Иван Царевич и Серый Волк
Шрифт:
– А чем расплачиваются? – Понятия не имею, – пожал плечами Валерка. – Наверное, бартер.
Ошалевший от всего увиденного и услышанного Кляев едва не врезался в стоящий на обочине дороги щит, который по всем приметам тянул на рекламный. – Это что ещё за прокладки с крылышками? – удивлённо уставился Васька на Бердова, которому роль гида по Берендееву царству пришлась по душе. – Прокладками торгует ведьма Мила, а шампунем – вурдалак Сеня. Конкурентов у них нет. Потребителей, правда, пока немного. Народ кругом совсем дикий, нецивилизованный
– Простой народ, значит, здесь всё-таки есть? – навострил уши Кляев.
– Ну
Если верить наступившему рассвету, то ландшафт кругом был среднерусским, вплоть до коров, пасущихся на лужке, и берёзового колка в отдалении. К этому берёзовому колку Кляев и порулил по серой от пыли дороге. И рулил он до тех пор, пока не был остановлен заросшим волосьями и бородой мужичонкой в лаптях на босу ногу, который выскочил на просёлочную дорогу прямо перед машиной, как чёрт из табакерки.
– Ты куда прёшь, гад, – заорал на него Кляев, – фря неумытая. Это тебе не арба с хреном, а железный конь, пришедший на смену крестьянской лошадке.
Ошалевший от встречи с невиданным чудищем и Кляевского крика, волосатый мужичонка почесал место, где должен быть затылок и заметил Ваське примирительно:
– Ты давай не очень-то, тудыт твою, плати и проезжай, а то закуролесю. – Да это никак местный гаишник, – вспомнил вдруг Царевич Шараевский рассказ. – Быть того не может, – заартачился Кляев, разглядывая одетого в рваную рубаху лешего. – Ты что, сукин сын, мундир пропил?
– Никак нет, ваше благородие, – вытянулся в струнку леший. – Не было мундира. Как, значит, их высокопревосходительство нас ставили, так, значит, и сказали быть по сему. Раньше-то здесь бойкая дорога была, что ни день, то пять пеших и два конных, а ныне пусто. Чудище тут поблизости появилось, ну народ и опасается лесом-полем ходить.
– Что ещё за чудище? – спросил Царевич. – Из Берендеевой столицы Вепрь к нам прибежал. Ему там хвоста накрутили, вот он к нам и припёрся. У него ещё упырь в дружках. Ну житья от них честному народу не стало. Я было к его высокопревосходительству с жалобой на беспредел, а оне мне и говорят – не тронь элиту. Хоть бы вы им, ваше благородие, внушение сделали, всё-таки Белые Волки как никак.
– Кто волки? – не понял Кляев. – Так вы, ваше благородие, вон и шкура у вас на плечах.
Тут только углядел Царевич, что камуфляж на его плечах обернулся волчьей шерстью. Шерсть произрастала, разумеется, не на Царевиче, а на волчьей шкуре с искусно выделанной клыкастой мордой. Кляев потрогал зачем-то эти клыки и неуверенно усмехнулся. А у Ивана от происшедших с камуфляжем метаморфоз тревожно стало на сердце. Ведь говорил же Ваське, чтобы не трогал чужих вещей, так нет, тому захотелось в мундире покрасоваться. Спецназовец хренов. А теперь оказывается, что чужая напяленная по случаю шкура накладывает на её носителей определённые обязательства. Не то, чтобы Иван побаивался Вепрева с Михеевым в реальной жизни, но и связываться с ними в мире воображаемом ему не хотелось. Сколь помнил Иван свою писанину, упырь Михеич был законченным сказочным отморозком, выпившим немало кровушки из рассеянных путников. О чудище Берендеева царства Вепре и говорить не приходилось. За этим сукиным сыном числилось разорение целого города и прочие непотребства в отношении первых красавиц Берендеева царства. Если бы не этот не вовремя подвернувшийся леший да не присутствие в машине Валерки Бердова, то Царевич предпочёл бы держаться подальше от дворовых отморозков. В конце концов, не за тем же он сюда прибыл, чтобы со всякой мелкой нечистью бороться. А Михеич с Вепрем по масштабам Берендеева царства, это, конечно, мелочь, не заслуживающая внимания славного витязя Ивана Царевича.
– Тебя как зовут, голубчик? – Лешие мы, ваше благородие, – обиженно проговорил мужичонка, – а уж никак не голубые, иначе его высокопревосходительство и близко нас к службе не подпустили бы. А кличут меня Тетерей.
– Ну, извини, Тетеря, – поправился Царевич. – Люди мы в ваших краях пришлые и обычаев не знаем.
– Я и то удивляюсь, чего это вас в наши края занесло, да ещё столь малым числом. Может, вы парламентеры какие-нибудь?
– Какие там парламентёры, – отмахнулся Кляев. – Киндеряев замок мы приехали брать.
Леший аж присел в ужасе от такого Кляевского заявления. Страх на его лице был написан такими яркими красками, что Царевичу стало не по себе.
– Перун вам, конечно, в помощь, – сказал слегка опомнившийся Тетеря. – Вот только дружина у вас мала. А у Киндеряя полтысячи железных болванов за стенами. – А кто они такие, эти болваны? – спросил Васька.
– Да кто ж их знает, – развёл руками леший. – Прежде у нас такие не водились, а сейчас что ни день, то новая, значит, элита.
– Какая ещё элита? – не понял Кляев. – Упыри разные, вурдалаки, чудища и прочий, значит, просвещённый элемент. Раньше-то мы по-простому жили. А как начались у нашего батюшки-царя метаморфозы, тут всё поехало наперекосяк.
– Что ещё за метаморфозы? – насторожился Царевич. – Сначала наш царь Долдон решил завести опричнину, потом мы, значит, флот строили, а уж опосля его угораздило из мужского обличья в женское перестроиться. Пошли фавориты один за другим, едва начисто землю не разорили. А потом он вышел к народу и сказал, что не хочу-де быть господином, хочу-де быть товарищем. Ну тут опять началось…
– Гонения? – насторожился Бердов.
– Нет, – покачал головой Леший, – Сажать, конечно, сажали, ссылать ссылали, случалось казни лютой предавали, но так, чтобы сразу гонения, этого не было.
– А перестройка у вас была? – заинтересовался чужими бедами Кляев. – А как же! Полцарства как корова языком слизнула. А уж как реформы начались, тут они, значит, из всех щелей и полезли.
– Кто полез-то? – Так элита. Гоблины эти ещё появились, гнусь заморская. Слова не скажи, сразу в морду норовят. Сильно нечисти прибавилось в последнее время, в смысле элиты. И всё лезут, лезут. Кощей-то у нас уже сколько лет сидел тихо в оппозиции, а сейчас, говорят, и он духом воспрянул. А его высокопревосходительство сказали, что Кощей хоть и оппозиция, но конструктивная. А мы люди маленькие, нам сказано быть лешими, вот мы, и справляем службу.
– А я-то думал, что лешими рождаются, – невесть отчего расстроился Кляев. – И мил человек, – протянул Тетеря, – такое хлебное место, да еще чтобы на нём родиться, это вообще совести не иметь.
– По тебе видно, какое оно доходное, – хмыкнул Васька. – Кабы не чудище, я бы как сыр в масле катался. Так поможете или нет?
Вопрос был задан в лоб, и увильнуть от него добрым молодцам не было никакой возможности, потому Царевич и сказал лешему с вздохом:
– Ладно, садись. Разберёмся, что тут у вас за мафия орудует.