Иван-чай-сутра
Шрифт:
— Сам ты дальтоник! — воскликнула Маня, откидывая с разгоряченной щеки рыжую прядь.
— Ты просто увидела его сквозь свою гексаграмму. А на самом деле он был рыжий, а не белый, мистер Рэд, не Уайт. Промашка вышла!
— До чего все-таки ты любишь стебаться со мной по-всякому и трындить.
— Ага, люблю! — неожиданно согласился Кир и не сумел поймать топорик. Он расплылся в улыбке, глядя на Маню.
На следующее утро их разбудил треск и рокот мотора.
Маня открыла глаза и уставилась в округлый свод палатки,
— Да чего тарахтит-то?
Кир очнулся, безумно посмотрел на Маню и ответил: «Ну едут куда-то люди!» Но Маня сказала, что никуда они не едут, а стоят на одном месте. «Да?» — спросил Кир и замолчал.
Наконец Маня вылезла из спальника, расстегнула молнию…
— Ну?.. Чего там? — спросил Кир сквозь полудрему.
Маня молчала.
— Птича, — позвал Кир.
Голос Мани донесся издалека: «Они тут… чего-то шизуют!» Кряхтя, как старик, Кир начал выползать из спальника. Щурясь, он глянул на небо — оно было пасмурным, посмотрел на Маню, стоявшую поодаль в одной майке — она выглядела озабоченной, скользнул взором по озерной глади и на дамбе увидел трактор, вездесущий «Белорус» с ковшом. Он стоял поперек дамбы, задрав ковш, словно некое существо, изготовившееся к нападению. Два человека ползали по склону. Третий курил возле трактора.
— Птича! Я бы на твоем месте оделся, — сказал Кир.
Утро было пасмурное, теплое. Озеро туманилось, сполохи иван-чая расплывались розовыми пятнами.
— Ты предлагаешь мне купаться в одежде? — спросила Маня.
— По крайней мере не голой, — пробурчал Кир.
— Надо было нам вчера уходить, — недовольно ответила Маня.
— А я и предлагал, так ты же воткнуласьв мозг.
— Я-а? Да тебя с лежанки танком не свернешь. Ты сказал, что проторчишь здесь неделю, ты, чье имя не Кир, а Обломов!
— Ладно, чего спорить, Птич. Чего ты переполошилась.
— Просто мне эти кантры в напряг. Такое впечатление, что они какую-то изменузамышляют.
— А мне по барабану, — сказал сипло Кир, натягивая штаны, футболку и берясь за топорик. — Что у нас на завтрак? Эй, Птича, долго ты еще будешь стриптиз тут устраивать?
Маня вернулась к палатке, надела трусики, лифчик и все-таки пошла купаться. Вода была теплой. Три тракториста сидели возле трактора, курили и смотрели на Маню, на Кира, рубившего маленьким топориком сухостоину. «Как будто тут им бесплатное кино, — думал Кир, хмурясь. — Людей, что ли, не видели?» Сухостоина — в руку толщиной — не поддавалась, древесина оказалась буквально железной, топорик отскакивал. Кир морщился от усердия, рубил изо всех сил и думал, что топорик маловат… и вообще, надо больше есть и по утрам
Маня вылезла из воды, отжала волосы, нехотя надела рубашку, рваные джинсы, оглянулась на дамбу и сказала: «Ну я же говорю…» Кир тоже посмотрел. Возле трактора уже стояла белая «Нива». По дамбе ходили еще два новых персонажа, один в рубашке и темных брюках, темный и худой, второй — высокий, плотный, в спортивных штанах и белой футболке.
Маня скрутила бересту и, подложив ее под сухие веточки, подожгла. Дымок то тянулся вверх, то ложился, и Маня ворчала, что это ей тоже не нравится, не случился бы большой небесный облом. Кир плюнул на железное дерево и принялся срубать ветки с берез.
— Ты же живые рубишь! — с негодованием крикнула Маня.
— Да все сгорит, — ответил Кир.
— Ну что за расклады, Кир!
— Блин, шагу нельзя ступить, — откликнулся Кир. — Как ты мне еще разрешаешь комаров бить, Птича?! И воздух глотать с микробами, а они же пищат! И, может, поют мантры.
— Ты можешь с утра нестебаться?
— Я тоже за то, чтобы с утра чай пить. А где он!
— Котелки пустые, как чья-то голова.
— Я занимаюсь дровами, — сказал Кир.
— Крутой лесоруб.
— За водой ходить — женская забота. Феминизм у нас не пройдет. Не тот менталитет.
— Ну все, ты меня достал! За водой не пойду.
— Птича! Я не могу разорваться!
— Брось мучить деревья.
…Чай еще не закипал. Маня с Киром поглядывали на дамбу, расхаживающих людей… Один из трактористов, повинуясь команде человека в спортивных штанах и футболке, наконец полез в кабину, и трактор двинулся, попятился, проехал по дамбе, снова развернулся, приблизился к самому краю и вдруг выпустил из-под ковша лапы, уперся в землю, опустил ковш и вонзил его в землю.
— Да что у них на уме?! — воскликнула Маня.
Трактор зачерпывал пригоршни земли и сбрасывал их по ту сторону дамбы. За ним наблюдали все остальные. Маня с Киром, чайка в небе.
Трактор рыл долго и упорно, на дамбе уже образовалась широкая траншея. Маня заваривала чай, оглядываясь на дамбу.
— Может, они перекрывают путь к отступлению? — предположил Кир.
— Кому? — спросила Маня.
— Уайту.
В небе уже кружили несколько чаек. Их резкие крики сыпались железными перьями стимфалийских птиц, долетевших сюда из Аркадии.
Вскоре на дамбе появился старый грузовик. Из него вытащили доски и что-то еще.
— Нет, они собираются усовершенствовать дамбу, — одобрительно сказал Кир.
— Фаустпатроны, — буркнула Маня.
Мужики начали сколачивать что-то из досок, а другие развернули что-то и понесли к воде. Похоже, это была сеть. Они устанавливали ее перед дамбой.
— Кайфоломные кантрушники! — с негодованием воскликнула Маня.
Кир почесал костлявую грудь и ничего не ответил. Маня разливала по кружкам чай, выкладывала на квадрат материи — достархан — конфеты, сушки, резала сыр.