История украинского народа. Автобиография
Шрифт:
9 За>. 35
М.С, Грушевский
Витовт сначала добивался от Ягайла только возвращения отцовских владений, Союз с крестоносцами дал, однако, ему такое сильное оружие, что он идет затем дальше в своих требованиях. Он приобретает позицию заместителя Ягайла в управлении великим княжеством, упрочивает свое положение, а в 1398 г., под влиянием раздражения, которое вызвали среди князей и бояр вел. кн. Литовского претензии краковского двора на некоторые внешние признаки зависимости земель вел. кн. Литовского от Полыни, провозглашается «королем литовским и русским». Однако, неудача постигшая Витовта вслед затем в большом походе на Татар (1399), заставляет его несколько ограничить свои планы. Оп удовольствовался признанием за собою со стороны Польши титула и значения великого князя Литвы и Руси, под номинальным верховенством
Кревское обязательство потеряло значение. Великое княжество Литовское имело и впредь существовать совершенно самостоятельно под властью отдельного великого князя, при чисто номинальном верховенстве польского короля. Вместе с тем теряло всякое значение и надежду на осуществление и заключавшееся в Кревском акте обязательство присоединения к Польше украинских земель — Подолья, Волыни, Киевских и Черниговских земель. Присяжные грамоты украинских князей, выданные с обязательством принадлежать к Польше, оставались единственным результатом дипломатического триумфа Польши.
Польское правительство не мирилось с такой неудачею своих планов. Скрепя сердце делало оно уступки Витовту, но крепко держало в памяти кревское обязательство, надеясь осуществить его при более благоприятных обстоятельствах». Почти на два столетия эта идея делается руководящей в польской политике. Поэтому в самых трактатах, утверждавших политическую самостоятельность великого княжества Литовского (даже в трактате 1413 г.), польские дипломаты повторяют фразу о присоединении к Польше земель великого княжества Литовского — теперь казалось бы потерявшую значение. По мере возможности они обставляют всякими неясностями вопрос о переходе великого княжества от одного великого князя к другому и, очевидно, надеются, что рано пли поздно польскому правительству удастся улучить удобный момент и действительно превратить земли великого княжества Литовского в польские провинции.
Осуществить этот план польское правительство надеялось уже в момент смерти Витовта; для этого была пущена версия, что Витовт, умирая, отказал великое княжество Ягайлу. Но вопрос о коронации так раздражил литовские правящие круги, что о низведении великого княжества на степень польской провинции нельзя было и заикнуться. Великим князем был избран брат Ягайло Свитриганло, и Ягайло должен был дать на этот выбор свое согласие. Вслед затем вопрос о Подолье (о котором я буду говорить ниже) привел к совершенному разрыву между великим княжеством Литовским и Польшею: началась война, и Свитригайло, оказавшийся очень щекотливым на пункте своей политической деятельности, и слышать пичего не хотел о каких-либо компромиссах и подчинении верховенству Польши. Польское правительство, после бесплодных попыток, решилось, наконец вовсе отделаться от Свитригайла и, пользуясь неудовольствием среди литовской аристократии на Свитригайла за его симпатии к «русским» (белорусам и украинским) элементам, подготовило государственный переворот (1432 г.). Но превратиться в подданных Польского королевства не имели ни малейшего желания и противники Свитригайла. Поэтому, польское правительство должно было согласиться на выбор вместо Свитригайла другого великого князя и ограничиться только надеждами на уступчивость своего ставленника. Литовские земли, восстав против Свитригайла, провозгласили вел. князем брата Витовта, Сигизмупда, и он был утвержден польским правительством в великокняжеском достоинстве. Но белорусские и украинские земли остались верны Свитригайлу, и с их помощью последний несколько лет боролся с Сигизмундом, стараясь восстановить свою власть над всем великим княжеством (1432—1435).
Пока Свитригайло держался в землях великого княжества, Сигизмунд должен был показывать всяческую уступчивость по отношению к поддерживающему его польскому правительству и послушно подписывал обязательства, какие оно ему диктовало. Но это была вынуждепная покорность, и с полным падением Свитригайла (1438) Сигизмунд сейчас же подымает голову, ища опоры в заграничных союзах против Польши и ее претензий. Он погибает впрочем вслед затем от заговора (1440),
Последовавшая вскоре затем гибель Владислава (1444) давала великому княжеству Литовскому прекрасный случай вполне и навсегда ра-
9'
зорвать династическую связь с Польшею. Но в силу той двойственности, какую вообще проявляла в отношениях к Польше литовская аристократия (об этом я буду говорить ниже), последняя не решилась на такой резкий шаг. Вместо того, чтобы повлиять на Казимира в смысле отказа от всяких прав на польскую корону, литовские правители после долгих проволочек согласились на выбор Казимира польским королем, связав его лишь различными обещаниями относительно сохранения литовской автономии и целости земель вел. княжества.
Падеясь и впредь сохранить полное влияние на своего воспитанника, они даже не постарались обеспечить полную самостоятельность великого княжества Литовского выбором отдельного великого князя. Скоро обнаружилось, насколько это было ошибкой с их стороны, так как поставленный между противоположными стремлениями польской и литовской политики Казимир не замедлил выйти из-под влияния литовских кругов и решительно склонился на сторону Польши. Пользуясь своим влиянием в правящих кругах Литвы, он не допускает и выбора отдельного великого князя, к чему стремились потом в великом княжестве, и вообще всячески ослабляет резкую но отношению к Польше политику правящего класса вел. княжества.
До самой смерти (1492) Казнмир удерживает в личной унии, под своею властью, Польшу и великое княжество Литовское. Но дальше личной упии дело все таки не шло: великое княжество остается совершенно отдельным и самостоятельным государством, связанным с Польшею исключительно личностью государя, и раздраженные неуступчивостью польского правительства в вопросе о спорных землях и в переговорах о новой формуле государственных отношений Литвы и Польши, литовские правители при каждом случае умышленно подчеркивали свою полную отдельность от Польши, хотя и не умели пойти дальше довольно безвредного будирования.
Встретив такие препятствия в осуществлении своей программы, выраженной в Кревском акте, польское правительство должно было в конце концов, убедиться, что включение в состав Польши великого княжества Литовского в целом объеме — цель слишком далекая. Не отрекаясь от нее, а только отлагая ее осуществление до более благоприятного момента, польские политики решили прежде всего отобрать от вел. княжества Литовского земли, издавна служившие предметом притязаний Польши, т.е. украинские земли старого Галицко-волынского государства, которых ей не удалось добыть в долгой борьбе за галицко-владимирское наследие: Волынь, Подолье и Берестейско-дорогичинскую землю среднего Буга1.
1 Этз старзя Дорогой и некая земля, расширенная на севере, вероятно, колонизацией ятвяжских земель.
Подолье было на короткое время, в начале XV века, превращено в польскую провинцию Ягайлом; но Витовт потребовал его обратно. В момент смерти Витовта польские шляхтичи Галиции и Подолья, проникшие сюда особенно во время упомянутого только что короткого господства Польши на Подолье, заранее подготовив заговор, захватили столицу Подолья — Каменец и присоединили Подольскую землю к Польше. Это именно и привело к разрыву между Свитригайлом и Ягайлом. Ягайло, по настоянию Свитригайла, задержавшего его у себя в плену, дал распоряжение возвратить Подолье великому князю литовскому, но этот приказ выполнен не был. Восточного Подолья, среднему течению Южного Буга, с городами Браславом и Винницею, Полякам, впрочем, не удалось удержать в своих руках: Свитригайло непосредственно затем возвратил его себе. Но западное Подолье, пограничное с Галицией, где польская шляхта была уже довольно многочисленна, держалось Польши, и Свитригайлу, не удалось отобрать его от Поляков. В 1440-х годах такое разделение устанавливается уже прочно: восточное Подолье принадлежит великому княжеству Литовскому, западное — Польше, хотя литовское правительство долго не мирилось с этою утратою.