Истребители аварий
Шрифт:
Двоими владеет отчаянная решимость победить или умереть... Черная горечь поражения терзает души, голод и усталость терзают тела. Чувство опасности сильно притупилось, они достаточно равнодушно провожают взглядом пролетающие мимо обломки, сознавая, что в любой момент каждый из них может быть убит камнем... И хорошо, если бы так! А если тяжелая травма?.. Тогда мучительная смерть беспомощного калеки, в висе над пропастью... Об этом уже не думают, – все сорок раз передумано. И втайне, внутренне решено, что при травме самый легкий уход – ножом по веревке, несколько секунд полета. Но это-то слишком уж просто и... невозможно! Нет права на гибель! Они решают не только за себя, но и за всю группу. Погибнуть – значит подставить товарищей, ожидающих помощь. Приговорить уже беспомощных и тех, кто с ними остался! И, может быть, только осознание этой ответственности спасает от гибели. Они работают в ключе предельной собранности, призвав весь остаток сил, весь опыт и знания, всю страсть души!..
Авария ходит вокруг них, как хищник, сужающимися кругами, выбирая для нападения миг растерянности, слабости, отвлеченного внимания... Они, опытные походники, интуитивно чувствуют моменты приближения опасности и действуют со звериной осторожностью... Они не знают, что и вокруг ИХ аварии уже замкнулся круг поисковых отрядов... Что усилиями спасателей зона поиска вокруг них уже уменьшена по радиусу в десять, а по площади – в сто раз! Что Романцов и Мансуров ведут активные спасработы на другой стороне хребта, а группа Шепитько, уничтожив очаг аварии на леднике 21, с четкими инструкциями идет на Кан-Джайляу – навстречу, наперехват. Что группа Красовского, закончив поисковые работы у пика Игнатьева, достигла МАЛ СИ... Их ищут уже почти четверо суток в прямоугольнике гор длиной 20 километров с востока на запад и 10 километров с юга на север среди десятков ущелий, ледников и хребтов, на двухстах квадратных километрах разломов, стен и пропастей хребта Иныльчек-тау... Борьба с аварией идет на опережение: кто быстрее?..
Они на бастионе, вверх и вниз бездна и отвесные стены. Зависли на последнем крюке...
Вылет – на рассвете!
Без малого на четверо суток раньше, на 182-м часе аварии...
Романцов вызвал Красовского со спасработ для согласования действий по поиску группы Лапина. С той же целью подъехал Халиев (начальник областной туристской КСС Пржевальска), имея на руках регистрационный листок Лапина для КСС с записанным маршрутом и графиком следования группы. На основе этих данных предстояло определить зону поиска, план действий, распределить силы поисковых групп. День ушел на подготовку, продумывание, согласования...
Красовский колебался... Снимать или не снимать группу Егорова с поисковых работ у пика Игнатьева? Он чувствовал, что для аргументированного завершения «спасов» требуется еще 2–3 дня. За это время станет окончательно ясно, удастся ли вообще найти пропавших, да и возможности поиска будут практически окончательно исчерпаны: группа вымотается и физически и психологически... Срыв же ее с поисковых работ тоже не будет эффективным: сутки, а то и двое понадобятся для ее переброски в новый район... Этот вариант складывался плохо... В то же время, следовало искать и спасать в первую очередь живых, а не мертвых, и с этой точки зрения поиск Лапина предпочтительнее...
Романцов рассеял эти колебания: срывать группу Егорова, по его мнению, не стоило. Поиск надо организовать наличными силами альпинистов и подошедшей группой туристов из Харькова под руководством Шепитько. В случае надобности Халиев, теперь остающийся главным спасателем на Майда-Адыре, организует второй эшелон поиска и, если потребуется, в нем будут задействованы группа Егорова и Красовский... Но все же колебания Красовского в какой-то мере передались и Романцову, который решил немного задержать выход поисковых групп. Жила надежда, что группа Лапина все-таки появится. А план поиска следовало тщательно продумать.
Все тщательно додумали, сверстали... А теперь, после явки Воронина, весь намеченный план спокойно отправили в мусорную корзину! Слава богу, что вовремя! Искать следует в совсем другом месте и по новому плану действий.
Наряду со многими неясностями присутствовали и обнадеживающие и определяющие моменты. Во-первых, стало понятно, что с группой Лапина действительно произошло что-то серьезное, а не курьезное. Это очень важно для правильного психологического настроя на поиск, как на серьезные спасработы. Во-вторых, поисковые группы уже подготовлены и морально и физически, это большой плюс. В третьих, более четко определилось новое направление поиска. Для составления плана оставался остаток вечера и ночь. Утром группы надо выбросить!
Над схемой района в помещении небольшой солдатской столовой погранзаставы при тусклом свете лампы склонились шестеро: Романцов, Халиев, Красовский, Шепитько, Мансуров и Воронин. Последний излагал свои соображения по поводу нахождения группы Лапина, – четырех человек, затерявшихся где-то на склонах хребта Иныльчек-Тау – ледораздела Иныльчека и Каинды.
Опрос вел в основном Романцов, за которым все присутствовавшие негласно признали руководящее старшинство. Уже при спуске к заставе скупые, короткие фразы рассказа Вадима глубоко тронули Романцова. Он понял, что стоит за этими фразами, какие поступки отважного самопожертвования и высокого человеческого духа потребовались для спасения... Кроме того, его душа томилась от бездействия на этой базе, он чувствовал себя наблюдателем-статистом, когда в горах происходили трагические события! Его душа восходителя горячо требовала участия в деле. В деле и на своем уровне руководителя спасательного отряда или группы. Он не новичок на «спасах» и не страдает комплексом «неполноценности» спасработ по сравнению с запланированными восхождениями, которому подвержены некоторые даже весьма опытные альпинисты. Хотя спасработы и нарушают обычные планы и графики, в них присутствует свой, какой-то особенный интерес, своя загадка, свой накал борьбы, своя техника и тактика... Это – особый род восхождения, не только горного, но и человеческого!..
Ведь где-то я встречал раньше этого парня! – думал Романцов о Воронине... Но где? Когда?.. Чем-то знакомо открытое это лицо с грустью и тревогой во взгляде...
Вадим говорил негромко и небыстро, как бы размышляя вслух:
– ...Их положение осложнено тем, что в момент аварии обе схемы района случайно оказались у меня. А в период подготовки похода участок хребта Иныльчек-Тау изучался в основном мной, – остальные его подробно не прорабатывали. Здесь наша спортивная задача ограничивалась самым первым перевалом Путеводный с Кан-Джайляу на восточную ветвь Путеводного, что мы легко сделали в начале похода. Больше ничего не планировалось, дальше прошли на перевал Шокальского. Компас, единственный в группе, тоже находился у меня. Впрочем, компасом в походе мы пользовались достаточно редко... Так, посмотрим на верховья хребта. На участке от вершины «5449» на запад до вершины пика Сарагоса, вот этой – Вадим указал на отметку «5439», – они вряд ли пошли на переход. Участок весьма высок и сложен. Акулинин и Лапин, конечно, понимали, что это переходы на центральную и западную ветви ледника Путеводный, – трудные, опасные и просто длительные по времени, с большим крюком обхода, с выходами внизу через очень сложные ледопады... То же касается, пожалуй, и небольшого участка еще западнее, между пиком Сарагоса и вершиной «5326». Здесь два очень трудные перевала – Маршала Конева и второй, название которого мне неизвестно. Видимо, тоже предельно сложный, на «3Б»...
– Следующий участок на запад – до вершины «5326» и далее, до вершины «5075» – наиболее загадочен. Здесь нет пройденных перевалов, – их, судя по схеме, может быть 5, а может не быть ни одного... Ясно, что сюда они могли пойти, но только по ошибке... По начальной ошибке, может, вызванной спешкой... Больше пока сказать нечего... Пять километров хребта!.. Дальше на запад хребет понижается. В первом ледниковом цирке за вершиной «5075», назовем его «ледник 17» – три перевала: Макарова и Фрунзе на «3А» и Спортклуба МВТУ (СК МВТУ) на «2Б». Переход здесь практически возможен и вполне обоснован, он им по силам. Следующий цирк, «ледник 18» – с перевалом Олимпийский, «2Б», легко преодолим. Это последний перевал с ледника Каинды, остальные – уже из долины ниже ледника. Там еще два ледниковые цирка. В первом – безымянный перевал неизвестной мне сложности, а во втором – перевалы Пржевальского и Лушникова, оба на «2Б», легко преодолимы. По конфигурации первого и второго цирков ясно, что они при входе вряд ли пошли бы в первый, узкий, а, скорее всего, выбрали бы второй, более широкий... Следующий цирк – перевалы Великий почин, «2Б», и перевал Восточный Спокойный, «2А». Несложно. Еще западнее – цирк с перевалом Спокойный, «2А» – никаких проблем с переходом. Здесь они перешли бы надежно и быстро... Но они не прошли, поэтому легкие участки кажутся мне не слишком подозрительными... Вообще перевалы средней сложности, 2А-2Б для этой группы даже в аварийной ситуации вряд ли вызвали какие-то проблемы для прохождения или задержки. Тем более на понижении хребта. Задержать их мог только ошибочный выход на очень сложный участок, – не меньше, чем на 3Б или серьезная ошибка в ориентировании...
– Далее пути через основной хребет Иныльчек-Тау прикрыты боковым отрогом с ущельем реки Ат-Джайляу Западная. Перевалив или обойдя этот отрог, можно перейти через простенький перевал Ат-Джайляу. Обходы эти не ближние, с бродами и прижимами реки... Переходы на этом участке, заметно ниже языка ледника Каинды, считаю маловероятными.
– А какие наиболее вероятны?
– Полагаю, что искать надо на участке от перевала Спокойный до вершины «5357». Наиболее подозрительна середина этого участка, от вершины «5326» до перевала Олимпийский. Вряд ли они стали переходить, опускаясь ниже ледника Каинды: слишком большой сброс высоты. Ведь они торопились, зная о состоянии Наташи... Переходы на остальных участках, выпадающих за названные границы полностью исключить нельзя, но это... Весьма призрачные варианты!..