Итальянец
Шрифт:
С. 47. В доминиканском монастыре… — Доминиканцы, или братья-проповедники — члены нищенствующего католического монашеского ордена, основанного в Тулузе в 1214 г. и официально утвержденного двумя годами позже буллой римского папы Гонория III (1148–1227, годы правления — 1216–1227). Эмблема ордена — собака с зажженным факелом в зубах — олицетворяет его двойное назначение: охранять Церковь от ереси и просвещать мир проповедью истины; отсюда неофициальное именование доминиканцев «Псами Господними» (лат. Domini canes), созвучное имени основателя ордена, испанского монаха Доминика де Гусмана Гарсеса (1170–1221). В 1232 г. папский престол передал в ведение доминиканцев инквизицию.
…отец Скедони… — Этот герой, подобно юным героям романа, наделен именем реально существовавшего лица — итальянского художника, представителя раннего барокко
…судя по имени, итальянец… — В силу отсутствия в английском языке категории рода название романа потенциально может быть переведено и как «Итальянец», и как «Итальянка» и, соответственно, подразумевать как Скедони или Вин-ченцио, так и юную героиню (см. заглавия французских и немецких переводов книги в преамбуле комментария). Однако приведенные слова, подчеркивающие итальянское происхождение Скедони и являющиеся единственной национальной характеристикой в романе, недвусмысленно выдвигают монаха на роль заглавного героя повествования: «повторяя примечательное указание из заглавия романа, этот пассаж утверждает репрезентативность характера Скедони, выделяя его как итальянца в книге, и так населенной исключительно персонажа-ми-итальянцами» (Schmitt С. Op. cit. Р. 861). Добавим, что такую трактовку заглавия подтверждает и подзаголовок произведения: исповедальня, о которой идет речь, сюжетно связана именно с историей Скедони.
С. 48. …закутанный в черное одеяние своего… ордена… — Традиционное орденское облачение доминиканцев составляют символизирующая чистоту белая сутана, белая пелерина с капюшоном, черный плащ с черной пелериной с капюшоном.
С. 48–49. …высок ростом, но очень худ ~ капюшон, бросая тень на мертвенную бледность лица, подчеркивал суровость застывшего на нем выражения и угрюмую, почти ужасающую безотрадность его взора. — Вероятным источником этого описания является эпизод из «Духовидца» Шиллера, где армянин предстает в облике монаха: «<…> среди толпы <…> мой сосед указал мне на францисканского монаха, который замер, будто изваяние, — длинный, худой, с мертвенно-бледным лицом, — и не сводил печального и сурового взора с новобрачных. Радость, озарявшая все лица, словно не коснулась его одного, и он стоял все с тем же застывшим выражением, как статуя среди живых» (Шиллер Ф. Духовидец. Из воспоминаний графа фон О*** / Пер. Р. Я. Райт-Ковалевой // Шиллер Ф. Духовидец. Гроссе К. Гений. Цшокке Ш.Абеллино, великий разбойник. М.: Ладомир; Наука, 2009. С. 35).
С. 49. Его физиономия поражала ~ живейшее внимание, преображавшее его внешность… — Дж. М. С. Томпкинс (см.: Tompkins J. М. S. The Popular Novel in England, 1770–1800. L.: Constable, 1932. P. 285, 376) связывает этот портрет с описанием армянина в «Духовидце» Шиллера. Ср.: «Никогда в жизни мне не приходилось видеть лицо столь характерное и вместе с тем безвольное, столь чарующе-привлекательное и в то же время отталкивающе-холодное. Как будто все страсти избороздили его, а затем покинули, и остался только бесстрастный и проницательный взгляд глубочайшего знатока человеческой души — взгляд, при встрече с которым каждый в испуге отводил глаза» (.Шиллер Ф. Указ. соч. С. 14–15). Другая параллель, приводимая Томпкинс, — портрет гения Амануэля из романа Гроссе. Ср.: «Если <…> ропот толпы был слишком громок, он чуть приоткрывал свой плащ, и его темные глаза с глубочайшей серьезностью устремлялись на собравшихся. Людей, казалось, охватывал при этом неодолимый ужас. Никто не отваживался даже взглянуть на него, пока он так стоял и смотрел, и лишь когда он вновь удалялся, все с облегчением переводили дух. <…> Он был высок и статен, несмотря на преклонные года. Но на лице его только огромные сверкающие глаза сохранили свою красоту, вынеся ее неизменной из потока страстей. Одно желание в нем спешило смениться другим, и каждое при своем приближении застывало от общего холода его души. Все это в целом накладывало ужасающий отпечаток на игру лицевых мускулов, изображавшую лишь обрывки страстей, причем если им овладевало одно чувство, то тут же пробуждались и все прочие. Одни воспоминания вытеснялись другими, и лицо его постоянно выражало сменявшие друг друга мысли и настроения» (Гроссе К Гений. Из записок маркиза К* фон Г** / Пер. С. С. Шик // Шиллер Ф. Духовидец. Гроссе К. Гений. Цшокке Ш.Абеллино, великий разбойник. С. 107–108, 110). Наконец, в чертах Ске-дони угадывается явное
С. 50. — Что ты такое? ~ Ответь, кто ты. — В эпиграфе — строки из трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» (1599, опубл. 1623; IV, 3, 276–279).
С. 51. …добирались… до Пуццуоли, посещали Байю, приближались к… склонам Позилиппо… — Пуццуоли (правильно — Поц-цуоли, в древности — Путеолы) — город в 10 км к северо-западу от Неаполя, вблизи одноименного залива. Байя — курортная местность с теплыми источниками, к северо-западу от Неаполя. Позилиппо — длинный холмистый водораздел, отделяющий Неаполитанский залив от залива Пуццуоли; с давних пор — место отдыха неаполитанской знати. Перечисленные места входят в репертуар живописных видов, которые традиционно упоминаются в английских травелогах XVIII–XIX вв., посвященных Южной Италии (в частности, в книге Пьоцци).
С. 52. Санта-Лючия — бухта в Неаполитанском заливе.
С. 56. Не приближайся к вилле Альтьери… смерть ступила на ее порог! — Предупреждение монаха о смерти одного из обитателей виллы — возможная реминисценция из первой книги «Духовидца». В романе Шиллера армянин сообщает немецкому принцу о смерти его кузена — и делает это в самый час кончины, что заставляет принца заподозрить его причастность к этой смерти: «— Девять, — медленно и выразительно повторил незнакомец <…> — Пожелайте себе удачи, принц (тут он назвал его настоящее имя). В девять часов он скончался» (Шиллер Ф. Указ. соч. С. 10).
С. 64. Открой непроницаемую тайну, / Что в вечный спор с душой тебя ввергает. — В эпиграфе — строки из «Таинственной матери» (I, 5, 80–81) Уолпола.
С. 67. Власяница — нательная волосяная одежда религиозных аскетов.
С. 71. Что, если это яд, который ловко / Монах употребил? — В эпиграфе — строки из трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта» (ок. 1595, опубл. 1597; ГУ, 3, 24–25).
С. 74. Их было / Шесть или семь; от темноты самой / Они таили лица. — В эпиграфе — строки из трагедии «Юлий Цезарь» (И, 1, 276–278).
С. 76…истолкование, выходившее за пределы человеческого опыта и намекавшее на силы, далеко превышавшие способности смертного. — Ср. размышления принца в «Духовидце» Шиллера: «Меня преследуют какие-то высшие силы. Всеведущий парит надо мной. Какое-то незримое существо, от которого я не могу уйти, следит за каждым моим шагом» {Шиллер Ф. Указ. соч. С. 15).
С. 80. …«не знали жалости и на себе ее не испытали» (unused to pity or be pitied). — Видоизмененная строка из комедии Шекспира «Как вам это понравится» (ок. 1599, опубл. 1623; II, 7, 117). Ср. У Шекспира: «And know what ’tis to pity and be pitied» (Встречали жалость и жалели сами. — Пер. Т.Л. Щепкиной-Куперник).
С. 83. Абруццо (Абруццы) — высокогорная территория в Центральных Апеннинах, между реками Тронто и Сангро, протяженностью более 100 км.
С. 84. …возвышенную меланхолию, какая охватывает душу при виде грандиозного и величественного зрелища. — Это высказывание (как и упоминание — чуть выше — испытанного Элленой «наслаждения, смешанного с ужасом»), несомненно, восходит к предромантической концепции возвышенного, разработанной английским мыслителем, публицистом и общественным деятелем Эдмундом Бёрком (1729–1797) в трактате «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757). О влиянии на Радклиф эстетики Бёрка см.: Ware М. Sublimity in the Novels of Ann Radcliffe: A Study of the Influence upon Her Craft of Edmund Burke’s «Enquiry into the Origin of Our Ideas of the Sublime and Beautiful». Uppsala: A.-B. Lun-dequistska Bokhandeln; Copenhagen: Ejnar Munksgaard, 1963.