Ивана, водяной конь и птица-огонь
Шрифт:
Чувство у меня при этом странное было – вроде и вот она, месть справедливая, происходит, но умом понимала, что не честно оно все, хоть влезай и спасай.
Не создана я для царской жизни, полной вот таких вот вывертов и подстав. А выбора у меня нет – царя без присмотра оставлять нельзя. Павлин один тут таких дел натворит – не разгребем потом. У него уже в глазах огонь властный засверкал. Чую, придется мне еще с этой птичкой от души повеселиться. Он же еще начал сестру свою в царские любовницы пропихивать, едва понял, что я с царем ложе делить желанием не горю.
Дальше глашатаи объявили, что в связи с переполнением
На казнь я смотреть не стала – и само зрелище не привлекало, и зрители… Отвратительно на душе было. Так что я побежала искать царя, павлина и Конора. Вбежала в комнату, где они условия обговаривали, повисла на шее у своего хмурого жеребца и расплакалась. Устала я за эти дни – сил нет. Умом понимаю, а душой – домой хочу, чтобы жили мы вместе столько, сколько мне отведено, чтобы… вдвоем, я и кельпи мой… и… детей от него хочу, пусть и редкость это большая! И…
– Иваша, все хорошо будет!
Вот лучше б не успокаивал, просто молча по спине гладил, и все.
– Что хорошо?! Что?! Душно мне тут…
Выкрикнула, выдохнула, прижалась к Конору покрепче и затихла.
– Моя жена будет только моя. Это самое главное условие! – голосом избалованного ребенка объявил царь, глядя на меня.
Я с павлином переглянулась, нос кверху задрала, губы презрительно скривила, в общем, как могла – царскую рожу отзеркалила. И очередной раз отметила, что похожи мы с царем, не то чтобы сильно, но… есть сходство.
– Значит, омолаживайся прямо сегодня, чтобы на тебя смотреть приятно было. А то возомнил о себе невесть что. Может, хоть после крови жар-птицы красавец станешь…
И ведь красивый парень у нас царь, а глаз на Райана скосил и вздохнул завистливо. Дурачина наивная. Ясно ж, кто вместо него столько лет страной правил и нечисть к власти не допустил бы.
А этот маньяк помешанный чуть ли не впереди нас поскакал на встречу со старой жар-птицей, которую павлин вызвал, чтобы совета спросить в нелегком деле омолаживания людей.
Правда, царь на эту встречу с собой еще отряд доверенной охраны притащил. Объявил им, что выйти может не совсем на себя похожим, но это нормально, и пугаться не надо. Это не темное колдовство, а светлое – жертв никаких приносить не будут, выполняется при свете солнца. В общем, сказки сказывать тоже мастер оказался.
Но начальнику охраны слова прошептал, которые после ритуала сказать должен, чтобы тот убедился, что перед ним царь. Тихо-тихо сказал, я не расслышала. А вот Конор с Райаном переглянулись хитро, но молча. С того момента, как павлин моего коня от вельможи спас, они между собой не то что сдружились, но не ссорились. Одной заботой меньше.
Казнь уже к концу подходила, когда в окно дальней полуподвальной комнаты, куда мы все набились, влетела старая жар-птица, обернулась древней бабкой, выслушала через дутую губу царское желание здоровой долгой жизни и головой покивала. Повторила сказанное Райаном о том, что при обмене кровью узы
Царь ей указ под нос подсунул, по которому все жар-птицы и кельпи к хорошей нечисти относятся, той, что в законе и почти с людьми в правах сравнивалась. Старуха довольно заулыбалась, уложила царя с Райаном рядышком и сделанной из перьев трубочкой соединила их вены.
Я на все это смотреть не стала, снова уткнулась в грудь Конору, прижалась к нему и затихла. Только раз оторвалась, чтобы в его черные глаза посмотреть и прошептать:
– Мне никого, кроме тебя, не надо, ты же знаешь?!
– Знаю, – усмехнулся мой наглый конь, но потом то ли утешить решил, то ли и правда помутнение у него случилось, потому что поцеловал крепко-крепко и с жаром выдохнул: – Мне тоже никого, кроме тебя, не надо, Иваша! Где я еще такую красивую бешеную кобылку с норовом найду?
И тут с той стороны, где царь с павлином кровью обменивались, раздался детский плач. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, потом обернулась, а рядом с Райаном младенец лежит. Русоволосонький, голубоглазенький… миленький такой!
– Вот вам ваш царь омоложенный, – рассмеялась старуха. – Дальше сами выкручивайтесь!
И улетела…
А я на парней уставилась, то на одного, то на второго. И желание стукнуть по заднице каждого нарастало, как катящийся с горы снежный ком.
– Дальше что?! – грозно уставилась я на этих двух заговорщиков.
Главное, обоих жаль немного – один только что из себя комплимент мне выдавил, я так понимаю, от чистого сердца, а второй бледный и поблекший лежит. Правда, на третьем обороте уже более-менее на человека стал похож, а на четвертом у меня даже рука поднялась со всего замаха этому птичьему авантюристу затрещину отвесить. А на его возмущенно-злой взгляд даже реагировать не стала, подхватила царя на руки и давай укачивать, чтобы не хныкал и думать не мешал.
– Дальше иллюзии на себя наложу… – начал Райан и тут же едва не огреб копытом от гневно заржавшего жеребца. – Да не такую! – принялся он внезапно оправдываться. – Царем сделаюсь, понял? Баба твоя со мной постоянно рядом, ты при ней, малолетку этого как наследника чуть позже предъявим. А то, что по срокам оказия вышла, – дело житейское. Но раз я его своим признаю – никто слова поперек не скажет. Будем жить втроем… – на последней фразе кто-то слишком жаркий опять чуть копытом между ног не получил. – Нет, ну целовать я свою жену на людях должен или нет, как по-твоему?! Танцевать с ней на праздниках тоже придется, – и вздохнул, гад, с такой тоской горемычной, будто на жертвы идет страшные. Чтоб его волки задрали, факел чертов!
– Короче! Я правильно поняла? Ты днем царя играешь, я с тобой рядом женой, а царевичу надо преданных мамок-нянек найти и нам всем надежного человека, страной править?
– Человека нам надежного не надо, – процедил зло Конор. – Вред от них один. У мудрых стариков спрашивать тоже больше ничего не станем, а то попросили помощи и остались с младенцем на руках. Сами разбираться будем, не дураки! Но жена ты будешь моя, ясно?! Днем его, а ночью – моя!
Я лишь кивнула согласно, стараясь не рассмеяться. Что-то на меня от напряжения накатило. Только когда мы уже по коридорам дворца в сопровождении обманутой охраны шли, я шепотом у Конора спросила: