Иван V: Цари… царевичи… царевны…
Шрифт:
— Ну? — недоуменно вопросил Иван, весь подобравшись.
— Можешь, — сказала Софья. — Женить тебя надобно, вот что.
— Зачем?
— А затем, чтоб ты сладость почуял. Чтоб нам, Милославским, не угаснуть без робятишек.
— Ну?
— Вот и Станешь семя свое жене рассевать. Пойдут дети.
— Отколь семя-то брать?
— Ах, простота, простота! Совсем ты плох!
Софья уже не сердилась. Она поняла: просвещать надо братца. Просвещать же должен поначалу муж. Тот же князь Василий. Просвещать с решительностью. Может, даже
— Придет к тебе князь Василий Голицын, станет тебя учить, как мужем стать.
— Ну?
— Ты ему внимай, что он скажет, то и делай.
— Буду.
— То-то. А уж потом сам в сладость войдешь. Он тебя научит.
— Как?
— Яички твои порастрясет, — снова рассердилась Софья.
Братец был положительно невозможен. Он был недоделан матушкой и батюшкой. Отчего так случилось, она не понимала. Вот она и все ее сестры живы-здоровы, головы варят. А братья один другого плоше, все поумирали, а главный дурак остался, да и тот, видно, короткого веку.
— Ты ступай к себе. А я князь Василия пошлю. Понял?
— Ну?
— Слушайся его во всем. Как повелит, так и поступай. Повелит снять штанцы — сними.
— Как это? Срам.
— Никакой не срам. Так надо, чтоб мужем стать. Небось, хотел бы стать мужем?
— Ну?
— Да что ты все нукаешь! Не запряг ведь. Ступай, ступай и жди князь Василия.
Князю она сказала:
— Стоит у него исправно — я пытала. Теперь ты его обучи, где у бабы что и как ему с нею управляться. Пощекочи ему перышком уд, он и заторчит. Как у тебя, когда я его с нежностью касаюсь. А вот куда его запускать, это ты ему преподай. А потом девку чистую да знающую найдем, и пущай с нею побалуется. Уж она, коли опытна, его во вкус введет.
— Болезен он, непонятлив, — засомневался было князь.
— А ты без церемоний. Смелей действуй. Мне-то неловко, сам понимаешь. А то б я его знатно выучила, — засмеялась она. — Взяла бы в оборот, как тебя.
— Будь по-твоему, — согласился князь. — Пойду к нему без промедления.
— Вот и ладно. Потом расскажешь, каково получилось. Воспринял науку? А я стану девку подходящую искать из дворни. Дело-то важное.
Отправился князь к Ивану и стал обходиться с ним бесцеремонно, как советовала Софья. Иван долго упрямился, не хотел снимать штанцы, но постепенно дело пошло. Объяснил ему князь, что к чему, откуда семя извергается, что из него произрастает. Иван искренне изумлялся, что можно таким нехитрым вроде как способом человеков делать.
— А еще говорят, грех это, — сказал Иван.
— Сладкий то грех. Господь таковых грешников благословил. Потому как не дают они роду человеческому переводу.
— Пойдем помолимся, — предложил Иван после «урока». — Царице небесной, Николаю Угоднику. Все-таки грех. Замолить надоть.
Молился Иван истово. Сомнения не оставляли его. Уж больно необычно действовал князь Василий. Заставлял его уд щекотать,
А Софья действовала с присущей ей энергией и напором. Она была убеждена, что только женитьба Ивана и провозглашение его царем может развязать тугой узел меж Милославскими и Нарышкиными.
Нашлась молодая баба Варька. Она была известна своею доступностью. Меж дворни.
— А нет ли в ней зазорной болезни? — обеспокоилась Софья.
— Вроде нету, — без особой уверенности ответила ключница Федосья, доверенная царевны. — Дохтуру надоть предъявить. Осмотрит.
— Ты вот что: сведи ее в мыльню, а я позову доктора Яна.
Сводили Варьку в мыльню, хлестали ее веником, терли мочалкою, все места обмыли, старались: царевна велела. Побелела Варька, проступил на лице румянец, стала она пригожа. Удивлялась:
— Чегой-то так со мною? Ровно с боярынею.
— Царевна Софья наказала. Знать, к чему-то важному тебя готовят.
Потом наступил черед доктора Яна. Он ее тщательно осмотрел, особенно все зазорные места. Варька стыдливо хихикала, когда доктор приказал ей раздеться и лечь на полок. Она полагала: сейчас начнется, сейчас доктор с нею поляжет.
Но доктор, тщательно осмотрев ее, ничего не нашел и приказал ей встать и одеться. Она испытала легкое разочарование: после мыльни ее позывало на грех.
— А теперь пойдем-ка к царевне, — велела Федосья. — Наперед дохтур, а за ним и мы с тобою.
Доктор доложил: чиста, здорова.
— Ну вот и слава Богу. Благословясь, приступим.
— Не сомневайтесь, государыня царевна, эту особу можно приспособить к любому делу.
— Вот она, — молвила ключница, вводя Варьку.
Девка бухнулась на колени.
— Прощения прошу, государыня царевна, коли в чем согрешила. Без понятия я.
— Оставь нас, Федосья, — приказала Софья.
И когда ключница вышла, мучимая любопытством и желанием узнать, чем дело кончится, Софья приняла самый благожелательный тон.
— Вот что, Варвара. Хочу поручить тебе дело тонкое, о коем молчать надобно. Не проговоришься?
Варька, не вставая с колен, стала стукаться лбом об пол и мелко креститься.
— Встань. Я тебе верю. Доктор сказал, что ты чиста и здорова. А много ль грешила? Любо тебе с мужиками? Сладко? И всему ль обучилась? Говори без стеснения, ничего тебе не будет.
Варька стыдливо закрылась ладонью, но при последних словах Софьи отняла ее и глянула смело.
— Ай, государыня царевна, грешна я. Велика сладость, не утаю. Искушаюся постоянно. Каюся, молюся Богородице Утешительнице, а сладу все едино нету. Зуд некий.
— Плату берешь али добровольно?