История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х – начало 1990-х годов: хрестоматия
Шрифт:
Кто из нас еще столь наивен, чтобы не понимать мирового размаха большевистской революции? Эти люди с первого момента знали, что они хотят, хотя и не знали, что именно у них выйдет. Они понимали, что они делают. Они знали, какие силы они собою возглавят и вот уже возглавили. И с первого момента они смотрели на Россию, как на стог сена, или бочку с дегтем, или бумажный склад для мирового пожара. И еще одно: они не умеют желать, не делая; хотя в результате, вероятно, окажутся сделавшими не то, что хотели. Словом, это люди, реально начавшие мировую войну за социализм и интернационализм. Правда, во многих странах борьба за эту высокую цель (отмена религии, родины, семьи и частной собственности) начата не ими; она
Ныне подготовительный период закончен, и началось главное действие. Все, что придумывалось в теории и на практике; все, что готовилось, накапливалось, организовывалось – должно ныне принести плод. «Легальная» борьба должна превратиться в гражданскую войну. Разрозненные усилия должны быть согласованы и объединены. С предрассудками покончено; колебаний больше нет; ждать нечего. Начался давно подготовлявшийся штурм.
Но штурм – во имя все той же единой, социалистически-интернационалистической идеи.
Ныне коммунисты делают то самое, чего хотели, о чем мечтали, о чем писали, что готовили социал-демократы и социалисты-революционеры всех стран. Готовили давно, весь девятнадцатый век. Готовили и говорили, говорили и примеривались. А большевики только отнеслись серьезно и активно – и к подготовке, и к словам.
Доказывать это не стоит. Перелистайте только эту подготовительную идеологическую литературу всех стран, начиная от политических брошюр Маркса и «Эрфуртской Программы» Каутского и кончая «сочинениями» русских меньшевиков и эсеров. Там все записано черным по белому, начиная с того, что «пролетарий не имеет родины» и кончая «беспощадной борьбой с буржуазией». Вспомните эти революционно «воспитывающие» песни, прокламации, газетные статьи…
Все, что делали и делают большевики – все было выношено, высказано, воспето, возвеличено и задано к выполнению их младшими братьями, социалистами всех стран. А коммунисты отнеслись ко всему этому серьезно и активно. «Не имеет родины?» Ну, да! Но к этому надо отнестись серьезно: не имеет, так уж действительно не имеет… «Беспощадная борьба»? Ну конечно! Но к этому надо подойти активно: беспощадная – это когда нет пощады… «Вставай на врага, брат голодный!» И «голодный» встал. «На бой, на смертный бой!» Это значит: или ты меня убьешь, или я тебя убью. И когда «голодный» встал – то он послушался до конца и «в сибирских лесах, знать на бар и господ, заломил он родную дубину»…
Скажем однажды открыто и прямо.
Социалисты всех стран, а особенно русские социалисты, всех толков, хотели не только того, что делают ныне коммунисты, но и того, как они это делают. Русские социалисты всю жизнь, из поколения в поколение требовали кровавого избиения так называемой «буржуазии», готовили для него настроение мести и ненависти в массах и все время призывали через террор к вооруженному восстанию. Резня готовилась и воспевалась.
Что же есть Дзержинский?
Это «пролетарий без родины» (неподкупный и убежденный!),
А что же они, призывавшие и подготовлявшие? Мечтавшие и воспевавшие? Ездившие в Циммервальд вместе с Лениным, отпиравшие настежь тюрьмы вместе с Пугачом и Стенькой и открывавшие русское «учредительное собрание» пением интернационала? Поддержали ли они неподкупного и убежденного пролетария, когда он начал «смертный бой»?
Нет. Отошли, отъехали, умыли руки и сделали праведные лица. И пытаются думать, что они не причастны к крови, пролитой Дзержинским. Но почему? Они звали – и он пришел. Они делали в малом масштабе – а он в большом. Цель у них – единая и общая. Средства – революционно признанные и канонизированные. Различие только в тактической дозировке. Но это различие не целевое, не существенное, не качественное и даже не количественное: это вопрос благовремения и оттенка.
Вот уже скоро девять лет, что мы с отвращением слушаем эти пререкания поссорившихся единомышленников: «Вы не так делаете!»– «Да, но я делаю то самое!» – «Нет, вы не тогда и не там начали!» – «Да, но я делаю, а не болтаю!» – «Но вы очень жестоко поступаете!» – «Что делать, вы тоже революционеры, а революция жестока!» – «Да, но вы очень некультурно действуете!»… и т. д.
Слушаем мы эти пререкания и спрашиваем себя: да неужели же и вправду русские социалисты, младшие братья большевиков, воображали, что революция может пройти без потоков крови?.. Это после всех бывших в мировой истории переворотов и революций?.. Или, может, так: всю жизнь проповедовали кровь и резню и… мечтали, что этого не будет?
На суде у преступников есть такой прием самозащиты: внезапное оглупение. Он-де не знал, что это чужая квартира; он-де никогда не думал о том, что револьвер может выстрелить; он надеялся, что, может быть, яд вдруг не подействует…
Вряд ли русские социалисты захотят прибегать к этому приему самозащиты…
Я думаю, они просто увидели, что дело, которое они всю жизнь готовили, есть дело слишком волевое, прямолинейное и грязное; увидели и поспешили отойти. Что же, если у большевиков из грязи вырастет социализм, тогда они скажут: «Ах, вот и социализм сделался! Да благословит нас Маркс, а мы – чисты и невиноваты»… А если у большевиков из грязи выйдет одна только гибель лучших людей и разорение страны, тогда они скажут: «Ах, какая вышла недурная демократия! Да благословят вас братья Гракхи, а мы – чисты и невиноваты… ведь мы предвидели, мы протестовали»…
Пусть говорят. Но мы скажем другое.
В мире началась великая и жестокая гражданская война. В этой войне не три группировки, а две: красная и белая. Социалисты же всех стран искони пребывали и ныне пребывают в красном лагере. Их отмежевание от коммунистов ни для кого не убедительно: они остаются их передовою инженерною ротою. Они верят в ту же противоестественную химеру; они идут по тому же пути; они хотят того же и готовят то же самое. Различие лишь в темпе, в оттенках и в стремлении переложить на коммунистов черную работу крови, эксперимента и риска.
По существу же, перед нами единый стан социалистов-интернационалистов. И Дзержинский свирепствовал в России в качестве боевого органа этого единого стана. Он делал в России то, что ныне готовится во всех странах, во всем мире: он вырезал от лица победившего социализма его врагов. Это совершится везде, где социалисты приведут к власти коммунистов. И всюду, где это совершится, совершенное будет иметь тот же смысл и то же значение: это будет актом единого, социалистически-интернационалистического дела, – не эксцессом, а обдуманным поступком, тактическим и программным «достижением»…