружил сидящего на ней Сифа, закутавшегося в плед.

— Вашбродь…

— Чего, Сиф?

— А можно я о сегодня не буду ничего рассказывать вообще?

— Вспомнил что-то?

Сиф не ответил, пряча взгляд, что яснее ясного показало: да, наверняка вспомнил.

— Ну не рассказывай. Главное — это то, что в твоей голове. А мне потом как-нибудь скажешь, если захочешь.

— Ага, — обрадовался Сиф. Помолчал и добавил смущённо: — Спасибо… Ну, я тогда спать?

— Давай, спокойной ночи.

Сиф слез с кровати и, волоча за собой одеяло, как плащ, пошёл к себе. Там он ворочался, ворочался, но всё же уснул быстрее своего командира, ещё долго пялящегося в потолок и думающего, что же такое вспомнил Сиф.

… На следующее утро Заболотина, считающего, что сон его довольно чуток, ждал сюрприз. Сифа в номере не было, словно испарился прямо из своей кровати… не забыв её во время испарения застелить. Не появился он и к завтраку. Только когда Алёна завела машину и выкатила на середину двора, чтобы было удобнее убирать вещи, мальчик изволил появиться, задумчивый, тихий и с красными глазами. То ли не выспался, то ли плакал. Хотя мальчики, конечно, не плачут, лёг он поздно, а встал наверняка рано.

— Чуть без тебя не уехали, —

Заболотин скорым шагом подошёл и опустил руку на плечо. Сиф её не скинул, но, казалось, оттого, что вовсе не заметил. Так и вернулись вдвоём к машине в странном молчании.

Дорога звала вперед. Что мог этот городок дать Сифу, то дал, если, конечно, что-то было в его силах. Маленький офицер не распространялся о том, что делал почти полтора дня, только бросил на выезде из города взгляд назад — нерешительный, сомневающийся. В чём была причина колебаний, неуверенности — кто знает?..

Но первый шаг навстречу своему прошлому Сиф сделал уже давно — снова ступив на забольскую землю — и останавливаться не желал.

Глава 2(15). Цена

Дорога утомляет до невозможности. Тянет из тебя силы и положительные эмоции, словно вампирюга, каких любят изображать в страшных фильмах, и с довольным урчанием мотора убегает куда-то за машину. За окном мелькают посёлки, так похожие друг на друга, что кажется, будто где-то случайно завернул не туда и теперь едешь здесь уже по второму кругу.

А ещё столь же однообразно вздыхает и ругается по-забольски Сиф, безуспешно пытаясь продраться сквозь алгебраические дебри вперёд к светлому ответу на задачу. Чего ещё делать во время поездки?.. Нет, Сиф-то наверняка сумел бы найти себе какое-нибудь ещё занятие, но Заболотин был непреклонен, и потому Алёна уже минут сорок выслушивала невнятные нытьё, перемежающееся незнакомыми девушке ругательствами, когда очередная задачка в очередной раз не сходилась с ответом.

Захотелось заглушить мотор и выйти проветриться. Чтобы успокоиться, Алёна на мгновенье обернулась и взглянула на мирно дремлющегося князя. Вид Иосифа Кирилловича подействовал на неё благотворно: в голову даже пришла светлая мысль, что это не «жизнь — отстой», а просто Алёна устала за который уже час за рулём.

Прижавшись к обочине, неохотно давая себя обогнать какой-то юркой легковушке, Алёна взглянула на навигатор и мысленно чуть не взвыла: до города ещё почти две сотни километров, а дорога уже ушла в дурную бесконечность. Наверное, в аду такие шоссе есть, без начала и конца, без точки отсчёта и точки приезда. Зримое воплощение хандры: серый асфальт, поля слева и справа, редкие домики, затянутое облаками небо, и хоть бы какое изменение в пейзаже, чтобы понять, что движение всё же «имеет место быть»!

— От тева сборошь, — Сиф в ничуть не более радужном настроении захлопнул задачник по алгебре, заложив нужную страницу тетрадкой, и спихнул книжку в карман на дверце, пожаловавшись: — Хоть бы в одном навкином номере ответ сошёлся с первой попытки! То ли мозги заржавели, то ли номера какие-то левые…

— У всех бывает полоса неудачливости в жизни, — мрачно-философски откликнулась Алёна.

— Ага, зебра к черному забору прислонилась, да так ловко, что стала вороным пони, — Сиф отправил ручку следом за учебником и уставился в окно. Алёна хотела предупредить, что за окном всё те же поля, но не стала. Пусть смотрит, раз такая охота.