Итоги № 5 (2014)

Журнал Итоги

Это пространство задает архитекторам очень сложную задачу — оставлять ли площадь в прежних размерах или частично застроить. «Налицо конфликт двух градостроительных логик, в которых развивалась территория, — сталинской, задающей гигантский масштаб и движение, и старой московской, с малоэтажными зданиями, снесенными в XX веке, и камерным сквериком, где сейчас стоит памятник Маяковскому, — говорит архитектурный критик Григорий Ревзин. — Я думаю, нужно возвращаться к маленькому масштабу».

Есть, например, мнение, что имеет смысл застроить ту часть площади, которая примыкает собственно к зданию Москомархитектуры, где некогда находился снесенный театр «Современник». Есть и сторонники расширения масштаба Триумфальной, но ее пешеходной части. Сделать это можно, если отказаться от движения машин по площади. Но реально ли это?

Не проезжайте мимо

«Площадь

давно превратилась в одну большую парковку, — говорит главный специалист научно-проектного объединения транспорта и дорог НИиПИ Генплана Москвы Денис Чибисов. — Здесь множество пешеходных переходов, но транспорт мешает нормальному передвижению людей. Полностью убрать машины из этого района невозможно, так как площадь находится на пересечении четырех магистральных улиц. Наверное, решить проблему помогло бы строительство большой подземной парковки».

Впрочем, Триумфальная — далеко не единственная площадь в столице, где транспорт доминирует над людьми. «Еще с 1930-х годов в градостроительной политике пошел разрыв между городом и человеком, — комментирует координатор общественного движения «Архнадзор» Константин Михайлов. — С тех пор был взят курс на увеличение масштабов строительства и развитие транспорта. В результате уже в 60-е годы многие столичные площади превратились в транспортные развязки. Самый яркий пример тому — Таганская площадь. Это просто транспортный узел. Развязать такие узлы можно только за счет уменьшения транспортных потоков в центре, сокращения проезжей части и создания зеленых зон. Взять, к примеру, центральные площади в Лондоне, Эдинбурге, Барселоне. Даже если там есть транспорт, то обязательно оборудованы и пешеходные зоны. Но на большинстве европейских площадей просто нет машин. Впрочем, Москву вообще трудно сравнивать с западными городами, ведь за последние сто лет ее центр менялся значительно интенсивнее. И часто — именно в пользу машин».

Кто-то хочет, чтобы в центре было зелено, а кто-то ратует за транспортную доступность — мол, нельзя такую важную развязку просто взять и исключить из общей транспортной схемы автомобильного движения. «Чтобы столичные площади стали более зелеными и комфортными для людей, все равно нужно сначала решить проблему въезда машин в центр города, — считает директор Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Михаил Блинкин. — Вот и в Западной Европе в последнее время налицо новый тренд — массовый снос транспортных развязок даже на пересечении двух городских улиц, не говоря уже о площадях. Но для нас эта проблема трудно решаемая, ведь в Москве на один автомобиль приходится всего 24 квадратных метра дорожного пространства, тогда как в Западной Европе в среднем 80, а в Лос-Анджелесе — более 150. Понятно, что на решение транспортной проблемы уйдут десятилетия, но в любом случае при реконструкции площадей нужно взять новый курс — на увеличение пешеходных пространств и сокращение мест для автомобилей. Иначе город постепенно становится мертвым».

Говорят, что в Москомархитектуре, размышляя над дальнейшей судьбой Триумфальной, рассматривали варианты устройства площади Звезды в Париже и площади Каталонии в Барселоне. Прямо скажем, не самые удачные примеры. «Эти площади по сути представляют собой островки безопасности в центре транспортного хаоса, — комментирует руководящий партнер архитектурного объединения «SPEECH Чобан @ Кузнецов» Сергей Чобан. — Попасть на них человеку непросто. Совсем другое дело — Трафальгарская площадь в Лондоне. Одним своим фронтом она примыкает к Национальной галерее. И вот на такое устройство стоило бы обратить внимание при разработке проекта реконструкции Триумфальной площади. Можно изменить направление транспортных потоков: закрыть выезд с Садового кольца на Тверскую улицу и по возможности с Тверской — на Садовое кольцо. Тогда там появится доступное только для пешеходов пространство, куда можно добраться без сложного пересечения потоков транспорта, мостов и переходов. Центр притяжения должен быть у Концертного зала имени П. И. Чайковского, сада «Аквариум» и театров Сатиры и имени Моссовета».

А нас спросили?

Архитекторы сетуют на то, что на подготовку проектов дано ничтожно мало времени. В такие рекордные сроки, мол, продумать грамотную реконструкцию просто невозможно. А значит, что либо площадь ждет небольшой косметический ремонт, либо масштабная реконструкция будет отложена на несколько лет. Возникает резонный вопрос: а зачем вообще в этом деле спешка? Такое впечатление, что власти искусственно создают дефицит времени и загоняют архитекторов в жесткие временные рамки, опасаясь, как бы площадь вновь не оказалась востребованной оппозиционерами. Общественное

обсуждение судьбы Триумфальной площади показало, что у властей, увы, пока нет понимания того, как должны выглядеть и какое функциональное значение иметь общественные пространства. То ли они должны быть зелеными оазисами, то ли частью транспортной схемы, то ли чем-то еще. А тем временем уже вынашиваются планы по изменению облика других пространств — в частности, на очереди стоит площадь Революции. Концепцию ее развития активно обсуждали в конце прошлого года. Предполагается открыть Китайгородскую стену для обозрения и расчистить вид на историческую застройку, которая находится позади нее. Здесь планируется создать настоящую площадь московских фонарей — своего рода музей под открытым небом. Также есть предложение восстановить «пешеходную целостность площади», убрав с нее транспорт. Может появиться и новая зеленая зона — между площадью Революции и проезжей частью Театрального проезда. Правда, зимой там все-таки будет функционировать парковка.

В то же время многие специалисты считают, что не стоит слишком резко менять облик столичных площадей. В частности, по их мнению, вид той же площади Революции вполне сложился. И опять же в своих доводах опираются на европейский опыт. «В западных городах стараются максимально сохранить исторический облик, поэтому при благоустройстве не ищут принципиально новых решений, которые бы изменили пространство до неузнаваемости», — говорит Константин Михайлов. Как правило, на Западе берут за основу историю площади. И так же можно поступить при реконструкции Триумфальной. Например, совсем недавно там проходили масштабные археологические раскопки, нашли остатки Тверской-Ямской слободы. Эту часть площади можно превратить в музей под открытым небом. Триумфальная площадь вполне могла бы стать таким же туристическим центром, как многие площади Рима или Афин. Нужно только не спеша и бережно подойти к решению судьбы столь значимого для города объекта. Может, имело бы смысл и с москвичами посоветоваться, для которых по идее все эти изменения и затеваются. Но пока все идет к тому, что нам предложат принять и полюбить то, что придется по нраву Москомархитектуре.

Вот в чем опрос / Общество и наука / Телеграф

Вот в чем опрос

/  Общество и наука /  Телеграф

Даже дилетанту понятно, что опрос, адресованный аудитории «Дождя» по поводу блокады Ленинграда был, мягко говоря, не по адресу. Хоть с социологической, хоть с исторической, хоть с журналистской точки зрения. Это все равно что спрашивать у забубенных лондонских хипстеров о том, нужно ли было сдать Британию на милость Гитлеру, дабы избежать карточной системы, бомбежек Ковентри и кошмара Дюнкерка. Им, хипстерам, этого просто не понять.

Нужно смириться с тем, что и те, кто создает сегодня в России электронные медиа, и те, кто их потребляет, — это по большей части то непуганое поколение, которое и о брежневской эпохе-то знает понаслышке, не говоря уже о событиях Второй мировой. Оно не знало (и, надеюсь, никогда не узнает) ни голода, ни блокад, ни авианалетов, ни карточной системы. Вся история ХХ века для этих ребяток — что-то вроде занимательного комикса в стилистике постмодерна. Все их знания о Великой Отечественной в лучшем случае почерпнуты из Google, компьютерных стрелялок типа World of Tanks да убогих егэшных тестов.

Но давайте согласимся и с тем, что все те, кто сегодня с праведной яростью требует предать анафеме оскандалившийся канал, в окопах тоже не сидели, блокадную пайку в ладонях не согревали и на саночках родных на погост не возили. Мы, нынешние критики «Дождя», как ни крути, в большинстве своем принадлежим к поколению, чьи знания о той войне, о том кошмаре незамутненными никак не назовешь. Мы, кому за сорок, тоже были воспитаны на мифах и стереотипах, умело отредактированных, — не маркетологами, но идеологами. Мы вступали в пионеры на могилах героев, мы заступали на вахты памяти! Бог мой, куда только мы тогда не вступали и не заступали! В то самое время, когда ветераны и блокадники тихо и незаметно вымирали. От мизерных пенсий. От сырости своих убогих коммуналок. От казенного лицемерия. И давайте уж признаемся честно — от нашего до блеска отлакированного застоем пофигизма. Как представитель поколения «тех, кому за сорок» задаю вопрос лично себе: вправе ли я предавать нынешнее безбашенно-хипстерское поколение своему суровому суду? Не вправе…