Иван Молодой. "Власть полынная"
Шрифт:
Об этом Елена и хотела спросить у князя Ивана. Ужели Иван Третий решил передать великое московское княжение Василию, сыну Софьи?
А ведь Елена давно уже мыслит о том, что настанет время и великим князем Московским будет её сын, Дмитрий.
У опочивальни сидел на скамье Санька. Увидев Елену, молча встал, удалился по переходу. Княгиня толкнула дверь. Она отворилась бесшумно.
В опочивальне горела свеча. Иван лежал на широкой лавке в рубахе и портах. Заметив Елену, спустил ноги, сел. Она взяла в руки его исхудавшую ладонь, погладила, присела рядом.
– Ответь, Иван, виделся ли ты с Холмским? Говорил ли он тебе о замысле отца?
– Да, Еленушка, мне всё известно.
– Но что сие означает?
– Княгиня заглянула в очи великому князю.
– Не зародилось ли у тебя подозрение, что государь отстраняет тебя от великого княжения московского с намерением посадить на это место Василия?.. Потому и задумал отправить тебя подальше от Москвы?
Иван поднял брови, провёл ладонью по вспотевшему лбу:
– Не думаю, Елена Стефановна, не плетёт государь против меня козней. Новгород многие годы тревожит отца. Вот и ныне, покорили его, а он подспудно так и готов взорваться. Моё место там, Елена. Необычный этот город: Литва и ляхи, орден немецкий воинственный. Они ровно нарыв у Руси постоянный… В Новгороде я должен княжить.
– А может, всё-таки Софья? Иван покачал головой:
– Не верю. Государя западные рубежи заботят. Эвон, сколько нашей земли под Речью Посполитой! Непредсказуема шляхта…
Елена ещё долго оставалась в опочивальне великого князя. Уходила довольная. Ответ Ивана Молодого успокоил её.
Удалилась Елена, и он снова улёгся на лавку, посмотрел на блеклый свет луны. Время далеко за полночь перевалило…
Он, Иван Молодой, великий князь с отроческих лет. Но таким ли хотел видеть его отец, государь всея Руси, как именуют отца князья и бояре?
Великий князь Иван Молодой жизнь свою в последние годы судил сурово. Отец ему во всём примером служил. В действиях своих, если и видел в чём упущения, списывал на мягкость характера или на неопытность. Но сейчас он уже познал отцовские уроки и там, в Новгороде, когда сядет на княжение, будет беспощаден к тем, кто попытается возвысить голос против Москвы. Станет надёжно оберегать западные рубежи. А придёт время, он вернёт Руси Смоленск. Иван Молодой не забыл, каким увидел этот укреплённый город…
Великий князь вытянулся на лавке, и то ли в забытьи, то ли во сне ему привиделись мощные стены и башни, блеск меди смоленских пушек. А он, Иван, ведёт на город московские полки. Они идут и идут, и нет им конца. Великий князь Иван Молодой уверен, он овладеет Смоленском…
Неожиданно видение исчезло, не стало ни стен городских, ни башен. Куда-то подевались войска, и только одна назойливая мысль осталась: отчего ему суждено было родиться великим князем, какая же это нелёгкая ноша?!
И ещё мысль, кажется, из Библии: «Смерть! Где есть твоё жало? Яд! Где твоя победа?»
Вдруг острая, режущая боль охватила грудь, исчезла мысль…
Когда утром Санька вошёл в опочивальню, великий князь Московский Иван Молодой был уже мёртв…
Минуло десять лет, десять лет без Ивана Молодого…
На исходе лета, когда осень уже начинала заявлять о себе, в ночном небе нет-нет да и полыхнут зарницы, а по низинам и падям утрами стлался густой и липкий туман, из далёкой Печоры возвращался в Москву верный государев дворянин Александр, сын Гаврилы.
Высокий, широкоплечий, с огрубевшими чертами лица и крепкими руками, он совсем не походил на того, прежнего Саньку, какой с молодым великим князем Иваном гонял голубей.
Да и немудрёно. Почитай три десятка лет минуло, как взят был Санька в дворянский полк…
Он утомился в дороге. За Торжком настигла его грозовая туча. Едва успел Санька укрыться на ямском дворе.
Всю ночь сверкала молния и гремел гром. Санька ворочался на лавке в ямской избе, и казалось ему, дождь будет лить бесконечно. Однако к утру непогода унялась, ветер стих, и дождь постепенно прекратился. А когда Санька вышел во двор, уже светало и небо очистилось.
Было свежо, и он, умостившись в возке, закутался в корзно. Кивнув бородатому смотрителю, Санька велел трогаться, и возок выкатил со двора.
Ям - изба на тракте, приземистая, подслеповатая, рядом конюшня бревенчатая на три пары лошадей. В стороне несколько стогов сена, колодец с журавлём, водопойная колода, и всё это обнесено плетнём.
Ямы - затея ордынская, но на Московской Руси они появились в конце княжения Ивана Третьего. В них на ночь находили приют послы и всякие государевы гонцы.
Вот и сейчас возвращался Санька, верный государев человек, из далёкой Печоры, где на реке Цильне обнаружили медную и серебряную руду. Там её плавили, медь отправляли в Москву на пушкарный завод, из серебра чеканили монеты. Крепла Московская Русь…
Десять лет, как не стало великого князя Ивана Молодого. Санька помнит, как в день смерти в Тверь приехал Иван Третий, всю ночь просидел он у гроба сына. О чём он думал? Может, вспомнилось ему, как много лет назад сидел у гроба жены Марьюшки или как давал слово видеть сына великим князем?
Санька одно только и расслышал: когда Иван Третий к одру подошёл, прошептал:
– Ты сын мой возлюбленный…
Годы, как же они мгновенны! На ум пришло Саньке, как ездил он с посольством в далёкую Молдавию за невестой молодому великому князю Ивану, его венчание, как в Тверь он отъехал, а вскорости и Санька там оказался…
Теперь вот забрал его в Москву великий князь Иван Третий, приблизил, доверенным человеком сделал. И всё потому, что был Санька товарищем юности его сына Ивана.
С той поры не только дворовые, но и служилые дворяне и даже кое-кто из бояр, зная близость Саньки к государю, именовали его не иначе как Александром…
Ехал Санька, и мысли его блуждали. Память человеческая подобна скрижалям, доставай и читай. Их множество, и все исписаны…
«Будет ли покой на русской земле?» - думает Санька. Сколько он помнит, великий князь Иван Третий в суете жил. И та суета сует была не чем иным, как собиранием русских земель, какие по клочкам за удельными князьями числились. Того же от сына Ивана Молодого ждал…