История украинского народа. Автобиография

Книга напечатана по решению Общественного совета издательства:

Сергей Шумов (председатель), Александр Андреев, Антон Бублик,

Виктор Грицков, Наталья Гевлич, Зоя Дружченко, Нина Клименко, Вячеслав Кривошеев,

Юрий Приходько, Анатолий Томашпольский, Алексей и Владимир Турусовы, Галина Шумова

Народ есть и должен быть альфой и омегой исторического исследования. Он — со своими идеалами и желаниями, со своею борьбой и ошибками есть единственный герой истории.

М.С.Грушевский

История

Украинского

Народа

МОСКВА

МОНОЛИТ-ЕВЮЛИНЦ-ТРАДИЦИЯ

2002

6БК 63.3(4 6) Г 64

Печатается по изданиям:

М.С.Грушевокий, Иллюстрированная история

украинского народа. СПб, 1913 М.С.Грушевский, Автобиография. Киев, 1926

М.С.Грушевский

История

М,Монолит-Евролинц-Трад1щия, 2002,416 стр., илл.

ISBN 5-93662-017-4

В настоящем падании впервые с 1913 года публикуется работа великого украинского историка Михаила Сергеевича Грушевского .

В издании также публикуется биография Михаила Сергеевича Грушевского, написанная на украинском языке и опубликованная в 1926 году в Киеве — в переводе Сергея Шумова и Александра Андреева. Ими же написана. Хроника жизни М.С.Грушевского

ISBN 5-93662-017-4

I. УКРАИНСКИЙ НАРОД

Нашей задачей является воссоздание в главнейших чертах исторического развития украинского народа, или точнее, тех этнографическополитических групп, из которых на протяжении столетий постепенно формируется то, что мы мыслим теперь под именем украинского народа, иначе называемого «малорусским», «южнорусским», «русинским» или просто «русским» (как он до последнего времени, по старой традиции, назывался и даже теперь еще называется в Галиции). Эта разнородность названий не имеет особого значения, так как покрывает понятие, в конце концов, вполне определенное и ясное, но вместе с тем является характеристическим показателем тех исторических перемен, какие пришлось пережить этому народу.

Его старое, историческое имя «Русь», «Русич», «русский» в период его политического и культурного упадка было усвоено великорусским народом, политическая и культурная жизнь которого развилась на традициях старого Киевского, Русского государства, и великорусские государственные организации—великое княжество Владимирское, затем Московское считали себя преемникам старого Русского государства — в виду династических связей своих с киевской династией и других связующих элементов. И вот, в XIV в., когда центр тяжести политической жизни из восточной Украины передвинулся, с одной стороны, в направлении великорусских земель, а украинская государственная жизнь сосредоточилась в западной Украине, в Галицко-Волынском государстве, мы встречаемся с названием «Малой Руси» — пока в приложении к этому последнему. Так, Юрий-Болеслав, галицко-волынский князь в одной грамоте (1335 г.) титулует себя «князем всея Малыя России». Еще чаще встречается это название в грамотах константинопольского патриархата XIV в., где под названием «Малой России» противопоставляются галицко-волынские епархии восточным и северным (остававшимся под властью митрополитов «киевских и всея Руси», между тем, как галицковолынские епархии получают своего отдельного митрополита). Возможно, что под влиянием этой церковной терминологии принял помянутый титул и Юрий-Болеслав, Позже это название выходит из употребления; но когда в XVII в. украинские земли входят в состав Московского государства и является необходимость отличить их от московских, термины «малороссийский, Малая Русь, Малороссия» получают официальное признание и широкое распространение. Под влиянием этой официальной терминологии прежние названия и в литературе России и Западной Европы начинают вытесняться этим «малорусским» термином.

Но среди украинского общества этот термин не привился. Некоторое время он специально прилагался к официальной Малороссии, т. е. к областям, входившим в состав Гетманщины XVIII в., для обозначения же всей народной стихии и территории все более широкое распространение получает термин «Украина», «украинский». Это старое название в памятниках киево-галицких XII—XIII вв. употреблялось нарицательно для обозначения пограничья, но в XVI в. оно становится специальным, собственным именем среднего Поднепровья, с концом XV в. превратившегося в полное опасностей, в исключительные условия поставлекое и постоянным татарским нанадегтаям подверженное пограничье, В XIII в., когда эта восточная Украина становится очагом новой украинкой жизни, развивающейся в резком противоставленин социальному и национальному укладу Польского государства и сосредоточивающей в себе пожелания, мечты и надежды современной Украины, тогда и, ее «украинское» имя приобретает особое значение. Оно неразрывно срастается с этими стремлениями и надеждами, с бурными взрывами украинской жизни, являющимися для последующих поколений путеводной звездой, неисчерпаемым источником национального и политико-общественного сознания, надежд на возрождение и развитие. Литературное возрождение XIX в, принимает название «украинского» для обозначения этой новой национальной жизни. Для того чтобы подчеркнуть связь новой украинской жизни с ее старыми традициями, зто украинское имя употреблялось одно время в сложной форме «Украина-Русь», «украиньско-руський»: старое традиционное имя связывалось с новым термином украинского возрождения и движения. Но в последнее время все шире употребляется и в украинской и в других литературах простой термин «Украина», «украинский», не только в применении к современной жизни, но и к прежним ее фазисам, и это название вытесняет постепенно все прочие. Для обозначения же всей совокупности восточнославянских групп, у филологов называемой обыкновенно «русскою», приводится употреблять название восточнославянской, чтобы избежать путаницы «русского» в значении великорусского, «русского» в значении восточнославянского, и, наконец «русского» в значении украинского (как оно еще и сейчас в полной силе остается в обиходе Галиции, Буковины и Угорской Руси). Эта путаница подает повод к постоянным неумышленным и умышленным недоразумениям, и это обстоятельство принудило украинское общество в носледнее время твердо и решительно принять название «Украины», «украинского».

В этой неясности и путаности терминологии отразилась тяжелая историческая судьба украинского народа. Неблагоприятные исторические условия лишили его всякого значения в современной культурной и политической, жизни, хотя по численности он принадлежит к числу наиболее крупных народностей Европы. Компактной массой занимает украинский народ большую и плодородную территорию, а в своей истории, и в произведениях своего духа он доказал свои выдающиеся культурные способности, богатые дарования и право на приобретение своего особенного места в исторической жизни. Разбив его политическую жизнь, погрузив его на дно экономического, культурного, а вместе с тем и национального упадка, эти неблагоприятные исторические условия покрыли забвением светлые и славные моменты его прошлой жизни, проявления его активности, его творческой энергии и на целые века бросили на распутье политической борьбы, как безоружную, беззащитную добычу завоевательных аппетитов его соседей, как этнографическую массу, лишенную национальной физиономии, без традиций, даже без имени.

Правда, в настоящее время это падение украинской жизни в значительной степени, является уже моментом пройденным, — нройденпым безвозвратно. С каждым годом заметнее в ней рост и подъем, возрождается самосознание и активность в обществе и в народных массах, возрождаются традиции. Понимание украинской истории как одного непрерывного процесса, проходящего через все перипетии исторического развития от зачатков исторической жизни, и даже из-за пределов этой последней, вплоть до нашего времени, входить все глубже в сознание и перестает представляться чем то странным и еретическим, каким представлялось еще так недавно.

По традициям старой московской историографии, принятым новейшей русской, факты украинской истории обыкновенно включались эпизодически в традиционную схему восточно-европейской или, как она называется обыкновенно, русской истории. Последняя начиналась старейшими известиями о восточной Европе (обыкновенно — с дославянской колонизации); после обзора славянского расселения следовало изложение истории Киевского государства, доводившееся до второй половины XII в,, после чего нить повествования переносилась в великое княжество Владимирское, потом Московское, и наконец, история Московского государства переходила в историю Русской империи. Эпизодически, для выяснения некоторых моментов в политической истории Московского и Российского государства иногда включались сюда такие эпизоды, как государство Даниила, присоединение белорусских и украинских земель к великому княжеству Литовскому и уния его с Польшею, казацкие восстания, войны Хмельницкого и т. гг. Таким образом, начальные стадии исторической жизни украинского растворялись в «русской истории» , средние века (XIV—XVI) терялись в истории в. кн. Литовского и Польши, и при украинской истории как она мыслилась обыкновенно (да часто мыслится и посейчас), оставалась только эпоха «отпадения от Польши» и «присоединения к России», то есть, история украинского козачества, обрывавшаяся с упразднением гетманства или по желанию, продолжавшаяся историей украинского возрождения.

Первые попытки связать в органическое целое с этим общепризнанным украинским периодом предшествующие века исторического развития украинского народа принимались с «недоверием, раздражением, как неуместный каприз, как проявление каких-то тенденций, своего рода политиканство в науке, — как одно из проявлений «украинского сепаратизма». Однако, ближе знакомясь с новейшими построениями украинской истории, беспристрастные ученые имеют возможность убедиться, что тенденция тут не причем, и что исследование истории украинского народа в ее целом послужит ценной поправкой к сборной схеме «истории государства Российского»1.

По мере развития и движения украинской жизни вообще теряют свою остроту споры на тему национальной обособленности украинского народа, так горячо и раздражителыю трактовавшиеся еще недавно. Вопрос о самостоятельности украинской истории тоже входит в эти споры, хотя они и происходили главным образом на почве филологической, и наиболее острым и решающим пунктом в них являлся вопрос о том, является ли украинская речь самостоятельным языком, или только наречием того «русского* языка, в состав которого как другой член входит наречие великорусское с белорусским «ноднаречием». Ряд выдающихся языковедов признавал украинскую речь отдельным языком — как с другой стороны нет недостатка еще и теперь в суждениях, признающих украинскую речь только наречием. Лингвистическая Близость с соседними народами — великорусским и польским давала повод даже отрицать существование украинского народа, как такового, и его право на самостоятельное культурное и политическое развитие. Такие голоса раздавались, — да и теперь еще не перестают раздаваться, — с польской и великорусской стороны; они представляли украинскую народность только провинциальной разновидностью польской или великорусской народности, хотели видеть в ней лишь простую этнографическую массу, долженствующую служить строительным материалом для национальности польской или великорусской. Понятно само собою, что в основа и таких