История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III. Том III

Величко Алексей Михайлович

Увидев Василия, кесарь все понял и бросился к царю в ноги с

просьбой о пощаде, но тщетно. Подбежавшие солдаты мечами раз-

рубили его тело буквально на куски, причем, как говорят, первым

обагрил кровью кесаря свой меч Василий Македонянин. Наступило

сумасшедшее торжество, как будто Римское государство избавилось

от страшного врага. Воины отрезали детородный член у трупа, нако-

лоли на копье и выставили на всеобщее обозрение. Суматоха подня-

лась

такая, что император начал всерьез опасаться и за собственную

безопасность, но друнгарий виглы Константин Армянин успокоил

солдат. В такой обстановке продолжать поход не было уже никакой

возможности, и войско вернулось в Константинополь1. Впрочем, по другой версии, весь поход был задуман царем и Македонянином

исключительно с целью убийства Варды, поскольку в самой столице

они опасались претворять свой план в жизнь.

По возвращении из похода Михаил III продолжил прежний

образ жизни, чем вызывал глухое недовольство со стороны син-

клита и столичной аристократии. Явно не желая погружаться в

дела государственного управления, император приблизил к себе

Василия Македонянина, а чтобы придать его личности должные

1 «Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей». Кни-

га IV, глава 41. С. 135, 136.

410

А М М О Р И Й С К А Я Д И Н А С Т И Я

полномочия, 26 мая 866 г. объявил соправителем. Он приказал по-

ставить в храме Святой Софии два трона, и в день Пятидесятницы

возложил на голову Василия императорскую корону. Вот, как это

происходило.

В положенный час император в полном парадном одеянии во-

шел в храм; Василий следовал за ним, неся в руках инсигнии и меч.

Царь приблизился к иконостасу и поднялся на верхние ступеньки, ниже поместился Василий, а еще ниже — императорский секре-

тарь, сановники, синклит и народ. Развернув свиток, секретарь

огласил царский указ: «Варда-кесарь, — говорилось в нем, — со-

ставил заговор против меня с целью убить меня и для этого увлек

меня из столицы. И если бы не добрые советы Симватия и Василия, я теперь не находился бы в живых. Но он сам пал жертвой своих

прегрешений. Итак, я повелеваю, чтобы Василий, паракимомен и

мой верный слуга, охраняющий мою царственность, избавивший

меня от моего врага и любящий меня, стал отныне блюстителем и

правителем моей Империи, и чтобы все величали его императором».

При этих словах слезы брызнули из глаз Василия: мог ли он, про-

стой

крестьянин, когда-нибудь представить себе такое? А Миха-

ил III передал собственную корону патриарху св. Фотию, который

благословил ее и возложил на голову Василия. Народ воскликнул:

«Многая лета императорам Михаилу и Василию!»1.

В этом событии видны и традиционные мотивы, и новые, пока

еще удивительные. Императоры и ранее при жизни назначали со-

императоров, но, как правило, в тех случаях, когда находились при

смерти и не имели законных преемников своей власти. При этом

степень родства практически не играла никакой роли. Однако в

данном случае Михаил III, совсем еще молодой мужчина (ему ис-

полнилось только 26 лет), венчал на царство и собственноручно

возложил императорскую диадему на голову совершенно чужого ему

человека с точки зрения родства. То обстоятельство, что к этому дню

царь еще не имел сына, ничего не значило, поскольку Михаил III был совершенно здоров и явно не собирался расставаться с властью.

Возможно, таким способом император желал отблагодарить Васи-

лия, но, как представляется, награда была явно чрезмерной. Едва

ли можно поверить, что для подкрепления авторитета Василия его

нужно было обязательно объявлять соимператором — достаточно

и сана кесаря, каким ранее владел покойный Варда.

1 Дилль Ш. Византийские портреты. С. 121.

411

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

Объяснения этих странностей, очевидно, следующие. В первую

очередь, император желал публично продемонстрировать само-

державность своей власти — фактор, поставленный им же самим

под глубокое сомнение в годы фактического правления Римской

империей кесарем Вардой. Безусловно, к такому неожиданному и

необычному способу подтвердить единоличность царской власти

подтолкнул императора сам Македонянин, втайне также не чуж-

дый высоких честолюбивых устремлений. И вполне возможно, что

легкомысленный Михаил III, будучи по обыкновению в не очень

трезвом состоянии, быстро согласился с такой идеей, особенно, если Василий сумел убедить василевса, будто эта исподволь под-

сказанная мысль сама собой родилась в царской голове — обычный, но очень действенный психологический прием.