Иуда Искариот - предатель или святой

Михайлов Сергей Юрьевич

Второе. Иисус многократно пророчествует о своей судьбе, причём его пророчества носят конкретный характер: "через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие" (Мф. 26:1-2), "предадут Его язычникам и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить и убьют Его; и в третий день воскреснет" (Лк. 18:32-33). Более того, Иисус объявляет ученикам, что пророчества о его судьбе пришли из глубины веков и запечатлены в ветхозаветной части Писания: "и совершится всё написанное через пророков о Сыне Человеческом" (Лк. 18:31). Как ни тяжела была грядущая участь Иисуса, как ни жаждал он её избежать, он понимал: пророчества должны исполниться. Неисполнение пророчеств грозило не только успеху его миссии Спасителя, но нанесло

бы серьёзный ущерб его авторитету провидца и чудотворца. Иисус не мог этого допустить.

Возвращаясь к роли сатаны в евангельской трагедии, мы невольно приходим к мысли (если, конечно, предположить, что сатана действительно вошёл в сердце одно из учеников), что "князь мира сего" принял самое деятельное участие в исполнении пророчеств как ветхозаветных пророков, так и самого Иисуса: ведь одним из исполнителей пророчеств стал Иуда, действующий по указке сатаны! Мог ли сатана, вечный, непримиримый враг Сына Человеческого, оказать столь неоценимую услугу Иисусу и тем самым укрепить его авторитет провидца? Могло ли это хитрейшее и коварнейшее олицетворение Зла, лелеявшее мечту о неограниченном владычестве над душами человеческими и над всем миром, ещё более возвеличить имя Иисуса, и без того уже гремевшее по всей земле древнего Израиля? Вряд ли. Сатана был тонким психологом (вспомним сорокадневное пребывание Иисуса в пустыне и искушения, которым сатана подверг его) и потому отлично понимал, какой негативный резонанс у единоверцев произведёт неисполнение пророчеств, произнесённых самим Иисусом - при таком развитии событий галилейский пророк наверняка прослыл бы среди израильтян лжецом и авантюристом. Следует полагать, что для сатаны важна была не столько смерть Иисуса, сколько чёрное, несмываемое пятно на его святом и чистом имени - это позволило бы ему заработать несколько очков в борьбе с силами Добра, более того, могло бы (как знать!) серьёзно повлиять на исход извечного противостояния Бога и сатаны и даже решить его судьбу. Не способствовать исполнению пророчеств, а всячески препятствовать ему - вот что логично было бы для сатаны, отвечало бы его интересам и целям.

Таким образом, использование Иуды в качестве инструмента для физического устранения Иисуса было не только нецелесообразно, но и прямо противоречило бы замыслам сатаны[89].

8.

Ещё один нюанс. Вспомним слова Петра из Деяний апостолов об Иисусе, "по определённому совету и предведению Божию преданного" (Деян. 2:23). Не кажется ли явно противоречивым, что одну и ту же мысль, мысль предать Иисуса, вложили в сердце Иуды одновременно и дьявол, и Господь Бог? Вполне очевидно, что, если эту мысль вложил в Иуду Бог-Отец, то дьявол (сатана) сделать этого уже не мог - и наоборот. Где же истина? На одной чаше весов свидетельство Петра, которого цитирует Лука, автор Деяний; на второй утверждение Иоанна о том, что "диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его [Иисуса]" (Ин. 13:2).

Однако никакого противоречия здесь нет. Мы уже установили, как следует понимать слова "один из вас диавол" - именно: как аллегорию, иносказание. По крайней мере, такое толкование слов "сатана", "диавол", "веельзевул" в новозаветных писаниях используется не раз. Однако имя Бога, Господа, Отца в качестве аллегории не встречается никогда и используется исключительно в буквальном, прямом смысле. Аллегория - это всегда некое сравнение, параллель с чем-то и кем-то, своего рода уподобление кому-то. Если мы называем человека "дьяволом", то подразумеваем в нём определённые черты и свойства характера, родственные "дьявольским". Напротив, Господь Бог никаким сравнениям не подлежит - хотя бы потому, что Он не сравним ни с кем и ни с чем по определению: Он выше любых сравнений и аллегорий. Вряд ли кто-либо будет оспаривать это. Отсюда следует, что не дьявол руководит помыслами Иуды, а Бог-Отец.

9.

Итак, мы приходим к выводу, что свидетельства евангелистов о вхождении сатаны в сердце Иуды не соответствуют действительному положению вещей. Как же понимать эти свидетельства?

Ответ может быть только один: иносказательно. Вероятно, Иуда, готовясь к решительным действиям, испытывал сильную душевную борьбу (шутка ли! предать на мученическую смерть самого Учителя), и следы этой борьбы наверняка отражались на его поведении, в выражении его лица, в репликах и жестах. Скрыть своё состояние Иуда не мог - ведь он был обычным человеком, подверженным сомнениям и угрызениям совести. Свидетельства евангелистов относятся как раз к тем моментам времени, когда Иуда предпринимает решительные шаги (сговор с первосвященниками и ночь накануне ареста) - именно в эти моменты Иуде приходилось испытывать страшные душевные муки. От взоров евангелистов не укрылось его состояние, которое они описали в меру своего понимания, использовав при этом аллегорию.

Мотивы "преступления" Иуды, основанные на благих намерениях.

Вера в Иисуса

1.

Выше мы попытались дать оценку деянию Иуды в контексте его влияния на исполнение миссии Иисуса, на становление христианства и, в конечном итоге, на ход всей мировой истории. Мы пришли к однозначному выводу: деяние Иуды было богоугодно, а сам апостол полностью оправдан Богом. Логично в этом случае было бы допустить, что при совершении богоугодного деяния Иуда руководствовался благими намерениями, а в основе его поступков лежали искренняя любовь и вера в священное дело и слово Учителя, стремление к самопожертвованию во имя торжества миссии Иисуса, чистые, безгрешные, незамутнённые корыстью, завистью и злым умыслом мысли и желания - одним словом, позитивные мотивы.

Исходя из данного допущения, подвергнем анализу мотивы этой группы. Как и мотивы первой группы, их также следует рассматривать во взаимосвязи; возможно, все они сосуществуют одновременно и представляют собой различные грани одного сложного многогранного мотива, приведшего Иуду к содеянному.

Что же это за мотивы?

2.

Каким бы неожиданным не показалось следующее утверждение, но именно истинная, глубокая вера в Иисуса, его учение, пророчества, священную миссию Спасителя, божественную сущность - всё то, на чём зиждется христианство и Церковь вот уже две тысячи лет, могло побудить Иуду Искариота на такой отчаянный шаг, как предание Иисуса в руки иудейских первосвященников. Аргументы в пользу этого умозаключения можно найти в текстах синоптиков, к которым и обратимся за помощью.

Итак, Матфей свидетельствует:

С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть (Мф. 16:21).

И восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних и сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие и в третий день воскреснет (Мф. 20:17-19).

...сказал ученикам Своим: вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие (Мф. 26:1-2).

Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились (Мф. 17:22-23; см. также см. также Мф. 17:9).

Марк:

Ибо учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и по убиении в третий день воскреснет. Но они не разумели сих слов, а спросить Его боялись (Мк. 9:31-32; см. также Мк. 8:31; 10:33-34).

Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. И они удержали это слово, спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых (Мк. 9:9-10).

И, наконец, Лука:

...Он сказал ученикам Своим: вложите вы себе в уши слова сии: Сын Человеческий будет предан в руки человеческие. Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его, а спросить Его о сем слове боялись (Лк. 9:43-45; см. также Лк. 9:22).