История Византии. Том II

Сказкин Сергей Данилович

«Философия разделяется на теоретическую и практическую. Теоретическая в свою очередь разделяется на богословие, физиологию и математику, а практическая — на этику, экономику и политику. Теоретической философии свойственно украшать знание. При этом богословие рассматривает бестелесное и невещественное: прежде всего бога, поистине невещественного, а затем ангелов и души. Физиология есть познание материального и непосредственно нам доступного, например животных, растений, камней и т. п. Математика есть познание того, что само по себе бестелесно, но созерцается в теле, т. е. чисел и гармонии звуков, а кроме того, фигур и движения светил. При этом рассмотрение чисел составляет арифметику, рассмотрение звуков — музыку, рассмотрение фигур — геометрию,

наконец, рассмотрение светил — астрономию. Все это занимает среднее место между телами и бестелесными вещами... Практическая философия занимается добродетелями, ибо она упорядочивает нравы и учит, как следует устроить свою жизнь. При этом, если она предлагает законы одному человеку, она называется этикой; ...если же городам и странам — политикой»¹³.

Жития, один из наиболее важных источников для истории образования, отмечают как высокое достоинство знакомство святых с науками цикла «тривиум» и «квадривиум». Георгий Амастридский (ум. в начале IX в.) прошел все «энкиклическое образование» — духовное и светское, причем его биограф подчеркивает, что духовным образованием Георгий овладел полностью, а из светских знаний извлек только полезное¹⁴.

Арабские вторжения привели к тому, что перестали существовать высшие школы в Антиохии, Бейруте и других восточных городах, потерянных в VII в. Византией. Обстановка на Балканском полуострове также не благоприятствовала научной и учебнойдеятельности: Афины, которые еще в первой половине VII в. привлекали жадных до наук юношей из далекой Армении, затем перестают быть научным центром; в Фессалонике в первой половине IX в. невозможно было найти учителя, способного сообщить что-либо, кроме элементарных сведений.

Высшее образование сосредоточивается в Константинополе. Правда, Лев III закрыл оппозиционное иконоборчеству высшее училище¹⁵. Но ни он, ни его преемники в острой идеологической борьбе не могли обходиться без квалифицированных полемистов, знатоков священного писания и патристики. По-видимому, и при иконоборцах какая-то высшая школа действовала в Константинополе¹⁶.

Оппозицию централизаторской тенденции в образовании составляли монастыри. Их роль была двойственной, противоречивой: с одной стороны, они были враждебны всему «языческому» и с узостью фанатиков насаждали рабски догматизированное мышление, с другой — они сохраняли старые книги и энергично распространяли иконопочитательские сочинения среди широких масс. Особенно важная роль в распространении монашеской идеологии (и соответственно — письменности) принадлежала Студийскому монастырю в Константинополе.

Разумеется, богословие стало в эту пору наукой наук. Крупнейшим богословом иконоборческой поры был Иоанн Дамаскин.

Иоанн родился во второй половине VIII в. в богатой христианской семье в Дамаске. Он учился в доме отца вместе со своим «духовным братом» Косьмой (позднее — епископом маюмским) у какого-то пленного калабрийского монаха. Если верить «Житию Иоанна Дамаскина», оба юноши приобрели основательные познания в грамматике, диалектике, этике, астрономии. Агиограф даже утверждает,что в знании арифметики они уподоблялись Пифагору и Диофанту (александрийскому математику III в. н. э.), а познания в геометрии позволяли их считать Евклидами¹⁷. Впрочем, трудно думать, что Иоанн Дамаскин действительно впитал всю сумму знаний, завещанных античностью: люди средневековья умели брать из прошлого то, что было им нужно и полезно; недаром наставник Дамаскина, говоря о Пифагоре Самосском, указывал Иоанну в первую очередь на «аскетические элементы» в его учении — на предписанное Пифагором молчание.

Возможно, что Иоанн был преемником своего отца, занимавшего важный пост в финансовом ведомстве халифа; благорасположение арабских властей он сумел сохранить позднее, когда стал монахом монастыря св. Саввы и неофициальным советником иерусалимского патриарха. Умер

он около 753 г.¹⁸

Перед Иоанном Дамаскином стояли две основные задачи: полемическая и догматическая. Он полемизировал с иконоборцами, опровергал ереси несториан и манихеев. Вся вторая часть его основного сочинения, называющегося «Источник знания», посвящена описанию и критике старых и новых еретических учений, а также полемике с исламом.

Вместе с тем Дамаскин попытался систематизировать богословскую науку, разработать полное догматическое учение о боге, о сотворении мира, о человеке. Получилась грандиозная система, объемлющая всю христианскую науку и послужившая в дальнейшем образцом для западноевропейской схоластики. Правда, Иоанн не принадлежал к творческим умам и твердо придерживался провозглашенного им принципа: «Не люблю ничего моего». Не разум, а авторитет отцов церкви (особенно Григория Богослова) кажется ему надежным руководителем. К тому же из святоотеческой традиции он осторожно выбирает лишь то, что санкционировано соборами и не несет на себе ни малейшего отпечатка свободомыслия: так, одного из наиболее самостоятельных мыслителей в истории христианства, Оригена, он вспоминает только как объект для критики.

Дамаскин понимал значение античной философии для выработки богословской системы: в «Источнике знания» он излагал физику и логику по Аристотелю и его комментаторам, утверждая, в частности, что логика — такое же оружие богословия, как мысль — оружие философии.

Иоанн Дамаскин создал богословскую школу в халифате. Одним из его учеников был Феодор Абу-Курра, епископ Харрана; к Дамаскину примыкал и Иоанн Иерусалимский. Полемика с иконоборцамиобеспечивала христианским богословам покровительство халифата — после разгрома иконоборчества значение этой школы сходит на нет.

Константинопольские богословы в обстановке обостренной религиозной борьбы ограничивались практическими задачами — полемикой и дисциплинарными вопросами — и не пытались создать такой же обобщающий труд, как «Источник знания». Впрочем, и среди них было немало образованных людей: патриархи Тарасий, Никифор, Иоанн Грамматик, диакон Игнатий, славившийся знанием Гомера, Еврипида и Платона. Игнатий учился у Тарасия и лекции своего учителя отдавал в переписку лучшим писцам¹⁹. Одно время с Игнатием был близок Иоанн Грамматик, иконоборческий политический деятель (см. выше, стр. 78), известный своей ученостью. Само прозвище Иоанна — «Грамматик» подчеркивает это. Его называли также Леканомантом («предсказателем»), так как он производил какие-то опыты, дававшие современникам повод считать, что он занимается черной магией.

Богословское влияние испытали в ту пору и другие науки, прежде всего история. Оба важнейших исторических сочинения того времени — Феофана и Никифора (см. выше, стр. 9—10) пронизаны монашеской идеологией и полны легенд, часто невероятных. Изложение событий ведется по годам; описание чудесных явлений подчас оттесняет описание человеческой деятельности, ибо в чудесных явлениях авторы видят отчетливое выражение божественной воли.

Широко распространяются в эту пору краткие хроники, излагающие в самых общих чертах историю от Адама и библейских патриархов. Они были рассчитаны на малообразованного читателя, знакомя его с библейскими преданиями и с поучительными эпизодами всемирнойистории.

О естественных науках того времени мы знаем очень мало. Во второй половине VII в. византийская алхимия создала греческий огонь²⁰, но после этого мы ничего не слышим о ее успехах. Возможно, что в VIII—IX вв. был составлен свод алхимических сочинений более ранних авторов, известный по рукописям X столетия²¹.

По-видимому, несколько замирает разработка медицинских проблем

²²

, но какие-то медицинские школы продолжали существовать, и известно, что грек-врач принимал участие в основании