Иван Царевич и Серый Волк
Шрифт:
У Царевича внутри что-то екнуло, и рука с пистолетом ушла в сторону. Стрелять даже в чудище Ивану не хотелось. Мешали гуманистические принципы и либеральное воспитание. Вепрь с Михеичем, что там ни говори, имели право на адвоката. И вообще не пристало российскому интеллигенту брать на себя роль судьи и палача.
– Стоять, – рявкнул Кляев, которому, похоже, не докучали мысли о правах человека, и нацелил маузер точнёхонько в дурную голову Вепря.
Царевич от Васькиного крика вздрогнул и неожиданно даже для себя выстрелил в потолок. Сверху посыпалась соломенная труха, Вепрь удивлённо хрюкнул и остановился.
– Ну, чего вы, мужики, в натуре, – заюлил с хитренькой улыбочкой на тонких губах Михеич, – Свои же люди: вы оборотни, мы упыри, неужто не договоримся?
Упырь Михеич, между прочим, внешне
– Ты мне зубы не заговаривай, – огрызнулся Кляев. – Будешь трепыхаться, я тебя шлёпну по законам революционного времени, как врага народа, начисто потерявшего человеческий облик.
Упырь Михеич поскучнел лицом и призадумался. Очень может быть, прикидывал в уме серьёзность прозвучавшей угрозы, а возможно припоминал, где он мог слышать подобные речи прежде. Вспомнил он или нет, Царевич так и не понял, поскольку Васька достал из кармана пятнистых штанов бутылку водки, открыл ее зубами и протянул упырю. Михеич долго обнюхивал знакомую посудину, но пить почему-то не решался.
– А ну пей, иначе в расход пойдешь. – Ну что ты в натуре, гражданин начальник, – заныл Михеич. – Это же беспредел какой-то получается. Мы же не по своей воле. Служба такая.
– Пей, – рыкнул Васька и ткнул упыря маузером под рёбра.
Царевич не сразу сообразил, на кой ляд Кляев вздумал поить сказочных отморозков водкой, на которую в Берендеевом царстве был дефицит. Во всяком случае, оживший Тетеря задёргал носом и всем своим видом выразил готовность подменить упыря Михеича на месте «страшной казни». И только когда хлебнувший пару глотков упырь начал потихоньку мягчать лицом, до Ивана, наконец, дошло, что Кляев использовал в своих целях полученную от Шараева информацию. А Сан Саныч, помнится, говорил, что упыри возвращаются в человеческое обличье стоит им только напиться водки. Нельзя сказать, что после пяти-шести глотков вид Михеича разительно изменился, но краснота в глазах пропала, и вампирские клыки изо рта исчезли. Похоже, выпив водки, он обрёл не только облик Михеева, но и его память, поскольку подмигнул Царевичу, пристально за ним наблюдающему. Чудище Вепрь, убедившись в том, что с подельником ничего плохого не случилось, допил водку почти без принуждения, лихо опрокинув содержимое бутылки в широко разинутую пасть. Произошедшая с Вепрем метаморфоза была куда более заметной и произвела на почтенную публику незабываемое впечатление. Во-первых, исчезли устрашающие клыки, с железными наконечниками во– вторых, свинячий пяточек превратился в нос картошкой, а вместо щетины на голове появились пусть и жёсткие, но всё же волосы. Ну и в габаритах сильно сдал Вепрь, измельчав до размеров просто Вепрева. – Вот это уже лучше, – сказал Кляев, глядя на вернувшихся в человеческий облик собутыльников. – Чистосердечное раскаяние, безусловно, смягчит вашу вину, и суд учтёт готовность к сотрудничеству.
– Не гони волну, Вася, – презрительно хмыкнул Михеев. – Тоже мне судьи. А потом, мы никаких законов не нарушаем. В России мы пьем только водку, а в Кощеевом царстве вампиризм деяние не наказуемое.
– А утрата человеческого облика? – не выдержал Царевич. – Ты ещё о моральном облике строителя коммунизма расскажи, Иван, – лениво протянул Михеев. – Уж чья бы корова мычала, а твоя бы помолчала. Кто у нас в классе комсоргом был? И кто сейчас стал оборотнем?
Положим, Царевич никогда с Михеевым в одном классе не учился, хотя комсоргом в юные годы действительно был. Конечно, для либерала это пятно в биографии, но пятно, прямо скажем, крохотное, плевое пятно. И называть за грехи юности человека оборотнем, это значит
– Какие грехи молодости, – возмутился Михеев. – Ты, в чьей шкуре сейчас сидишь.
Царевичу осталось только плечами пожать. Допустим, шкура на нём волчья, но что из этого? Под этой шкурой на Иване, между прочим, свитер из бараньей шерсти, который он носит уже не первый год, но никто на этом основании не предъявлял ему обвинений в умственной отсталости. А Михеев, похоже, просто зубы заговаривает своим знакомым, наводит тень на плетень, дабы уйти от ответственности за свои противоправные, антигуманные деяния. А его нынешние речи можно расценивать как подтверждение того, что он, возвращаясь в человеческий облик под воздействием винных паров, не теряет память и о преступлениях совершённых в обличье упыря Михеича. Правда, Царевич сомневался можно ли считать это обстоятельство поводом для привлечения гражданина Михеева к суду за деяния упыря Михеича. Ни российская, ни мировая судебная практика подобных прецедентов ещё не знала. Ближе всего подобное раздвоение личности стояло к шизофрении, но людей, страдающих психическими расстройствами, надо лечить, а не сажать. Для обсуждения возникшей коллизии Царевич привлёк Кляева, Бердова и Тетерю, как представителя местной администрации. Кляев с Тетерей стояли за заключение Михеева и Вепрева под стражу с отбыванием наказания в колонии строго режима, а Бердов, как истинный интеллигент и либерал, горячо протестовал против столь жёсткого вердикта по отношению к больным, в сущности, людям и настаивал на высылке их из страны и принудительном лечении от алкоголизма.
– Если мы их от алкоголизма вылечим, то они опять в упырей превратятся, – возмутился Васька. – Их надо в клетки посадить и поить водкой до одурения.
– Я протестую, – взвился Бердов. – Это ничем не оправданное насилие над личностью, которая и без того пострадала от внешнего произвола. И Михеев и Вепрев, всего лишь жертвы либо обстоятельств, либо чужого преступного замысла.
– Мы с Вепревым люди маленькие, – подал голос в свою защиту подсудимый Михеев. – И в Берендеевом царстве оказались не по своей воле.
Вообще-то в государстве Советском, а позже Российском ни Вепрев, ни Михеев ни в чём таком предосудительно замечены не были, если не считать того, что первый отсидел по молодости лет два года за хулиганство, а второй раза три залетал на пятнадцать суток по протекции участкового. Что же касается превращения вышеназванных лиц в упырей, то тут слишком много неясного, чтобы решать с кондачка.
– Ладно, – махнул рукой Кляев. – Если не хотят сидеть в подвале, то пусть искупают вину кровью.
– Это, в каком же смысле, – заволновался Михеев. – В доноры я не пойду, и не сватайте.
– Я в переносном смысле, – поморщился Кляев. – Вы должны показать готовность пролить кровь за революцию.
– А вот это всегда, пожалуйста, – кривенько усмехнулся Михеев. – Покажите нам, где здесь прячется контра, и мы её сразу – к ногтю.
Революционный пыл Михеева слегка покоробил Царевича. Да и вообще никаких революций Иван в Берендеевом царстве устраивать не собирался, а прибыл он сюда с целью перераспределения собственности, если быть совсем точным в терминологии. Однако раскрывать всех тонкостей секретной миссии Иван не стал. Тем более что Киндеряев замок был всего лишь промежуточным этапом на его многотрудном пути. А истинной целью было обретение психического равновесия и возвращение к нормальной жизни, которая на протяжении тридцати лет казалась ему незыблемой и которая вдруг так неожиданно и жутковато качнулась в сторону совершенно нереальную, можно даже сказать фантасмагорическую.
– Где у вас тут можно водки достать? – спросил Кляев у Тетери. – Баба Яга у нас главная бражница. Только она не всем продаёт, боится Кощея. – Зачем тебе водка? – Царевич, очнувшийся от дум, с удивлением посмотрел на Кляева. – А как ты собираешься этих упырей держать в человеческом облике? Протрезвев, они нас чего доброго покусают.
– Мы волчью кровь не пьём, – неожиданно ухмыльнулся Вепрев и скосил на Царевича злые глаза.
Царевич никак не мог взять в толк, на что всё время намекают Вепрев с Михеевым и почему при этом усмехаются кривенько и с опаской. Подробности на этот счёт Иван решил выведать у Тетери, отведя того в сторонку: – Признавайся, что ты знаешь о Белых Волках.