Иванушка Первый, или Время чародея
Шрифт:
– Учи-учи! – хихикнула Ксюша. – В жизни пригодится.
– Я уже запомнил, – ответил я.
– Да ну? – не поверила она и отобрала у меня листок.
Я с выражением продекламировал:
– Энде фориге аштрафине, косма фельтика серга! Ля бишкин торба анеморба! Флинт себирик, дындыр!
– Гениально! – вырвалось у неё. – Слушай, да с такой памятью ты всю роль за час вызубришь! Надо Карякину сказать!
– Зачем? – спросил я.
– Да актёр-то наш всё болеет, – вздохнула Ксюша. – Свинкой! Ты представляешь? Угораздило! А ты… да ты лучше него! Ты ж подарок судьбы!
Ксюша радостно засмеялась и толкнула меня локтем. Мне тоже стало весело, и на время я забыл про все странности, которых в моей жизни появилось столько, что лучше о них и не думать. Ну хотя бы денёк отдохнуть от них можно?
– А как я буду летать над сундуком?
– На лонже! Знаешь, что это такое? спросила Ксюша.
– Да, – кивнул я. – Верёвка такая, ею акробатов в цирке страхуют. Они на ней повисают, если падают вниз.
– Не совсем верёвка, да ладно, это неважно!
– А лонжа не будет видна? – спросил я.
– Да нет, – ответила Ксюша. – Она совершенно прозрачная, её не видно. Полная иллюзия полёта!
В этот момент мы подъехали к съёмочной площадке, выскочили из автомобиля, и Ксюша потащила меня переодеваться и гримироваться.
Через час я был готов. Карякин снова объяснил, что мне надо делать. Съёмка началась.
Раз десять я выкрикивал волшебные слова, и каждый раз крышка сундука, который был очень похож на мой, пропавший с чердака, лихо распахивалась. Крышкой дистанционно управляла Балабошкина. В руке у неё был пульт, и она очень серьёзно тыкала указательным пальцем то в одну, то в другую кнопку.
Сначала я вздрагивал от неожиданности: крышка откидывалась так резко, что в один из дублей чуть было не хлопнула меня по носу. Но дублю к пятому я привык.
Было забавно! Когда я произносил последние слова заклинания «Флинт себирик, дындыр!», крышка тут же открывалась. Словно и вправду действовало заклинание.
Потом меня покормили вкусным яблочным пирогом, но дали не очень много, два тоненьких кусочка, и сказали, что докормят после съёмок, ведь сейчас придётся летать, а с набитым животом лучше этого не делать.
Затем с меня стянули верхний балахон, надели специальный пояс, прицепили лонжу, в свою очередь прикреплённую к сложной конструкции, напоминающей букву «Л», снова напялили на меня тряпьё, сказали, чтобы я вытянул руки перед собой, и Карякин крикнул: «Мотор!»
Я взлетел! Всего на два метра, но, как мне показалось, я взмыл в небо! Это было так здорово, что я на самом деле поверил в собственный волшебный дар.
К моему великому сожалению, после третьего дубля Карякин крикнул: «Снято!»
Он подошёл ко мне и похвалил:
– Слушай, а ты молодец! Очень естественно смотришься в кадре. И всё у тебя получается с первого раза.
– Как же с первого? – возразил я. – А кто десять раз кричал «энде фориге»?
– Ты знаешь, мог бы и не кричать, – улыбнулся режиссёр. – Все дубли отличные! Мне ещё придётся поломать голову, какой из них выбрать. Ладно, Вань, переодевайся. На сегодня хватит! Ты давай доедай свой пирог. Да и вообще накормите пацана! Ксюша, где обед?
Я вздохнул. Понравилось мне это дело. Хотя… оказывается, уже наступил вечер, я и не заметил, как пролетело время. И я ужасно проголодался.
Ксюша притащила термос, налила мне в тарелку двойную порцию борща с огромным куском мяса, хлеба нарезала, всё это разложила на складном столике – словом, было очень вкусно. Ксюша пожелала мне приятного аппетита, извинилась и сказала, что отойдёт минут на пять.
Я быстро расправился с борщом, принялся за салат из свежих помидоров и огурцов, но вдруг понял, что очень хочу пить. Борщ борщом, только и компотик бы не помешал. Или хотя бы водичка газированная. В большущей сумке, оставленной Ксюшей у столика, ничего такого не оказалось, только кисель.
Я кисель, конечно, люблю, но в тот момент мне нужна была вода! И я решил сбегать к колонке, что у дальней стены особнячка. Дом хоть и был заброшенный, а колонка всё ещё работала, может быть, потому, что вода из неё шла вкусная, артезианская, почти ледяная, и народ по привычке продолжал сюда ходить.
Я подбежал к колонке, несколько раз качнул рычаг, вода тут же полилась, я с удовольствием начал пить и был занят только одной мыслью – утолить жажду, поэтому голоса, доносившиеся из-за угла, услышал не сразу.
Ну а потом понял, что это Карякин и Ксюша. Наверное, они думали, что я сижу за столиком и уплетаю борщ с мясом. Оттого и говорили спокойно, даже громко.
От услышанного у меня глаза полезли на лоб.
Вот что сказала Ксюша, передаю дословно:
– Вы знали, что он в городе?
– Да, – ответил Карякин. – А почему ты спрашиваешь?
– Да я влетаю в класс, узнаю его, а он притворяется, что видит меня впервые!
– Забавно… Ну ничего странного, работа у него такая – напустить туману.
– Но я-то не знала! Это вы его позвали?
– Да нет, конечно. Мы всё обговорили до съёмок. Вообще-то, он должен был приехать, но чуть позже. А потом позвонил и сказал, что обо всём договорился в школе и решил поработать в родном городе.
– Он что, из этого занюханного городка?
– А что тут странного? Родом он отсюда и книги многие здесь написал. И снимать посоветовал именно, как ты говоришь, в этом занюханном, а по-моему, очень славном городе. Я ни о чём не жалею.
Голоса стали ещё громче, и я понял, что режиссёр с ассистенткой сейчас выйдут из-за угла, поэтому отпрыгнул в сторону, за остатки забора. И вовремя успел затаиться, потому что они вышли, Карякин с наслаждением попил воды из колонки, после чего они направились к столику, за которым должен был сидеть я. А на самом деле я подслушивал их разговор.