Иудаизм. Древнейшая мировая религия

де Ланж Николас

...тайна чьего могущества намного превосходит

Наше разумение, как и сам Ты непостижим для нас.

Все могущество – Твое, окутанное таинственным покрывалом,

Основа всего:

Сокрыто от философов Имя Твое... [74]

Философы неоплатонического и аристотелианского толка соглашались, что сущность Божия непознаваема. Мы можем знать лишь деяния Божии, но даже они, как считал Маймонид, показывают не то, что Бог есть, а то, что Он неесть.

74

Solomon Ibn Gabirol, The Kingly Crown,I, tr. Loewe, Ibn Gabirol,119.

Каббалисты

идут еще дальше по пути апофатики. Философы, установив невозможность сказать о Боге нечто путное и осмысленное, наговорили немало. Каббалисты же проводят четкую грань между Богом, каким мы Его знаем, и подлинной сущностью Божией, именуемой на иврите Эйн Соф («Бесконечное»). Эйн Соф познать невозможно. Даже Сефирот, которые как бы содержатся в Боге, не имеют познания Эйн Софа. Эйн Соф не играет роли в сотворении и откровении, не может быть объектом медитации, изучения и молитвы, которые достигают лишь Сефирот.

Споры о познании Бога были обусловлены широким интересом к природе Божьей (и в свою очередь способствовали этому интересу). В самом существовании Бога ни философы, ни каббалисты не сомневались. Впрочем, они и жили во времена, когда практически все люди (как евреи, так и язычники, с которыми они общались) считали такие вещи самоочевидными. Интересно, как они повели бы себя в нашу атеистическую и агностическую эпоху: ведь даже религиозные евреи высказывают серьезные сомнения в Божьей возможности действовать в мире.

Впрочем, хотя популярность атеизма вкупе с привычкой ставить под сомнение все ортодоксальные взгляды отличает наш век от прежних, нельзя сказать, что нынешний радикализм полностью уникален. Возьмем, к примеру, важный вопрос о том, находятся ли события (как в жизни каждого отдельного человека, так всего человечества) под властью человека или Бога; управляется ли мир исключительно Божественным Промыслом или люди властны над своими поступками. Описывая войны Хасмонеев в Израиле, бушевавшие во II веке до н.э., Иосиф Флавий сообщает о наличии среди тогдашних евреев трех «философских школ». Различия между ними он формулирует следующим образом:

В это время существовало среди евреев три секты, которые отличались различным друг от друга мировоззрением. Одна из этих сект называлась фарисейскою, другая саддукейскою, третья ессейскою. Фарисеи утверждают, что кое-что, хотя далеко и не все, совершается по предопределению, иное же само по себе может случаться. Секта ессеев учит, что во всем проявляется мощь предопределения и что все, постигающее людей, не может случаться без и помимо этого предопределения. Саддукеи совершенно устраняют все учение о предопределении, признавая его полную несостоятельность, отрицая его существование и нисколько не связывая с ним результатов человеческой деятельности. При этом они говорят, что все лежит в наших собственных руках, так что мы сами являемся ответственными за наше благополучие, равно как сами вызываем на себя несчастья своей нерешимостью [75] .

75

Иосиф Флавий, Иудейские древности13.171-173. [Цит. по пер. Г. Генкеля. – Прим. пер.]

Говоря о «предопределении», Иосиф Флавий имеет в виду не слепую случайность, а волю Божию. Вообще полемика о степени божественного вмешательства в человеческие дела имеет неожиданно современное звучание и напоминает аргументы, звучащие в государстве Израиль. Хотя уподоблять нынешних секуляристов древним саддукеям не вполне корректно, – саддукеи не только верили в Бога, но и богословски исключали какое-либо отношение Бога ко злу, – все-таки между ними есть нечто общее. Ессейская позиция по данному вопросу близка к воззрениям тех, кто отказывается признавать Израиль как современное государство: дескать, когда Богу будет угодно, Он избавит свой народ, а самовольно торопить события не следует. Таким образом, умеренный религиозный подход соответствует фарисейскому: что-то определяется Богом, но что-то зависит и от человека.

Отсюда просматривается одна из причин, по которым еврейская теология сейчас находится в упадке. Секуляристы не видят смысла обсуждать Бога.

Даже разговаривать о Боге – крупная уступка тем, кто верит в Бога и Его могущество. На другом конце еврейского спектра ортодоксы также не настроены на дискуссию: все, что мы знаем о Боге и о требованиях, которые Бог предъявляет к человечеству, содержится в богооткровенной Торе. Традиционные учения можно поставить под вопрос лишь в том случае, если усомниться в учении о богодухновенности. А если это сделать, все здание может рухнуть. Поэтому теологией занимаются лишь те, кто не согласен ни с атеизмом, ни с идеей, что Бог в буквальном смысле продиктовал Моисею всю Тору (включая учения Талмуда). Они подвергаются нападкам и справа, и слева, оказываясь (во всяком случае, в Израиле) в серьезном меньшинстве.

В диаспоре ситуация совершенно иная: секуляристы менее активны и менее сплоченны, чем в Израиле, поэтому сторонники «откровения» нападают не столько на них, сколько на прогрессивный религиозный сектор (который в Израиле мал и еще не прижился). Соответственно, еврейская теология развивается только в диаспоре, особенно в Америке. В настоящее время она существует, главным образом, в прогрессивном иудаизме.

Еще одна причина богословского упадка – влияние Шоа. Многие авторы заново поставили старый вопрос, сложнейшую проблему классической теологии: как совместить благость и всемогущество Творца с наличием в мире столь ужасного зла? [76] Между тем масштабы зла мешают даже думать о нем. Как заметил Артур Коген, «лагеря смерти – это реальность, которая по самой своей природе стирает мысль и человеческую программу мышления». [77]

76

По этому вопросу см. Oliver Leaman, Evil and Suffering in Jewish Philosophy(Cambridge, 1995).

77

Arthur Cohen, The Tremendum(New York, 1981), 1.

Неверно думать, что люди, пережившие Холокост, разуверились в Боге. Напротив, как показывают исследования, многие евреи как были верующими, так и остались. Более того, у некоторых вера даже укрепилась. Не столь уж мало и таких, кто уверовал в Бога именно в концлагере. [78] И все-таки, ни выжившие, ни теологи не смогли решить загадку: «Как всеблагой и всемогущий Бог допустил Холокост?» Этот вопрос не дает покоя еврейским мыслителям. Правда, отмечают, что ничего уникального в нацистском Холокосте нет: абсолютно любой случай страдания ставит все те же вопросы. Данной проблеме посвящена библейская Книга Иова. И все же, то ли вследствие своих масштабов, то ли по какой-то иной причине, Холокост положил конец очень яркому периоду еврейской богословской мысли, начавшемуся в Германии на заре XIX века. Впрочем, некоторые теологи действительно обратились к проблематике Холокоста, но число их невелико, а выкладки осторожны, неуверенны, лишены дерзновения, да и вообще не выходят на уровень еврейской богословской классики прошлого.

78

R. R. Brenner, The Faith and Doubt of Holocaust Survivors(New York/London, 1980), особенно глава 3.

Источники еврейской теологии

На каких текстуальных материалах основываются теологи наших дней? Какие произведения им, так или иначе, приходится осмысливать? Какой вес имеют эти тексты? Что они говорят о природе и деяниях Бога? Для обстоятельного ответа на эти вопросы нужно писать отдельную книгу, однако хотя бы вкратце их нельзя не коснуться.

Библия

По целому ряду причин первое место среди таких источников занимает Библия. Пусть даже многие евреи больше не считают ее в буквальном смысле вдохновленной или продиктованной Богом, но большинство евреев испытывают к ней уважение, с каким ни один другой письменный текст не сравнится. Ссылки на Библию обеспечивают общую почву евреям, которые могут расходиться почти во всех остальных вопросах.