История жизни, история души. Том 1

Эфрон Ариадна

Очень сильно изменилась Москва за эти годы. Поражает, сравнительно с прошлым, количество новых, высоких, светлых домов, новых кварталов, выросших там, где прежде стояли избушки на курьих ножках и деревянные особнячки, количество продуктовых и универсальных магазинов, качество и обилие товаров. И в Париже

я не видала такого количества великолепных гастрономических магазинов, булочных, кондитерских, и такого количества покупателей в них, как здесь. Покупают радостно и много - покупает та же пёстрая, разнообразная толпа, которую встречаешь всюду, и в метро, и в театрах, и у ворот фабрик и заводов, и в коридорах школ и университетов. Замечательно, что здесь перестаёшь оценивать (на глаз) людей по

внешнему признаку: красивое платье, шёлковые чулки - кто она, работница-стахановка, колхозница, приехавшая в Москву, студентка? Тяга к хорошим, красивым вещам - велика. И хороших вещей много, очень много, и невероятно велик спрос на них. В квартирах появляются новые веши - красивые сервизы, лампы, безделушки. Всё больше и больше производится хороших, добротных вещей.

В Москве, наряду с детскими садами, площадками, домами пионеров, школьников и октябрят, есть целый ряд специальных детских универмагов, где всё рассчитано на маленького потребителя - игрушки, одежда, книги, отделы санитарии и гигиены и т. д.

А детей здесь — невероятное количество. Самых замечательных детей в мире. Нигде, ни в какой иной стране я не видела таких - крепких, бесстрашных, весёлых и ясноглазых ребят...

Вот уже четыре месяца, как я живу и работаю в Москве. Вот уже четыре месяца, как на моих глазах живёт и трудится Москва. Эти четыре месяца научили меня большему, чем годы, проведённые мной за границами Советского Союза.

На моих глазах Москва провожала Марию Ильиничну Ульянову, сестру и друга Владимира Ильича. На моих глазах Москва встречала полярников, шла навстречу детям героической Испании, принимала трудовой первомайский и физкультурный молодёжный парады. На моих глазах Москва наградила участников строительства канала Москва—Волга.

На моих глазах Москва расправилась с изменой.

Великая Москва, сердце великой страны! Как я счастлива, что я здесь! И как великолепно сознание, что столько пройдено, и что всё — впереди! В моих руках мой сегодняшний день, в моих руках - моё завтра, и ещё много-много-много, бесконечно много радостных «завтра»...

Сегодня — выходной день, и я в деревне. Хорошо в деревне. Рожь уже на две головы выше меня самой. Поля — бесконечны, леса — глубоки, и всё это — только в тридцати верстах от Москвы! А васильки, а маки, а ромашка, а жаворонки!

Сельцо - небольшое, а хороший колхоз. Раньше здесь жили князья Голицыны. Вот их парк, вот белый дом с колоннами. Это - дом отдыха для пионеров. На холме - маленькая розовая церковь, заросшее сиренью кладбище. Голицынские могилы. Думали ли когда-нибудь, гадали ли когда-нибудь те, которые спят под каменными плитами, о том, что всё это - колонны и берёзы, парк и пруд, бесконечные службы и беседки — всё это взращивалось, строилось и возводилось для весёлых, радостных, простых детей в белых майках с красными галстуками?

Рядом с кладбищем — волейбольная площадка. Там играет деревенская молодёжь, и их городские гости. Шум, веселье шутки. А с реки доносятся, вместе с напевом гармони, слова песни:

Широка страна моя родная.

Много в ней лесов, полей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек...

Москва, июнь 1937г.

Н.Б. и А.В. Соллогубам, Л.С. и В.С. Барашам'

19 марта 1937 <Москва> Мерзляковский, 16, кв. 27²

Дорогие все! пишу вам два слова - сбивчиво и путано. Приехала вчера, ехала и доехала чудно. Ваши все подарки, всё ваше внимание мне так дорого и близко, что не могу передать. Вовочка, твои часы на моей руке — это как будто бы немножко твоя рука. Это очень хорошо.

Родина меня встретила потрясающе. Уже перевидала кучку народа, очень рада была

моим двум кузенам³ — настоящее молодое советское поколение. Дети изумительные. Милые вы все мои, родные как бы хотелось мне, чтобы и вы были здесь со мною - обо всём бы поговорили, а то писать - бумаги не хватит.

Первое впечатленье — сделано много, и дела много. Первое впечатленье о Москве - мне вспомнился чудесный фильм «Цирк»⁴ и наши о нём разговоры. Только в этом городе было возможно сделать такое высокохудожественное и показательное произведение искусства.

Мы любили с вами сравнивать синема с жизнью. Здесь жизнь — и «Цирк», и «Семеро храбрых»⁵ и - «Сын Монголии»⁶.

А С. Эфрон и Н.Б. Соллогуб на юге. 1936

Юзика⁷ я ещё не видела, но очень хочу встречу организовать поскорее. Я очень по нему соскучилась, особенно по приезде сюда, где он так близко! Юзика я всегда — да и мы все - любили за то, что он всегда правильно поступал, и видел правильную линию. Это доказано и его приездом сюда, и его увлечённостью работой здесь. Мечтаю попасть к нему в студию. Расскажу вам о встрече непременно. Повторяю, как жаль, что вы не здесь! Уехавший Юз для вас уже стал мифом. Только бы я д ля вас не стала мифом, только бы я осталась вашей живой реальностью, и вашим другом! Крепко и хорошо помните меня! И пишите — если часто вам трудно — то хоть редко - и подробно обо всей вашей жизни, куда едут Фефа и Наташа, (и адрес) как Вовкин фильм⁸, и как уживаются в его просторном сердце очередная рыжая, бывшая Буба⁹ и вечная я?

Пока всё. На днях напишу подробнее и глубже. Знаю, как вы ждёте моих писем, знаю и помню всё, и «ничего не забыла» и не забуду. Помните и вы пеня! Вовка, передай Рите¹⁰, чтобы она написала своим родным и чтобы они дали мне знать как

быть с вещами. Очень вас прошу чаше встречаться с папой. Мои родные в добром здравии, только одна из тёток болела, но теперь поправляется. Мы к ней очень бережно относимся, т. к. в болезни её возможно всегда ухудшение, а лечение - долгое и нудное. Письмо моё относится только к нашей equipe* — Вовке, Лёле, Фефе, Наташе. Остальным буду писать, когда будет время, а пока передаю привет. Вас крепко-крепко целую.

Алище

А.С. Эфрон и А. В. Сомогуб в Коннах. 1936

¹ Письмо адресовано парижским друзьям А.С. Эфрон: Наталье Борисовне Соллогуб (19122008), дочери известного русского писателя-эми-гранта Бориса Константиновича Зайцева (1881— 1972), ее мужу Андрею Владимировичу Соллогубу (Фефе, 1906-1996) - специалисту по банковскому делу, Леле - Людмиле Самойловне Бараш (в замужестве Гольдблат, 1908-2001), работавшей на киностудиях монтажером, ее брату Владимиру Самойловичу Барашу (1905-1944?), киномонтажеру, артисту драмы, участнику студии Михаила Чехова в Париже, режиссеру театральной студии «Союза возвращения на родину».