История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
Второй половиной XVIII в. заканчивается древний период истории украинской литературы.
В это время созрели все необходимые предпосылки для полного перехода от старых литературных форм и традиционного содержания к новым художественным завоеваниям, опирающимся на народную основу и строящимся на новаторских идейно-эстетических принципах. В XVIII в. литература освобождается от многовековой религиозной оболочки, сбрасывает с себя оковы старой книжной речи.
Новые литературные веяния прокладывали себе путь в острой идейно-эстетической борьбе с отжившими, консервативными взглядами на роль художественного слова. В этой борьбе украинская литература опиралась на опыт и достижения передовой русской литературы.
Лучшие произведения, созданные в XVIII в., продолжали жить полнокровной жизнью в XIX в., переписываясь и распространяясь в рукописных списках.
Традиции литературы XVIII в. широко использовали писатели первой половины XIX в. — И. Котляревский, П. Гулак-Артемовский, Г. Квитка-Основьяненко, Е. Гребенка, П. Белецкий-Носенко и др.
*Глава третья*
БЕЛОРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Белорусская литература XVIII в. развивалась в крайне неблагоприятных условиях общего кризиса феодальной системы. Полонизация и католицизация белорусских земель в составе Речи Посполитой вели к денационализации крупной и средней шляхты, части горожан. Белорусский язык постепенно вытеснялся из официальной сферы. Его место в общественной жизни все больше занимал польский язык. За исключением Могилевской, были закрыты все братские типографии. Забывались и сознательно уничтожались достижения времен Ренессанса и Реформации. В первой половине XVIII в. продолжалось наступление сил Контрреформации, возглавляемых орденом иезуитов: насаждались средневековая схоластика, религиозный фанатизм, нетерпимость к иноверцам. Официальная, церковная и летописная проза перешла на польский, латинский и старославянский языки (исключением является только униатское «Краткое собрание случаев», изданное в Супрасле в 1722 г.).
Все это весьма отрицательно сказалось на развитии белорусской литературы, ставшей за редким исключением рукописной и анонимной. Многие ее произведения до нашего времени не дошли, а дошедшие, как правило, не поддаются точной локализации и датировке. В XVIII в. большинство местных авторов писали на польском, латинском, старославянском, а с 70-х годов — и на русском языках, что придавало литературе Белоруссии полилингвистический характер. Появились произведения двуязычные (белорусско-польские, белорусско-украинские), принадлежащие одновременно двум литературам. В Белоруссии перекрещивались и плодотворно синтезировались традиции польской, русской и отчасти украинской литератур.
В белорусской литературе XVIII в. продолжался начавшийся в середине XVII в. сложный переход от средневековых идей и художественных форм к идеям и формам Нового времени. Литература становилась все более светской и демократической. Отмирали одни жанры (полемическая и житийная проза, панегирическое стихотворство) и нарождались другие (песенная любовная лирика, юмористическая и пародийно-сатирическая поэзия, комедия). Книжный старобелорусский язык постепенно уступал место новому литературному языку, основанному преимущественно на живой, разговорной речи. Однако в связи с тем, что литература была рукописной и анонимной, выработка общих языковых норм протекала долго и мучительно. Каждый автор опирался на говор своей местности. В итоге переходный период затянулся более чем на полтора столетия.
В развитии белорусской литературы XVIII в. отчетливо выделяются два этапа. В первой половине столетия это развитие шло преимущественно в русле барокко. Второй этап начинается в 50—60-е годы, когда белорусская литература начинает приобщаться к просветительскому движению, прежде всего под влиянием польских просветителей. Из Польши же проникают новые для белорусской литературы классицистические и сентименталистские тенденции.
ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ВЕКА. ТРАДИЦИЯ БАРОККО
Как и во второй половине XVII в., ведущим художественным направлением белорусской литературы первой половины XVIII в. остается барокко, пришедшее сюда из Польши и Украины. В свою очередь Белоруссия, как отмечает Д. С. Лихачев, выступила посредником в распространении барокко дальше на восток, в Россию. Отдельные черты этого направления заметны уже с середины XVII в. (прежде всего в поэзии Симеона Полоцкого). Однако наиболее отчетливо и полно барокко проявилось в поэзии, прозе и драматургии первой половины XVIII в. Подобно европейскому, белорусское барокко было тесно связано с идеями Контрреформации. Но как художественное мировосприятие оно значительно шире их, поскольку синтезирует средневековые и ренессансные традиции, книжные и народно-фольклорные элементы (интермедии к школьным драмам, любовная лирика).
Как и восточнославянскому барокко в целом, белорусской барочной литературе свойственны различные идейно-философские и формально-стилевые тенденции. Наряду с «высоким», чаще всего элитарным барокко (религиозная лирика, панегирики) существовало «среднее» и «низкое» барокко. Последнее было представлено пародийно-бурлескной поэзией и прозой, народно-демократическими по своему содержанию. Между этими течениями шла непрерывная борьба, которая, однако, не исключала и плодотворного взаимопроникновения.
В первой половине XVIII в. еще продолжала развиваться религиозно-дидактическая лирика. Метафизическая, в традиции Средневековья, она все больше отрывалась от реальности. Сюжеты и образы религиозных, преимущественно униатских, кантов и дидактических стихотворений («О Страшном Суде», «Размышление о смерти», «Карай меня, господи мой» и др.) брались из Библии и житий святых. В морально-дидактических поучениях проповедовались смирение, бренность жизни, страх перед потусторонним миром. Религиозно-назидательная поэзия изображала человека как беспомощное, пассивное существо. Художественные образы этой поэзии были связаны со старой традицией.
Достигнув апогея во второй половине XVII в. в творчестве Симеона Полоцкого и его учеников, высокий стиль белорусской поэзии начинает в первой половине XVIII в. разрушаться изнутри под воздействием проникновения в нее фольклорной стихии. Религиозное содержание постепенно вытесняется светским, земным. Красноречивым свидетельством обмирщения духовной поэзии являются белорусские стихотворения на приезд в Вильно епископа Шембека и на пребывание в Пинске епископа Стефана (20-е годы). Эти стихи принадлежат, очевидно, перу преподавателя иезуитских коллегий Доминика Рудницкого (1676—1739). В них характерная религиозная символика, барочная эмблематичность (обыгрывание геральдических образов лилии и розы) своеобразно сочетаются с народно-песенными элементами. В это время появляются первые белорусские колядки, генетически связанные с польской и украинской пасторалью. От религиозного, библейского содержания в них остается только внешний антураж.
Более успешно развивалась светская морально-дидактическая лирика, бытовавшая среди беднейшей шляхты и купечества. Авторы объясняли читателю, что такое добро и зло, поучали, что истинное счастье дают не богатство и знатность, а добродетели («К тому, кто с хорошей совестью»). Земное счастье объявлялось высшей целью человеческого бытия («О бедности человека», «Чего же ты, молодец, печалишься», «Пора приходит по счастью тосковать», «Бывало лиха много на свете»). Лирический герой жалуется на превратности судьбы,