Иван - я, Федоровы - мы
Шрифт:
– Убежит пацан, товарищ капитан...
– Отпустите Федорова и выполняйте, что вам сказано, - строго повторил капитан и ушел с комиссаром.
Аня, переглянувшись с Черношейкиным, прыснула.
– Косопырикова!
– прикрикнул Дымов.
– Когда вы прекратите свой дурацкий смех?
Вытянув руки по швам, санинструктор Косопырикова моргала выгоревшими ресницами. Встретившись с ее смешливыми глазами, Дымов отвел взгляд:
– Пилотку бы подобрали по размеру, а то она у вас, как горшок на заборе. И вот... пацану показываете пример.
– "Пацан, пацан"!.. Сам пацан!
– идя вслед за лейтенантом, возмущался мальчишка.
– Не ходи за мной. Понятно?
– Дымов, круто повернувшись, преградил ему дорогу: ему казалось, что тот нарочно подрывает его авторитет. Он очень гордился, что у него в подчинении солдаты намного старше его, старался выглядеть солидным.
– Чего смотришь?
– выдавил сквозь зубы Федоров, глядя на него в упор.
– Мне капитан тоже приказ дал. Понятно?
...На дне оврага стояла полуторка, нагруженная ящиками с консервными банками и мешками, на прицепе дымилась кухня. Сухонький, уже немолодой солдат подкладывал в топку ломкие прутья краснотала; увидев на краю оврага черную фигурку, разинул рот от удивления:
– Эй! Удовико!
Из кабины торчали ноги в ботинках и обмотках; они только дрыгнули в ответ, потом нащупали подножку и коснулись земли. После этого из кабины вывалился круглый, невысокого роста, с заспанным лицом сам повар Удовико.
– Чего, Овчинников?
– спросил он.
– Каша сварилась?
– Гляди, какой негра к нам пришел.
Ваня в свою очередь тоже рассматривал их сверху и рассуждал: "От капитана удрал, а от этих подавно убегу..." Запах булькающей в котле каши с бараниной щекотал в носу.
– Меня капитан прислал, - сказал Ваня и, не дожидаясь приглашения, стал спускаться в овраг.
– Смотри какой деловой, - довольно отметил Овчинников и спросил: Покормить прислали?
– А зачем еще посылают на кухню?
– буркнул в ответ Федоров.
– Чего ж тебе дать?
– растерялся Удовико.
– Каша не готова.
– Чего хочешь, - ответил Ваня, усаживаясь на откосе оврага.
– Капитан приказал - выполняй!
Удовико, очень бережливый к солдатским пайкам, постоял в нерешительности, потом сунул руку за борт машины и стал что-то шарить. Достал открытую банку тушенки, отрезал краюху хлеба. Только тут он рассмотрел парнишку и от смеха чуть не сломался пополам:
– Ха-ха-ха!.. Твоего негру, Овчинников, надо в баню!
Среди истребителей танков быстро разнеслась весть, что на кухне тот самый "заяц", за которым охотились в пути. Раньше, чем обычно появились старшины с термосами.
Федоров сидел на подножке машины, коркой хлеба вычищал консервную банку.
– Ну, парень... Не в лоб, так обходным маневром взял капитана, похвалил сержант Кухта.
Ваня подбросил банку и ловко отфутболил.
– Все одно капитан даст мне по шее отсюда...
– Не даст, если сразу не посадил на тот порожняк.
На чумазом лице губы растянулись в улыбке:
– Взаправду?
Кухта обернулся к Черношейкину, и тот уверенно подтвердил, что на войне всякое бывает. Только если уж зачислят бойцом, надо привести себя малость в порядок.
Федоров захотел сейчас же идти к речке или к колодцу.
– С холодной воды толку не будет, - покачал головой Черношейкин и пошел договариваться с поваром о кипятке.
– Да ты что?! Оставить солдат без чая?!.
– Удовико и слышать об этом не хотел.
– Сам же капитан прислал тебе парня, - убеждал Черношейкин. Схватишь выговор за такой вид помощника!
Удовико скрепя сердце сдался.
Все подразделение лейтенанта Дымова отмывало Ваню. Вместо мочалки в ход пошел ерш банника для чистки оружейных стволов. Парень терпеливо переносил процедуру, хотя его тело горело, как облитое скипидаром. Он перепугался, увидев свою одежду в костре; она потрескивала, будто в нее подсыпали порох. Сержант Кухта в ответ на испуг парня только рассмеялся:
– Как ты ее наденешь? Она аж шевелится от паразитов...
Ваня успокоился, когда из груды принесенных гимнастерок, брюк, белья ему стали подбирать обмундировку. Кое-что подшили, поубавили. У одного старшины оказались ботинки подходящего размера, а кто-то из командиров даже прислал свою новую плащ-палатку. Так и передал: "Отдайте "зайцу"!" Черношейкин подстриг Федорова и позвал повара; тот ахнул - настолько преобразился "африканец". По этому случаю Удовико расщедрился и плюхнул парню в котелок вторую чумичку каши.
– Оказывается, ты уж не такой жадный!
– уходя, бросил Черношейкин повару.
А по правде сказать, скупость повара Удовико шла не от его натуры. Еще в Сибири капитан ему строго наказал: "Мне - последний котелок. И чтобы как всем - не больше и не меньше. Гляди, если не хватит кому... Понятно?" - "Понятно, - отчеканил Удовико.
– Действовать строго по норме".
– "Вот именно, - подтвердил капитан, - тогда и мы можем требовать с бойцов строго".
Капитан всегда проверял выполнение своих приказов. И в этот день обошел разбросанные по овражкам подразделения, заглянул в котелки солдат, а потом появился на кухне. Еще издали заметил Удовико долговязую фигуру и засунул ручку черпака за голенище, - после того как он дважды потерял половник, Богданович приказал ему всегда носить его, как оружие, с собой. Сняв капитанский котелок с огня, повар доложил:
– Товарищ капитан, весь личный состав накормлен.
– А почему сегодня без чая?
– Весь кипяток ушел на обмывку тут одного...
– Какого еще одного?
– Да вы же помощника мне прислали...
Богданович пожелал взглянуть на помощника.
А Федоров с Овчинниковым вытащили сиденье и спинку из кабины и, накрывшись новой плащ-палаткой, улеглись под машиной. Оба деревенские, они сразу понравились друг другу. Овчинников до войны развозил товары по сельмагам, бочки грибов, ягод и различных солений, заготовленных кооператорами. И часто в этих поездках его спутником был сынишка, погодок Вани, с которым они, так же как с Федоровым, вытаскивали из кабины сиденье и спинку, располагались где-нибудь в дороге на короткий отдых.