История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х – начало 1990-х годов: хрестоматия
Шрифт:
Бухарин и К-о надеются, что, несмотря на все поражения, которые они до сих пор терпели, коммунистам все-таки удастся пробраться к власти, «примазавшись» к стихийному аграрному движению. Но до сих пор, увы, – нет налицо главного условия, гораздо более важного, чем «черный передел» – разложения армии.
Авторитет левого Гоминдана в Ухане, авторитет Чан-Кай-Ши и Фына в их армиях пока еще сильнее бухаринского.
Трудно предвидеть, как пойдет дальнейшее развитие «китайской революции», ибо в ней чрезвычайно велика роль армий (все армии, в том числе гоминдановская, – наемные) и военачальников, часто меняющих ориентацию
Многое будет зависеть также от поведения Японии, которая пока что «лавирует» гораздо искуснее Бухарина.
Вполне возможно, однако, что Гоминдану удастся сохранить руководство движением, взять Пекин и создать национальное правительство, которое сумеет осуществить «принципы Сун-Ят-Сена», конечно, тоже «лавируя» и идя на неизбежные (даже с бухаринской точки зрения) компромиссы (причем большевики будут, разумеется, обвинять его в предательстве за эти самые компромиссы) и сведя на нет влияние Коминтерна.
Одним из необходимых условий для этого явится, по-видимому, объединение [4] нанкинского (Чан-Кай-Ши) и Ханысоуского («Уханьского». Ван-Тин-Вей и др.) правительств, соглашение с Фыном (весьма, впрочем, неверный союзник) и принятие всеми вождями революции соответствующей интересам и стремлениям 400-миллионной массы китайского народа программы Суна.
Проведение этой программы (чрезвычайно трудное в сложной хаотической обстановке борьбы генералов, местных правителей, вмешательства и интриг иностранных держав) можно считать наилучшим из возможных результатов «национальной революции».
4
Трудно судить на основании отрывочной и часто тенденциозной информации, каковы шансы подобного соглашения. Чан-Кай-Ши, хотя и клянется в верности «принципам Суна», представляет, по-видимому, более правые, крупнобуржуазные круги Гоминдана. В своем первомайском манифесте он объявляет себя другом рабочих, но в формулировке своей экономической программы не идет так далеко, как Ван-Тин-Вей, явно не желая отпугивать китайских капиталистов. Но пока что он не отказался от борьбы с «милитаристами» (или «империалистами») Севера. А успешное завершение этой войны невозможно, пока не будет восстановлен единый фронт национальной революции.
Если же безответственные и легкомысленные директивы московских «вождей» (захват земли и власти на местах, разжигание гражданской войны в тылу) будут иметь какой-либо успех, единственным практическим результатом при данном отношении реальных сил может быть резкий отход вправо национальной китайской буржуазии и консервативно-буржуазное завершение китайской революции. Уже теперь наблюдается «поправение» верхов Гоминдана под влиянием эксцессов (сам Бухарин вынужден употребить этот термин, говоря о захватах фабричных масс, конфискации имущества, сражающихся на фронте солдат революционной армии и т. д.), вызванных большевицкой пропагандой в отсталых малокультурных массах.
Результат может быть и худший, а именно поражение китайского национального движения, продление на новый долгий период внутреннего хаоса, генеральской междуусобицы и японского «проникновения».
Во
П.Б. СТРУВЕ
Две творческие идеи в политике возрожденной России («Россия и славянство». 1928. 8 декабря)
«Россия и славянство» (Париж, 1928–1934) – «Орган национально-освободительной борьбы и славянской взаимности». Еженедельная газета при ближайшем участии П.Б. Струве. Струве был членом редакционного комитета газеты, его «ближайшее участие» заключалось прежде всего в том, что он, как и в «Возрождении», активно писал о событиях политической, экономической и культурной жизни в своем «Дневнике политика». Первый номер газеты появился 1 декабря. До закрытия газеты в июне 1934 г. Струве напечатал 216 статей. Он стремился дать Русскому зарубежью идейные ориентиры как в его повседневности, так и на будущее – в «возрожденной России».
Мы не думаем, чтобы наше время было какой-то новой эпохой невиданной еще «идеократии». Всегда во все времена лица, и индивидуальные, и коллективные, облекали свои стремления в идеи и, наоборот, идеи искали для своего воплощения живых личных носителей, опять-таки и индивидуальных, и коллективных. Одни люди бескорыстно творили идеи, другие активно их захватывали и творчески себе присваивали, третьи старательно ловились на эти идеи.
Так будет и впредь.
В будущей России мне видятся только две творческие, влекущие и построяющие идеи.
Это, во-первых, идея национальная. Интернационализм, глупый и нудный, бессмысленный и бесстыдный, большевистской революции как-то выковывает в русских душах и там, во Внутренней России, и здесь, за рубежом, новый, упорный и кряжистый национализм, во многом еще требующий выправки и шлифовки, но бесконечно драгоценный, органический и плодотворный. Все жизнеспособные партии в будущей России будут так или иначе национальными, и самая сильная из них, быть может, так и назовет себя прямо и просто – русской партией.
Во-вторых, это – идея крестьянская. С 1861 г. для всех мыслящих людей стало ясно, что Россия не может не быть, так или иначе, крестьянским царством. Освобожденная от коммунистического гнета Россия будет стоять под знаком крестьянского аграризма. И потому, может быть, самая сильная из будущих партий Великой России будет та, которая называя себя русской, будет по своему составу и корням партией крестьянской.
Как крестьянская, или земледельческая, эта партия выставит простые и ясные, бесспорные пункты ближайшей экономической программы:
1. Обильное и дешевое снабжение крестьянства промышленными товарами.
2. Хорошие цены на сельскохозяйственные, т. е. крестьянские, продукты.
3. Дешевый железнодорожный тариф для людей и грузов.
Как партия национальная, она прежде всего потребует:
1. Сильной национальной, а не партийной власти.
2. Суда правого, скорого и милостивого.
3. Национального образования и воспитания, и
4. Полного воздержания государственной власти от вторжения в дела совести и веры.