История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
По своему значению событие это далеко выходит за национальные рамки. Победоносно завершившаяся Война за независимость по существу впервые вывела Америку на мировую арену, оказав воздействие, по силе сопоставимое с Великими географическими открытиями. Тот факт, что первое суверенное государство, образовавшееся после завоевания континента европейцами, не просто сбросило колониальный гнет, но отказалось вместе с тем от монархического строя ради республики, сыграл революционизирующую роль в политическом развитии Европы того времени. Вдохновленная идеями Просвещения «Декларация независимости» (1776), написанная великим идеологом американской революции Томасом Джефферсоном, представляла собой одну из вершин политической мысли XVIII в., и ее идеи были подхвачены в Старом Свете.
Революционные преобразования,
Идея национальной независимости окрылила литературу североамериканских колоний Англии. Участие в освободительной борьбе стало залогом ее подлинных достижений. Неудивительно, что в этот период, отмеченный острым накалом идейной борьбы, ведущее положение заняли в ней публицистические и философские жанры, которым в XVIII столетии принадлежит выдающаяся роль не только в колониях, но и в ряде европейских стран, очагов старинной культуры. Произведения Б. Франклина, Т. Джефферсона, Т. Пейна и поныне остаются ценными памятниками литературы и общественной мысли своего времени. Благотворным оказалось воздействие идей национальной независимости и на американскую поэзию, о чем красноречиво свидетельствует поэтическое наследие Филипа Френо.
Не менее значим оказался опыт североамериканских колоний и для Южной Америки. Успех борьбы за свободу с оружием в руках стал вдохновляющим примером для ее народов, увидевших в американской революции прообраз реального пути для достижения собственной независимости. И хотя латиноамериканские государства в силу исторических условий сумели добиться самостоятельной государственности лишь в иную эпоху, связь между этими разделенными несколькими десятилетиями событиями несомненна.
В целом же для испанских и португальских колоний XVIII век — время застоя: после пережитого в XVII в. подъема, связанного со стабилизацией общества, процесс формирования новых наций затормозился. Сказалось на их судьбе и состояние метрополий, которые в силу своей социальной и политической косности переживали в это время глубокий кризис, по существу оставшись в стороне от прогрессивных веяний эпохи. Лишь в передовых кругах Бразилии возникает в конце XVIII в. недовольство существующими условиями. Осознание необходимости борьбы за свержение колониального гнета объединяет лучших представителей бразильского общества. В 80—90-е годы в различных провинциях Бразилии вспыхивает движение, ставившее целью завоевание национальной независимости. Большое влияние на его развитие оказали также идеи Французской революции. Широкое участие приняли в освободительном движении ведущие бразильские поэты, в том числе К. М. да Коста и Т. А. Гонзага. Но, как и повсюду в Латинской Америке, условия для этого еще не созрели. Заговор инконфидентов, в котором они участвовали, был раскрыт, заговорщики наказаны. Завоевание национальной независимости выпало на долю другого поколения. Однако идеи, вдохновлявшие участников заговора, сыграли важную роль в подготовке освободительного движения, а осознание стоявших перед нацией задач оказало живительное воздействие на бразильскую литературу того времени. Особенно ощутимо сказалось это в творчестве Т. А. Гонзаги, которое стало заметной вехой в развитии всей португалоязычной поэзии.
Социальное развитие Канады в XVIII в. шло крайне замедленными темпами в связи с длительными войнами между претендовавшими на нее Англией и Францией, которая по договору 1763 г. окончательно отказалась от своих притязаний. Переселение в Канаду после победы американской революции большого числа лоялистов укрепило в ней проанглийские настроения, надолго задержав процесс формирования национального самосознания, усилив тягу к метрополии, усугублявшуюся враждой англоязычной и франкоязычной общин.
Сложность и разнообразие социальных процессов в различных уголках континента обусловили и пестроту его литературной карты. В силу неравномерности исторического развития одни регионы, например Канада, находятся в это время еще на первичной стадии формирования национального сознания, тогда как другие, например Мексика, значительно опережают остальных на этом пути. Уже в XVII в. можно говорить о существовании в Мексике самостоятельной поэтической традиции, но впоследствии ее развитие, как и в других испанских колониях, приостановилось и шло в XVIII столетии крайне замедленными темпами.
При всем несходстве исторических процессов, которые прослеживаются в различных регионах Американского континента, развитие литературы отмечено и рядом общих черт. Хотя неравномерность развития ощутимо дает себя знать, в большинстве колоний к началу XVIII в. в основном заканчивается период «первоначального накопления», связанный с потребностями освоения новых земель. Изначально доминирующее положение среди литературных произведений, созданных в Новом Свете, занимали всевозможные «описания», как правило сочетавшие в себе разнородные черты, выступая одновременно в роли исторических хроник, географических очерков, ботанических, зоологических и минералогических реестров, а также богословских трактатов. Подчас они включали экскурсы в область мифологии и фольклора аборигенов, описания их нравов и обычаев. Художественные задачи в прямом значении этого слова играли в сочинениях подобного рода сугубо второстепенную роль.
На ранних этапах колонисты слабо ощущали связь с окружающим их миром. Их художественное сознание развивалось в то время всецело под воздействием господствовавших в метрополии литературных канонов. Постепенно, однако, происходит переориентация художественного сознания. Важнейший толчок к этому переходу дают рано или поздно неизбежно начинающиеся в каждой литературе попытки освоения местного материала. Его осмысление приводит к появлению в литературе колоний самобытных, исходно не связанных с метрополией черт. Закладываются, таким образом, основы самостоятельного художественного мышления.
Впервые за все время существования колоний в XVIII в. их взаимоотношения с метрополией начинают осознаваться как оппозиционные, а затем — откровенно враждебные, их интересы — как взаимоисключающие. Недовольство отдельными установлениями, исходящими от метрополии, сменяется неприятием колониального владычества. На повестку дня встает вопрос о национальном самоопределении.
Специфические признаки, которыми отмечен литературный процесс в Новом Свете, не выводят его за пределы единого в своей основе общеевропейского процесса. При всех различиях, коренящихся в несхожести социально-исторического опыта, литературы Европы и Америки выросли в XVIII в. на единой основе — идеологии Просвещения. Так, просветительское учение о всеобщем равенстве стало одним из главнейших постулатов, утверждавших правомерность свержения колониями власти метрополии. Провозглашенное просветителями «естественное право» явилось в Новом Свете отправной точкой теорий создания более справедливого и гуманного общества, которое станет возможным после свержения колониального гнета. Живо был воспринят здесь и просветительский идеал нового человека, свободного от иерархической регламентации феодального общества. Наконец, с европейским Просвещением объединяла писателей и философов Нового Света вера в возможность посредством разума и просвещения изменить условия человеческого существования, победить социальное зло и несправедливость.
Следует заметить, что на данном этапе общественная мысль Нового Света — это в первую очередь относится к представителям американского Просвещения — больше не довольствуется односторонней функцией воспреемника заокеанских идей. Она подвергает их проверке собственным опытом и, внося известные коррективы, в преображенном виде возвращает Старому Свету. Использованная в американской революции теория «естественного права» приобрела политическую окраску и в этом обновленном качестве была вновь подхвачена идеологами Французской революции. Подобную трансформацию претерпевает и образ «благородного дикаря», который стал для европейских мыслителей олицетворением «естественного человека». Разделяя идеальные представления своих европейских современников, американские писатели и философы обогащали этот чисто умозрительный образ бесценными чертами реальности, влияя в свою очередь на развитие европейской мысли.