История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1
Шрифт:
Среди суеверий черкесского народа особенно важную роль играли гадальщицы и колдуньи, или ведьмы.
Гаданием обычно занимались старухи, к чьей помощи чаще всего прибегали несчастные влюбленные. В таких случаях гадание производилось на нескольких зернах фасоли с одним камешком. К чести гадальщиц надо признать, что из своих знаний они не делали ремесла, а гадали только из одного желания услужить тем, кто приходил к ним за утешением. Самое же частое гадание у черкесов было по лопатке убитого домашнего животного. Разглядывая на свет эту кость, по заметным на ней жилкам и линиям предсказывали: будет ли хороший или дурной урожай, будут ли дождь, засуха, голод, холодная зима или война, словом, опытный гадальщик или гадальщица могли предсказать всевозможные бедствия или, напротив, благополучие. К гаданию прибегали и собираясь в набег на русские территории. После роскошного угощения предводитель партии брал косточку чен — бараний альчик – и бросал ее на пол у очага. Если косточка падала гладкой поверхностью вверх, это предвещало неблагоприятный исход, и наоборот. В первом случае набег откладывался, а во втором тотчас же осуществлялся. О провидческих способностях своих гадальщиков черкесы рассказывают чудеса, будто бы оправдывавшиеся на самом деле. Так, по их словам, один из князей предсказал, что в следующую ночь необходимо быть готовым к тревоге – и действительно, аул в ту же ночь был атакован неприятелем; другой был в гостях и, посмотрев на лопатку, увидел, что его жена, пользуясь отсутствием мужа, сидит с посторонним мужчиной. Поспешно оседлав коня, он поскакал домой, но, когда сообщили об этом его родному брату, бывшему среди гостей, тот потребовал ту же самую лопатку.
– Брат мой увидел, – сказал он, посмотрев на лопатку и улыбаясь, – что с женой его сидит наедине мужчина, но не рассмотрел, что этот мужчина ее младший брат.
Спешно посланные в дом князя, возвратившись, подтвердили справедливость его слов.
Если, с одной стороны, подобные гадальщики возбуждали уважение к себе у суеверного народа, с другой стороны, черкесы жестоко преследовали колдунов и ведьм. Таких людей они называли удде, считали их злыми и истребляющими собственных детей. Удде может быть и мужчина, и женщина, последние бывают чаще. Они находятся в контакте с нечистым и могут наслать на человека любую невзгоду. Изнурительные детские болезни, зараза, падеж скота и прочие несчастья приписывались действию их дурного глаза. Поймать колдуна или колдунью на месте преступления не было возможности, потому что, по понятиям черкеса, они при помощи нечистого духа могут превращаться в собак, кошек, волков и даже делаться невидимками.
У черкесов, в особенности у шапсугов, существовало поверье, что раз в год, весной, в определенную ночь, удде собираются на вершине высокой горы Себеркуасха в верховьях речки Убин и приезжают туда верхом на разных животных, как домашних, так и диких. Шапсуги уверяли, что сбор ведьм и чертей на этой горе бывал каждую пятницу в двенадцать часов ночи. Отдав нечистому отчет в своих поступках, они проводили ночь в пиршествах, пении, пляске, а с рассветом, схватив мешки – в одних заключались все земные блага, а в других все вредное для человечества, – разлетались по домам. Таким образом, все болезни, которыми люди страдают весной, приписывались удде. Не будь на свете цысюе (знахарь), черкесы не знали бы, как отделаться от ведьм и колдунов. Цысюе имел способность узнавать чародеев.
Чтобы снять болезнь, посланную ведьмой, призывали знахаря, который объявлял, что может вылечить больного и снять с него наговор не прежде, чем отыщет саму ведьму и очищением снимет с нее способность быть ведьмой и вредить людям. Ему представляли тотчас же всех, кого подозревали в чародействе. После тщательного осмотра обвиняемых знахарь указывал на виновных и отпускал признанных невинными. Обвиняемых в чародействе, если они не признавались в грехе, подвергали пытке: зажигали на близком расстоянии друг от друга два, а иногда и три костра. Жертву раздевали донага, связывали и сажали между костров. Знахарь, а иногда вместо него и мулла, при стечении народа, выспрашивал у обвиняемого в чародействе имена сорока чертей, с которыми он должен был быть в сношении и союзе. Бедная жертва, терзаемая мучениями, сознавалась в преступлении, и тогда приступали к ее очищению. Убивали совершенно черную, без всяких пятен и отметок, собаку, вынимали печень и, надев зажаренный кусок на ветку терновника, совали его в рот мнимому чародею. Несмотря на крик жертвы и боль, причиняемую терновником, ее заставляли съесть это нелакомое блюдо и тем же терновником прочищали горло. Между тем жареная печенка вызывала тошноту и рвоту, а народ уверял, что чародей изрыгает из своих внутренностей все зло, которое там скрывалось. Уничтожив таким способом у виновного всякую способность к чарам и взяв с него клятву навсегда прекратить сношения с нечистым духом, его освобождали. Впрочем, чародейная сила могла опять проявиться у такого человека, если он в течение тридцати дней после очищения украдкой съедал куриное яйцо или куриное мясо, а потому народ строго следил за этим тридцатидневным карантином [67] .
67
Люлье Л. Верования, религиозные обряды и предрассудки у черкесов // Зап. Кавк. отд. Импер. Рус. Геогр. об. Кн. V; Барон Сталь (Рукопись). Этнограф. очерк черкесского народа; И. Хазров. Остатки христианства и проч. Кавк. 1840. № 42; А. Ржондковский. Эпизод из жизни шапсугов // Кавк. 1867. № 70; Каменев Н. Бассейн Псекупса.// Кубанс. ведом. 1867. № 49; Вера, нравы, обычаи, образ жизни черкесов // Рус. вест. 1842. Т. 5.
Точно так же поступали черкесы и тогда, когда полагали, что свирепствующая повальная болезнь в околотке вызвана колдунами или ведьмами. Составлялась инквизиционная комиссия, которая переходила из аула в аул, отыскивая ведьм и колдунов – виновников болезни. Предводителем такой комиссии был цысюе или какая-нибудь старуха, которая сама побывала в подобной переделке и некогда обвинялась в чародействе. Поводив толпу из одного аула в другой, предводитель или предводительница указывали по большей части на какое-нибудь уединенное место, где, по их мнению, были спрятаны чарующие предметы, которые служили причиной несчастий и болезни. Такой предмет отыскивали: он состоял преимущественно из разноцветных ниток, связанных в узелки, и тогда советовали предостерегаться от них. Народ успокаивался.
Одним из самых слабых проявлений колдовства черкесы признавали порчу от дурного глаза. Народ утверждал, что есть целые семейства, у которых дурной глаз передается по наследству, из поколения в поколение. Для предохранения от столь вредного действия они носили на себе, надевали на детей и привязывали к уздам любимых лошадей стихи из Корана или завернутый в тряпочку кусок дерева, в которое ударила молния.
В заключение нельзя не упомянуть о страхе, который сумели внушить народу муллы относительно картин, в особенности портретов и вообще изображения человеческих фигур. Рисунки животных, цветов и видов природы черкесы еще переносили, но как только увидят запрещенные Кораном суреты — так они называют картины, – с фигурой человека, так тотчас же старались соскоблить или замарать их [68] .
68
Воспоминания кавказского офицера // Русский вест. 1864. № 11.
– Откуда берешь ты смелость, – спросил однажды черкес своего русского пленного, – так похоже изображать человека, созданного по подобию Аллаха? Души ты не можешь ведь дать твоему изображению. Смотри, когда ты умрешь, на том свете твои суреты отнимут у тебя покой, требуя для себя бессмертной души, а откуда ты ее возьмешь?..
Глава 4
Характер черкеса. Черкесская женщина и ее одежда. Свобода девушек. Сватовство. Продажа пленных. Похищение невест. Свадебные обряды. Музыка, пение и пляски. Черкесские песни
Шаткость религиозных убеждений и жизнь, полная опасностей, придали характеру черкеса такие особенности, которые в основании своем противоречат друг другу. В народе, не имевшем никаких властей, каждый должен был заботиться о себе и об общественной пользе, заводить связи и употреблять силу слова для защиты своих интересов. Это развивает присутствие духа, быстроту соображения, а постоянные физические упражнения способствовали развитию гибкости и силы. Черкесы богато одарены как умственными способностями, так и красотой, но все их таланты употреблялись на разбой и войну. Семейство, в котором ни один из членов не был убит или ранен в сражении с врагами, вторгшимися в пределы его родины, не пользовалось уважением соотечественников.
Привыкшие с детства бороться с опасностью, черкесы никогда не хвастались. О своих подвигах черкес никогда не говорил, никогда не прославлял их, считая такой поступок неприличным. Самые смелые джигиты отличались необыкновенной скромностью, говорили тихо, готовы были каждому уступить место и замолчать в споре, зато на действительное оскорбление отвечали оружием с быстротой молнии, но без угроз, крика и брани. Заслуги своих великих людей черкесы воспевали обычно после их смерти, впрочем, рассказывают, что в древности знаменитейший из витязей Бхезинеко-Бексирз удостоился этой чести при жизни. Он был уже в глубокой старости, когда его сыновья поручили певцам сложить песню об отце. Старец, узнав об этом, призвал певцов, приказал им пропеть сложенную песню и, найдя в ней описание подвига, который унижал одного из соперников его славы, приказал выкинуть это из песни. Скромность почиталась между черкесами лучшим украшением человека.
Будучи чрезвычайно впечатлителен, черкес легко увлекался, но скоро и остывал. С соплеменниками был вежлив, почтителен к старшим, откровенен, говорил смело и резко то, что думал. С русскими был всегда вероломен, холоден, натянут. Скорый на обещания, об исполнении обещанного думал мало. С необычайной гибкостью переходил он от пирушки к деятельности, от молитвы к воровству, от благочестия к злодеянию. Религия была его единственной опорой, но, когда он не боялся, что его увидят соотечественники, легко уклонялся от исполнения религиозных обрядов и правил. Эта черта характера проявлялась и в бою. В составе партии, вынужденный сражаться на глазах своих товарищей, черкес выказывал удивительную храбрость и совершал необыкновенные подвиги самопожертвования. Он знал, что храбрость его будет с избытком вознаграждена молвой, но на одиночном грабеже, где свидетелей не было, черкес старался поскорее убить, ограбить или украсть что попало и убраться, избегнув погони.