История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х – начало 1990-х годов: хрестоматия
Шрифт:
Теперь оппозиция снова подняла голову вследствие новых хозяйственных затруднений и провала «мировой революции» в Китае.
Китайский пример еще ярче, чем германский, турецкий и персидский, показывает, какой колоссальный вред продолжает причинять России, русскому и международному рабочему классу, мировому социалистическому движению, лежащая в основе большевистской внешней политики бредовая идея «мировой революции», во имя которой был произведен Октябрьской переворот 1917 г.
Основная ошибка Ленина, из которой вытекали все остальные и которая до сих пор мешает его наследникам найти правильную линию внешней и внутренней политики, заключалась в его нереальной, фантастической оценке перспектив развития классовой борьбы в капиталистическом мире и национальных движений на Востоке.
Большевики до сих пор воображают; 1) что приход рабочего класса к власти возможен лишь путем вооруженных восстаний, 2) что одним из необходимых
3) что эти восстания должны быть подготовлены «генеральным штабом мировой революции», находящимся в Москве, который может и имеет право давать руководящие указания отдаленным партиям и требовать от них беспрекословного повиновения московским стратегам, 4) что Советский Союз является не просто государством, хотя бы и социалистическим (или «переходным» к социализму), а «государственно организованной формой мировой революции», «решающим силовым центром пролетарской мировой революции», 5) что мировая революция неизбежно примет формы мировой гражданской войны, к которой, следовательно, необходимо готовиться, создавая повсюду нелегальные организации военного и полувоенного типа; превращая компартии в «стратегические резервы в тылу у противника», используя все конфликты и противоречия между капиталистическими государствами в интересах этой будущей гражданской войны; заключая в этих целях в случае необходимости военные союзы с той или иной группой буржуазных государств; поддерживая буржуазно-национальные движения колониальных и полуколониальных стран; борясь с «пацифистскими иллюзиями» (политика Коминтерна), но вместе с тем (по линии Наркоминдела) используя все проекты международных соглашений против войны для того, чтобы расписать ангельскую доброту «правительства мировой революции», не желающего проливать ничьей крови в противоположность кровожадности всех остальных, даже самых демократических правительств и международной социал-демократии, якобы только и мечтающей о новой «мировой бойне».
Эта концепция заставила Ленина, на другой день после прихода к власти, заняться, прежде всего, развязыванием «мировой революции» – не только в ущерб непосредственным интересам русских рабочих и крестьян, но и подводя под расстрел иностранных рабочих, как это было, например, в Финляндии.
А когда отправились за границу советские дипломаты (в Германию и Швейцарию), Ленин опять-таки заботился, прежде всего, по свидетельству Берзина (см. его воспоминания в одном из юбилейных номеров «Правды»), об установлении «контакта» с той же «мировой революцией», а не о непосредственных интересах советской страны.
Отсюда же – позднейшая политика дружбы с Энвером и Кемалем-Пашой, афганская и персидская политика, не говоря уже о расколе мирового рабочего движения.
Отсюда «прощупывание штыком Польши» и – позднее болгарской авантюры.
Отсюда – сближение с немецкими монархистами во время рурской оккупации, работа московских «подпольщиков» в рурской области (см. последние тезисы о войне Коминтерна, «Изв.» от 4 июня, где «борьба с оккупацией заносится в актив мировой революции), восхваление Шлагетера22, планы о сражении русско-германских сил с французский империализмом на Рейне и снабжение Рейхсвера и германских националистов советскими гранатами [1] .
1
Это снабжение документально и окончательно установлено. Большевики не решаются до сих пор его опровергнуть, ограничиваясь бранью.
Все это хорошо известно. Менее известно, может быть, что советское правительство за год перед Руром23 предлагало правительству Пуанкарэ военный союз против Англии. Марсель Кашен ездил тогда в Берлин для свидания с советским уполномоченным, который поручил ему пойти к французскому премьеру для переговоров о таком соглашении. Радек приблизительно в то же время дал весьма сенсационное интервью сотруднику «Матэн» – Сорвену (Зауэрвейн). Это необычайное предложение вызвало весьма острый конфликт в Ц.К. французской компартии, но Кашен, разумеется, подчинился московскому приказу.
__________________________________________
Все эти спекуляции на международных осложнениях, сопряженных с переходом от мировой войны к стабилизации (а отчасти и к пересмотру) новых, созданных мирными договорами отношений, все эти попытки «прицепиться» к любому внутреннему и внешнему конфликту, в надежде, что из него «вырастет» мировая революция,
2
Большевикам очень не нравится, когда их критики употребляют слово «Россия». Им кажется, что этот термин неразрывно связан со старым режимом.
Украинские националисты со своей стороны применяют его исключительно к «Великороссии», которая, якобы, как таковая, держит в повиновении и угнетает Украину и др. национальности. Я думаю, что ни для украинцев, ни для других народностей, входящих в состав государства, ныне официально называемого СССР, исторический и географический термин Россия нисколько не оскорбителен. Это государство может и должно быть реорганизовано на началах подчиненной федерации, соответствующей политическим, хозяйственным и культурным интересам входящих в его состав народностей; его политическое устройство может найти отражение в его названии; но до тех пор, пока оно не распалось (а мы уверены, что оно не распадется, ибо это было бы для украинцев такой же бедой, как для великороссов) – оно для внешнего мира будет продолжением исторической разноплеменной России.
Коллегия Наркоминдела, по-видимому, временами чувствует этот вред и пытается преследовать во внешней политике более практические и реальные задачи. Но и Чичерин с Литвиновым слишком часто за истекшие десять лет поддавались соблазну лишний раз «поагитировать» при помощи дипломатических нот, вместо того, чтобы сосредоточить все усилия на установлении прочных основ «сожительства» с капиталистических миром, предоставив пролетариату других стран идти своими собственными путями к тем формам государственного и общественного строя, какие соответствуют его интересам и возможностям. А поскольку советская дипломатия и пыталась установить «нормальные» отношения с капиталистическими странами, она действовала такими топорными методами, так наивно пыталась играть на «противоречиях», так быстро меняла «ориентации», так легковерно подхватывала всякие «благоприятные симптомы», что лишь укрепила представление об авантюристическом характере представляемого ею правительства.
Хотя Троцкий и Зиновьев и обвиняют теперешних руководителей советской политики (по линии Наркоминдела и по линии Коминтерна) в «национально-консервативной ограниченности» и в забвении интересов мировой революции, в действительности вся китайская эпопея большевиков свидетельствует о том, что они продолжают старую ленинскую линию, упорно доводя ее до новых и новых неизбежных поражений по принципу: «кажинный раз на этом самом месте».
Из полемики между Радеком, Троцким и Бухариным мы знаем с совершенной достоверностью, что председатель Исполкома Коминтерна Бухарин, он же редактор «Правды» и придворный «теоретик» Сталина, все время властно вмешивался «извне» (его собственное выражение) в китайские события и давал настойчивые «директивы» китайской компартии, руководители которой оказались (как и в Германии в 1923 г.) «не на высоте». «Факты таковы, пишет Бухарин (в “Правде” от 10 июля): Коминтерн систематически давал директивы о самостоятельности кит-компартии, о необходимости развязывания аграрной революции, вооружении рабочих и крестьян, расправе с контрреволюционерами, демократизации Гоминдана. День за днем К.И. толкал киткомпартию на путь дальнейшего развертывания революции, день за днем он в самой резкой форме отмечал недостаток решительности киткомпартии и урезанность ее лозунгов».
А так как киткомпартия не понимала или не слушалась московских директив и «преступно тормозила» (?) аграрную революцию, то Бухарин вынужден был в конце концов сменить ее несостоятельных вождей.
Между тем совершенно ясно: 1) что китайским революционерам – даже коммунистам – лучше, чем Бухарину (Радеку, Троцкому, Зиновьеву) известно, что можно и чего нельзя делать в Китае, 2) что нужно жить подобно Бухарину в мире фантазий для того, чтобы что-нибудь понять в его противоречивых «директивах».
В Китае происходит – уже много лет (начиная с революции 1912 года) глубокое национальное и социальное брожение, по разному проявляющееся в разных провинциях, но принявшее недавно снова форму серьезного политического движения, охватывающего все более широкие массы, опирающиеся на созданную кантонским правительством армию, которая пытается объединить Китай под властью народно-революционной партии Гоминдан, положить, таким образом, конец междуусобиям «милитаристов» и добиться от Европы и Америки отмены «несправедливых договоров».