История злодейки
Шрифт:
— О каких исключениях ты говоришь?
— Нерадостных, — холодно отрезал он. — Бывали случаи, когда высшие вступали в брак слишком рано и с девственницами, что у нас совершенно неприемлемо. Мужчина теряет контроль. Чем сильнее магия, тем страшнее потребность. Неподготовленные и недостаточно сильные женщины погибают. Мужчины следуют за ними от горя от содеянного, когда приходят в себя и обнаруживают на руках бездыханное и измученное тело своей любимой. Даже если мужчина находит в себе силы сохранить жизнь, долго не живет, так как смерть высшей приравнивается к особо тяжкому преступлению. Наказание — особо жестокая смерть в назидание остальным.
— Это дикость… — пораженно прошептала я, пытаясь осмыслить услышанное, и едва не треснула себя по губам,
— Я знаю… — произнес Ян, неожиданно соглашаясь с моим мнением относительно традиций и законов его отвратительного мира. — В этом и заключалась моя ошибка, — на выдохе признался Ян, на мгновение сжимая меня в объятьях сильнее. — Средний возраст, когда высший должен избавиться от эмоционального багажа — три сотни лет. Я прожил чуть больше четырех под опекой Доминика… и был далек даже от мыслей что-то менять. И это послужило катализатором событий, которые привели меня к тому, что я имею сейчас.
— Как так вышло?
— Доминик, помимо своего нестандартного мышления, имел свои взгляды на политику и традиции высших. Они разительно отличались от общепринятых, навязанных советом. Но, так как Дом в основном отсутствовал и не мешал управлению народом, его не трогали, полагая, что лучше не провоцировать. Все прекрасно понимали, что, несмотря ни на что, Дом — опасен. Я же стал тем самым рычагом давления, который пригодился, чтобы управлять Домиником. Я со своими особенностями представлял серьезную угрозу. Я был ошибкой, дефектным: с эмоциями и слабым магическим потенциалом, который Дом все же развил у меня несмотря ни на что. Доминик должен был занять управление по праву, в чем ему долго отказывали под разными предлогами из-за его особенностей и политического взгляда. Полагаю, ему поставили условие: моя жизнь, или пост главы совета.
— И он выбрал третий вариант? — тихо предположила я.
— Верно, — согласился Ян. — Вряд ли совет остался доволен, что имело свои последствия. Законам должны следовать все, Дом — в том числе. Моим заточением в этом мире он обезопасил меня, но главой совета ему более не бывать.
— И он сделал это ради тебя?
— Сомневаюсь, — зло засмеялся Ян, отчего у меня нервные мурашки пробежались по коже. Не обнимай он меня так крепко, полагаю, сейчас я бы попыталась спрятать под одеялом. — В чем я уверился за долгие годы нашего проживания под одной крышей — этот ублюдок не способен на эмоции и привязанность. Только чистый расчет. То, что неоспоримо можно про него сказать — Доминик никого никогда не любил и им движут совершенно не эмоции, которых у него, совершенно точно, нет и быть не может. Им движет даже не безумство, что можно было бы подумать, ведь все его действия хаотичны и нелогичны на первый взгляд. Но я… я знаю то, чего, вероятно, не знает о нем никто, так как никого он к себе близко не подпускал. На каждое действие у него свой расчет. Он ведет свои тонкие, многоходовые и долгосрочные игры, которые понятны лишь ему одному. И, знаешь что? Он всегда побеждает.
— Но что может означать его поступок со спасением твоей жизни и отказом от места в совете? С его амбициями и бездушностью он был обязан выбрать именно пост.
— Я не знаю его конечной цели, но то, что я — часть его головоломки не вызывает сомнений. Теперь, когда я могу посмотреть на ситуацию со стороны, мне это очевидно. Начиная с его появления на том совете, когда он помешал моей смерти, и заканчивая моим рабством у Улссона.
— О чем ты? — отстранилась я, чтобы посмотреть в его лицо. — И как он смог устроить твое рабство, ведь предок Улссона, с твоих слов, призвал тебя?
— Чтобы поработить одного из высших, нужно знать их самую большую слабость.
— Какую?
— Имя, — слабо улыбнулся Ян, пока я пораженно хлопала ресницами. — Настоящее имя, Тори, данное при рождении и имеющее большое значение в жизни высших. Так что можешь прекратить придумывать коварные планы с моей эксплуатацией.
— Так, «Демьян» — не твое настоящее имя? — с потерянным видом переспросила я.
— Настоящее. Но не главное. То, первое, знают лишь несколько существ помимо меня: мои настоящие родители, которые отреклись от меня, чем потеряли силу влияния; опекун — Доминик, и, конечно же, Улссон. Узнав мое настоящее имя, он обрел власть надо мной. И это имя он мог узнать лишь из одного источника, — подвел Ян итог. — Ко всему прочему, за несколько секунд до того, как меня выбросило из моего дома в этот мир, Доминик произнес мне в напутствие фразу, которую я тогда не понял. Он сказал: «Ищи свое спасение в королеве», — произнес маг то, что заставило меня пораженно замереть и изумленно, даже испуганно расширить глаза. — Он все спланировал, — подтвердил Ян мои мысли. — Остается понять, для чего ему все это нужно…
Глава 24
С тех пор прошло три дня, за которые следующим пунктом развлечений гостей стала охота. И, да, я тоже была вынуждена ехать вместе со всеми. Хоть охоту в прошлом любила, в моих новых реалиях я бы предпочла остаться во дворце. Хотя бы потому, что жить мне полагалось в полевых условия в компании СУПРУГА! Да, в одном шатре с одной постелью!
Такой воодушевленной физиономии я за Костасом едва припоминала, чем в тот момент, когда он мне сообщал, что в полевых условия придется временно потесниться.
Но все мои печали улетучились, когда Демьян на мою тревогу отозвался лишь пренебрежительным смешком и просьбой не беспокоиться. Ну… ладно. Хотя я откровенно не понимала, почему он рассуждает об этом так спокойно, решила довериться Яну, как всегда. И не прогадала, потому что вечером обнаружилось, что спать мы собрались веселой компанией: я, король и мой бешенный кот, который лег между мной и мужчиной и угрожающе шипел на Костаса при любом неловком движении того в мою сторону.
Сохраняя иллюзию безмятежного сна, я отчаянно сдерживала смех, когда король тихо матерился и обещал этого мохнатого скота утопить, но в очередной раз заработал лишь глубокие царапины на руке и сдался. Я же спокойно уснула, уверенная, что мой сон и достоинство сберегут не хуже, чем мог бы сторожить Цербер.
С той ночи откровений Ян неуловимо изменился. Ничего кардинального, но чувствовалось, что он закрылся сильнее прежнего, вновь забыв все намеки на излишние эмоции. Сейчас он был все там же Демьяном, с которым я познакомилась пять лет назад: холодный, надменный, циничный и бесчувственный. Даже без малейших попыток прикоснуться ко мне без лишней надобности. Я старалась успокоить себя тем, что более не имела возможности уединиться ни днем, ни ночью. Потому не то, чтобы поговорить, я даже не видела его эти дни в образе человека. И все же… сколько бы я себя не уговаривала, сколько бы не искала оправданий, понимала, что тоскую. Тем труднее было сохранять невозмутимость от понимания того, что у меня осталась всего неделя до оговоренного срока, после которого… мне страшно думать о том, что произойдет потом.
Сейчас я сидела на стуле, пока моя новая служанка расчесывала мне волосы перед сном, и молчаливо размышляла над своими нерадостными перспективами. В этот момент в шатер вошел король, окинул меня тягучим взглядом, от которого я невольно напряглась, но краснеть себе запретила.
— Ты свободна, — коротко произнесла я, даже не посмотрев на девушку, которая покорно отложила щетку для волос, присела в реверансе, а затем спешно удалилась. Вновь колыхнулась тревога и сожаление за судьбу Милы. — Вы сегодня рано, ваше величество, — беря в руки щетку самостоятельно, попыталась я быть невозмутимой и спокойной. С той гривой, которая у меня отросла за последние пять лет, управляться самостоятельно было очень сложно. Но я не унывала, предпочитая отвлекаться на войну с волосами, нежели на мужчину, который стал неторопливо раздеваться. А кота, тем временем, где-то носит неладная. Постаралась скрыть свою нервозность, хоть и понимала, что получается так себе.