Иван Царевич и Серый Волк

Шведов Сергей Владимирович

– Как хочешь, Иван, но я с тобой не пойду, – завздыхал Кляев. – Твоя Верка и раньше была не сахар, а уж став фурией и вовсе превратилась в натуральную стерву.

Тугая пружина, безжалостно орудуя тяжелой дверью, с ускорением втолкнула непрошенного гостя в чужой мир. Верка жила на третьем этаже, а потому Царевич не стал пользоваться лифтом. Трудный подъем должен был утихомирить нервическую дрожь в конечностях и помочь составить план предстоящего разговора.

Дверь ему открыли сразу и, против ожидания, впустили в квартиру без предварительного собеседования и требования назвать пароль. Пароля, разумеется, Царевич никакого не знал, но зато прямо с порога защёлкал каблуками. Ибо и обстановка и атмосфера в квартире указывали на то, что Иван попал в военный штаб, готовящий операцию то ли стратегического,

то ли тактического плана, с далеко идущими последствиями. Открывшие ему дверь фурии были вооружены пистолетами неизвестной системы, которые устрашающе колыхались у обтянутых в чёрную кожу крутых бёдер. Не то, чтобы Иван совсем оробел, но легкое головокружение почувствовал. И надо признать, что гостю было от чего впадать в лёгкий шок. Вполне недурная и современная квартира его бывшей супруги превратилась в соответствии с неведомыми Царевичу законами в настоящий дворец с такими высокими потолками, что растерявшийся писатель не сразу дотянулся до них взглядом. Не шибко объемистый прежде коридор трансформировался в обширную прихожую, превышающую прежнюю кубатуру раз в двадцать как не более. Прихожая не пустовала: кроме двух фурий-привратниц, здесь же располагалась охрана из десятка устрашающего вида гоблинов с автоматами Калашникова в руках. Гаубиц Иван не заметил, но гранатомёты у охранников были. Смертоносное оружие нацелилось было незваному гостю в живот, но, к счастью, фурия-блондинка жестом остановила неразумную охрану. Вообще-то Иван и раньше был о гоблинах невысокого мнения и честно излагал это мнение в своих романах, но действительность превзошла все его ожидания. Эти ребята были уродливее, чем он о них думал, и гораздо меньше ростом. Впрочем, и этих габаритов вполне хватило, чтобы справиться с нехилым российским писателем в одиночку. В противовес гоблинам фурии были чудо как хороши, что блондинка, что брюнетка. Талии осиные, ноги длинные, бедра крутые, а уж о бюстах и говорить нечего. Кроме всего прочего от фурий исходила такая аура уверенности и силы, что Царевич, уже видевший их краем глаза в драке, невольно поёжился.

Шикарная прихожая, украшенная шитыми серебром и золотом гобеленами, наводила на мысль, по меньшей мере, о тронном зале в том месте, где у Верки был просто зал. И, в общем, Царевич в предположениях не ошибся. Более того, в зале действительно был трон из чистого золота, украшенный изумрудами невероятной величины. А убранство этого зала навело Ивана на мысль, что всё это он где-то уже видел, и даже не столько видел, сколько описал. Пошевелив извилинами, Царевич пришёл к выводу, что находится он в том самом дворце, который его герой по имени Иван из «Жеребячьего копыта» отбил у чудища болотного Мокрухи и подарил ведьме Веронике за помощь, оказанную в борьбе с бабой Ягой. Собственно, всю эту историю с Мокрухой и его дворцом Иван выдумал после очередной ссоры с Веркой, которая потребовала улучшения жилплощади. Ей, видите ли, надоело жить в хрущобе и лаяться с малокультурными соседями по поводу вечной грязи на лестнице.

Царевич, разумеется, не возражал против переезда в новую квартиру, но, увы, как давно уже замечено, наши возможности не всегда совпадают с нашими желаниями. И надо сказать, что Верка была польщена оказанным ей вниманием, в том смысле, что согласилась принять в дар от Царевича воображаемый Мокрухин дворец взамен квартиры улучшенной планировки. Тогда они помирились, правда, ненадолго. Аппетиты у Верки росли и даже подаренный всё тем же витязем Иваном дворец другого сказочного отморозка Киндеряя её уже не удовлетворил.

Тронный зал был пуст, фурии оставили Царевича наедине с его реализовавшимися фантазиями и испуганными мыслями по этому поводу. Ивану вдруг пришло на ум, что Верка-Вероника не хочет больше быть столбовой дворянкой, а возжелала стать владычицей если не морскою, то всего Берендеева царства, а Ивану, чего доброго, придётся по законам сказочной логики выполнять все капризы взбалмошной «старухи». А между тем, у Царевича нет ни золотой рыбки, ни силушки богатырской для реализации бредовых фантазий свихнувшейся супруги.

Царевич ждал выхода Вероники если не в злате и серебре, то в змеиной коже с барабанным боем и нарядной свитой, но вышла Верка в старом халате и с мокрыми волосами, которые она тут же на глазах Ивана стала сушить феном. Это был акт то ли высочайшего доверия, то ли монаршего презрения к забредшему не вовремя неудачнику-мужу.

– Как всё это понимать? – кивнул Царевич на увешанные гобеленами и старинным оружием стены.

– Совершенно с тобой согласна, – Верка как ни в чём не бывало уселась на трон, выставив напоказ обнаженные чуть не по самые бёдра ноги. – Эта хрущоба не соответствует моему новому статусу, не говоря уже о тайных желаниях. Может, по-твоему, молодая, энергичная, полная сил женщина чувствовать себя уютно в развалюхе, где всего-то три десятка комнат и нет ни бассейна, ни сада?

Царевич засмеялся, ему почему-то показалось, что бывшая супруга пошутила. Однако недовольный взгляд, брошенный с трона, прервал неуместное веселье. Оказывается, Верка говорила совершенно серьёзно. Впрочем, очень может быть, что пред Царевичем сидела не жена Верка, а плод его грез и идиотского стечения обстоятельств – Вероника. С бывшей супругой Иван быстро бы нашёл общий язык, в том смысле, что сказал бы ей пару ласковых и послал бы в дальние комнаты, а вот с ведьмой Вероникой, повелительницей фурий и гоблинов, дело обстояло куда сложнее. Царевичу не хотелось превращаться ни в барана, ни в козла. А потому Иван высказался витиевато: и дворец, мол, очень хорош и вообще все знакомые умерли бы от зависти, узнав, что Вера Михайловна с удобствами расположилась в помещении под тысячу квадратных метров.

– Какие такие знакомые? – нахмурилась хозяйка. – Уж ни Кабаниху ли ты имеешь в виду?

– А хоть бы и Кабаниху. Живёт в однокомнатной…

При этих словах Верка аж подпрыгнула на своём троне: – Однокомнатной! Да у неё два дворца: один у Звонкого ручья, другой у Лебяжьего озера.

– А как же избушка на курьих ножках? – растерянно произнёс Царевич. – Избушка – это экзотика, музейная реликвия, – раздраженно махнула рукавом Верка. – Тебе ли этого не знать.

Честно говоря, Царевич действительно был не в курсе, ни о каких дворцах бабы Яги, а уж тем более Кабанихи в его «Хронике Берендеева царства» не было и речи.

– У тебя тоже два дворца, – развёл руками Царевич, – Мокрухин и Киндеряев.

– Какой же ты негодяй, Ванька, – захлебнулась в негодовании Верка. – Ведь знаешь же, что Киндеряй отобрал у меня дворец и издеваешься. Какой ты после этого царевич, ну натуральное же быдло.

– Как отобрал? – ахнул Иван, привычно не обращая внимания на ругань жены. – Быть того не может. Я же его послал аж за тридевять земель, он же, гад, собственной кровью скрепил дарственную. У меня свидетели есть. Тот же Малюта Селютинович. – Малюта родной дядя Киндеряя, – махнула рукой Верка. – Они и в том и в этом мире играют в одну дуду.

– Подожди, – наморщил лоб Царевич. – Малюта в этом мире зовётся Селюниным, а Киндеряй у нас кто?

– Так Костенко же, – пыхнула новой порцией гнева Верка.

Дал маху в своё время писатель Царевич. Но кто же знал, что выжига и доносчик Селюнин, который жил себе, поживал в самой обычной хрущобе, окажется родным дядей самого Леонида Петровича Костенко. Хотя Кляев намекал как-то Ивану, что Селюнин в советские времена был то ли фарцовщиком, то ли цеховиком и денег у него не считано. Царевич относил слова Васьки на счёт дворовых сплетен, где каждый непьющий мужик всенепременно агент КГБ, либо Антанте продался. Потому как никаких иных причин вести трезвый образ жизни у русского человека нет и быть не может.

– А Кощей в нашем мире кто? – Пока не знаю, – дёрнула плечом Верка. – Он пока ничем себя не проявляет ни в том, ни в этом мире.

Царевич этому обстоятельству не очень удивился, поскольку и в его романах Кощей Бессмертный хоть и упоминается частенько, но в качестве полноценного образа отсутствует.

– Но яблоки-то Кощей тебе продаёт? – Яблоки он стережет пуще глаза. Но их у него, тем не менее, регулярно воруют. Ворует их Малюта Селютинович, и гоблины в стороне не остаются. Есть и другие каналы. Селютинович, как я тебе сказала, работает на Киндеряя, а гоблинов приручила я. Но сейчас у меня большие проблемы, Иван. Киндеряй, захватив дворец, перерезал мне дорогу к Кощееву саду через Драконий лес, а Наташка, стерва, перехватывает моих гонцов у Лебяжьего озера. Я несу убытки и материальные и в живой силе. Хорошо хоть фурии пока на моей стороне.