Иван Царевич и Серый Волк
Шрифт:
– Куда исчез Валерка Бердов? – спросил Царевич у пригорюнившегося ренегата. – Костенко увёл его с собой. А меня бросили на растерзание. Сволочи. Вот она благодарность за всё, что я для них сделал.
– Валерка всё им про Шараева рассказал? – Да уж, наверное, сдал с потрохами, – радостно подтвердил Самоедов. – Шкуру свою спасал.
– А Костенко разобрался, кто его замок штурмует? – Откуда. Бежал как заяц, бросив на произвол судьбы верных людей. Маг и чародей называется. А подземный ход он за собой завалил, так что мне деваться было некуда.
Васька настолько уверенно вёл Уазик по лабиринту, что Царевич не успел даже прискучить путешествием, как не успел заметить момента превращения волчьей шкуры в камуфляж.
Уазик выскочил из-под земли всё в том же месте у вокзала, испугав до полусмерти роскошную иномарку, которая едва не врезалась в осветительный столб.
– Едем к Киндеряю, – распорядился Царевич. – С ума сошёл? – удивился Кляев. – Мафиози нас на куски порвёт за утерянный замок. – Так ведь замок захватили «аргонавты» с помощью коварной Наташки и по наущению Шараева, который пытался с помощью героических греков устранить конкурентов, Костенко и Полесскую. А мы с вами жертвы трагических обстоятельств, чудом уцелевшие во время погрома.
– А если Костенко узнает, что замок у твоей Вероники? – А я тут при чём? – пожал плечами Царевич. – Я за неё не ответчик. И не виноват, что они, сговорившись с Наташкой, обвели вокруг пальца уважаемого мафиози. – Риск, – покачал головой Васька.
Но Царевич и без его предостережений знал, что сильно рискует. Однако если верить знающим людям, кто не рискует, тот не пьёт шампанское. И не то чтобы Иван был большим поклонником игристого вина, но и быть шутом гороховым на чужом празднике жизни, ему не хотелось. Тем более что этот чужой праздник всё более превращался в жутковатый бал-маскарад, где придуманные воспаленным воображением личины заимели претензию стать хозяевами жизни. Мало нам киллеров и наркоманов, так вот вам ещё и вампиры с любителями молодильных яблок.
Надо сказать, что дом губернского мафиози сильно уступал и размерами и роскошью Киндеряеву замку. А ещё говорят, что наша элита совсем меры не знает в жилищном строительстве и буквально совесть потеряла, обрастая лишними, метрами в стране, где жилищный вопрос с давних времён один из самых острых. Да по сравнению с элитой Бёрендеева царства наша элита образец скромности и человечности. Что бы там ни говорил борец за пролетарское счастье Васька Кляев, банкир всё-таки много лучше вампира. И обличьем он поинтеллигентнее, а если и пьёт кровь из трудового народа, то только фигурально выражаясь, а не в натуре. К достоинствам дома Костенко в родной Российской Федерации можно было отнести тот факт, что он не был обнесен рвом, а солидная по нашим меркам ограда ни шла ни в какое сравнение с «кремлёвскими» стенами Берендеевских замков. Что, между прочим, прямо указывает на мягкость нравов в России и на эффективность работы правоохранительных органов. А те несознательные граждане, которые называют наших правоохранителей драконами, очень ошибаются на их счёт, ибо к счастью для себя не видели драконов настоящих, которые хоть и считаются в Берендеевом царстве маломерными, но способны за минуту в три горла сожрать любого рассеянного гражданина, вздумай он по простоте душевной требовать адвоката.
В доме потерпевшего чувствительное поражение мафиози гостей не ждали и приняли их с большой опаской. Тем более что Костенко испытывал явный дефицит в людях, которых враги частично превратили в баранов, а большей частью просто в пар. Хотя, по мнению компетентных экспертов, железные болваны людьми не были, а были всего лишь проекцией магической силы, обретшей плоть в результате чародейских заклятий. Во всяком случае, так объяснял их появление на Берендеевских землях Вадим Матёрый. Слабо разбирающемуся в технологиях колдовского мира Царевичу оставалось только головой кивать да поддакивать профессионалу.
Чудом сохранившиеся от былой роскоши две шестерки криминального туза ввели гостей в холл, предварительно их разоружив. Кляев особенно неохотно расставался с маузером и настоятельно рекомендовал неразумным Киндеряевым холопам как можно бережнее обращаться с музейной реликвией.
Взволнованный визитом Костенко встретил гостей более чем прохладно. Воздух родной земли подействовал на мафиози отупляюще, и он не нашел ничего лучше, как облаять уже однажды обиженного человека. – Сам виноват, Леонид Петрович, – спокойно отмёл все обвинения Царевич. – Нашел, кому доверить серьёзное дело – Семирамиде. – Психопатка, – с готовностью подтвердил Царевичевы слова Мишка Самоедов. – То она на жеребце помешалась, то теперь на Язоне.
– А грек сказал буквально следующее, – дополнил Кляев, – не отдаст барана, я ему сделаю секир башка.
Сидевшая далеко не в золотом, а в каком-то задрипанном в смысле роскоши кресле, Ирина Аркадьевна Полесская обиженно поджала губы. Судя по всему, критические замечания в адрес дочери, да ещё со стороны лиц весьма сомнительных, не пришлись ей по вкусу.
– Девочку обманули и подставили самым бессовестным образом.
На лице Костенко, потерявшего по вине заполошной семейки большие материальные ценности, читалось откровенное сомнение. Похоже, он и богине Иштар не слишком доверял и держал её в своём доме скорее как заложницу, чем как партнёра по бизнесу. – Конечно дело не в Наташке, – охотно подтвердил Царевич. – Всё дело в Шараеве, который нанял аргонавтов и обвёл вокруг пальца всех: и тебя, Леонид Петрович, и Ирину Аркадьевну, и меня, и мою супругу Верку, и Кабаниху, и ведьму Милу, Наташку, и даже Валерку Бердова.
Обвинения в адрес Шараева со стороны Царевича были более чем обоснованы, и уж кому как не Костенко это знать. Другое дело, что мафиози не верил Царевичу и не находил нужным этого скрывать. А Полесская и вовсе высказала своё негативное мнение о писателе отрытым текстом.
– Он агент Вероники, Леонид, будь с ним осторожен.
Нельзя сказать, что Ивана огорчила такая характеристика, но в эту минуту он от души пожелал Ирине Аркадьевне мычать в углу худосочной коровой и не путаться под ногами озабоченных серьёзными проблемами людей. Разумеется, вслух он это пожелание высказывать не стал, ибо не в традициях российской интеллигенции столь откровенно хамить богиням. – Я не просто агент, – возразил Царевич. – Я агент поневоле. Фурии грозятся исполнить обещание, данное Веронике, и порвать меня на куски, если я не передам ей во владение Кощеев дворец со всем содержимым и молодильными яблоками в придачу.
– Это ты погорячился, – криво усмехнулся Костенко. – Кощеев замок тебе не по зубам, не говоря уже в молодильных яблоках. Слишком много у тебя конкурентов, Царевич, и здесь и там.
– Кто ж знал, что всё так нелепо обернётся, – развёл руками Иван. – Язык мой – враг мой. Однако Вероника, как женщина относительно разумная, готова удовлетвориться меньшим, а именно: Киндеряевым замком и десятью процентами урожая из Кощеева сада.
– Губа у твоей жёнушки не дура, – зловеще захохотал маг и чародей Киндеряй. – К сожалению или к счастью, она мне уже не жена, и если бы не злобные фурии, я бы вообще отвалил в сторону и не стал бы вмешиваться в дела, столь сомнительные с правовой точки зрения.
– Об этом не может быть и речи, Леонид, – взвизгнула Иштар Полесская. – Мы не можем отдать какой-то стерве десять процентов урожая.
– Ну, положим, – вовремя заметил Кляев, – речь-то пока идёт о шкуре неубитого медведя. Шараев, по слухам, уже сговорился с Кощеем и на их стороне неисчислимые силы как в Берендеевом царстве, так и в Российской Федерации.
Если судить по тому, как налилось кровью лицо Костенко, то Васька попал в самую точку. Тем не менее, горделивый Киндеряй не захотел сразу признать очевидное поражение.