Иван - я, Федоровы - мы
Шрифт:
– Товарищ лейтенант! Истребительно-противотанковая часть приступила к разгрузке. Разрешите продолжать?
Дымов знал, что в таких случаях лучше молчать. Он застыл перед капитаном, готовый к разносу.
– Дайте ему сон досмотреть, - подходя, с усмешкой сказал комиссар Филин.
– Ему красивая девушка приснилась.
"Ишь, черт глазастый, и внутри видит!" - поразился Дымов. Сонливость у него как рукой сняло. Одернул гимнастерку, глянул капитану прямо в глаза:
– Виноват, товарищ капитан...
– Каждый раз пушкой будить вас, что ли?
– еще больше возмутился капитан.
– Эшелон разбомбят, а вы будете сны смотреть? На разгрузку техники даю полчаса!
Козырнув, лейтенант четко повернулся и помчался к бойцам своего подразделения: те уже открыли борта платформ и прилаживали помост. Шоферы раскручивали железные тросы, крепившие машины. Торопились... Доносился рокот немецких самолетов, летевших на большой высоте. Сержант Кухта, заметив Дымова, хотел было дать команду "смирно", но лейтенант махнул рукой и принялся со всеми за работу.
После ухода Дымова капитан заметил Филину:
– Рановато, комиссар, мы его поставили на батарею. Молод еще. Ходить и ходить ему бы во взводных...
Филин возразил:
– Время не то - ходить долго во взводных.
Отдаленный гул самолетов становился все явственнее.
– Надо спешить с разгрузкой, - сердито сказал капитан.
– Немцы проснулись. Слышишь?
– За полчаса управимся, - успокоил его комиссар.
– Маршрут получили?
Капитан вытащил из планшетки карту с нанесенной обстановкой, ткнул пальцем в красный кружочек, где было отмечено место сосредоточения:
– Идем занимать оборону в центральную излучину Дона.
Филин, глядя на карту, покачал головой:
– Надо же!.. Морозовская и Суровикино уже заняты.
– Хорошо, если наши еще держатся на реке Чир, - покачал головой капитан, пряча карту в планшетку, и, прихлопнув ее, добавил, уже как отдавая приказ: - Я в голове колонны еду. Ты на замыкающей машине. Если налетят немцы, всем разъезжаться немедля.
– Товарищ капитан!
– раздался голос Черношейкина.
– Разрешите обратиться до вас...
– Ну, чего еще там?
– обернулся Богданович.
Черношейкин и Аня подвели к ним подростка с черным, как у негритенка, лицом, на котором сверкали одни белки глаз.
– Африканца вот обнаружили...
– загадочно улыбался ефрейтор.
– Что за африканец?!
– Да парнишка, что удрал от нас. Поглядите...
– Черношейкин подтолкнул к капитану парня.
– Он теперь маскировку принял под африканца. Вы еще думали: сорвался где под колеса. А он жив, здоров. И трогать его нельзя - иностранцу полагается полная неприкосновенность.
– Ты?!
– удивился капитан.
– Тот самый?
– Ага, - подтвердил парень и звонко чихнул.
– По форме товарищу капитану докладывай, - сделал замечание усач.
– А то как же брать тебя на войну.
– Товарищ капитан, я есть тот самый, - вытянулся мальчишка.
– Ап-чхи!
Сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, комиссар спросил:
– На тендере ехал? В уголь зарылся?
– Как в воду глядел.
Черношейкин ткнул мальчишку в бок:
– "Товарищ комиссар" - надо говорить.
– Как в воду глядел, товарищ комиссар!
– подобравшись, отчеканил парень.
– Углем обложился, только щель оставил, чтоб без воздуха не сгибнуть. Меня не видят, а я всех вижу.
Капитану на этот раз понравился смекалистый мальчишка.
– Как тебя ругают?
– поинтересовался он.
– Иван я, Федоровы мы. Ап-чхи!
– Находчивый ты, Федоров!
– А как же... Возьмете теперь?
– Парнишка не спускал глаз с Богдановича, и столько надежды и веры было в них, что сердце "железного капитана" дрогнуло.
Однако подавил минутную слабость:
– Накормить и отправить назад!
– Чего-чего? Всю нашу деревню немцы спалили. Федоровы мы все были. Может, один я остался... Так что обратно не поеду!
– Не ершись, - посоветовал ему Черношейкин.
– Раз приказывают, беги через путь в балочку, кухня там.
Голод давал знать о себе, и мальчишка побежал.
Но капитан окрикнул его:
– Федоров, назад!
Тот с невозмутимым видом вернулся и, придерживая левой рукой длинные полы шинели, козырнул правой:
– Товарищ капитан, разрешите пойти до повара, брюхо набить.
– Иди набивай, - бросил капитан с такой строгостью, словно парнишка был уже его подчиненный.
Едва не запутавшись в полах шинели, Федоров повернулся по-солдатски через левое плечо и сорвался с места.
Комиссар рассмеялся:
– Смышленый! Военными командами овладевает на лету.
Федоров уже пересек путь, как вдруг натолкнулся на Дымова.
– Ты?!
– Лейтенант обрадовался, что "заяц" жив и невредим и он его сейчас представит капитану.
– Ну, я, - пытался вырваться Федоров. У него с новой силой вспыхнула неприязнь к лейтенанту, который был не так уж намного старше его, а почему-то распоряжался им - то сгонял с поезда, а теперь снова тащит куда-то.
– Отпусти, говорю! Тоже мне командир...
– Получай за тебя выговор!
– Дымов крепко держал парня за ворот; подойдя к Богдановичу, доложил: - Товарищ капитан! Техника подразделения разгружена за двадцать девять минут тридцать секунд.
– Сам вижу. Отпустите его и маскируйте машины.