Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.
Шрифт:
Но самое интересное: на схеме показан состав всех трех групп армий противника, о котором наше командование к 15 мая, судя по всему, не имело ни малейшего представления. Например, удивительным образом весьма точно определен действительный состав группы армий «Центр» на 22 июня 1941 года: 50 дивизий, из них 9 танковых и 6 моторизованных. Ошибка только в одном: вместо отдельного мотополка на схеме числятся две мбр. Состав остальных групп армий по фрагменту полностью установить невозможно. Но сомнений в этом отношении быть не может — их состав также близок к действительному.
На схеме также хорошо просматривается положение 2-й и 3-й танковых групп на флангах группы армий «Центр», противостоящей ЗапОВО с его 44 дивизиями. Замысел противника ясен с первого взгляда! И это все было известно к 15 мая? Невероятно! Неужели от нас скрывают, что к середине мая уже знали о составе групп армий и танковых группах,
Что прикажете думать исследователям по этому поводу? Первое, что приходит на ум: схема выполнена в наше время и, вопреки утверждению М.А. Гареева, не является копией 1-й схемы, приложенной к записке от 15 мая. И перед нами еще один пример сознательного препарирования документов на основе послезнания, имеющего целью показать превосходство противника в силах. На самом деле на 15 мая немцы имели вблизи границы с СССР 71 дивизию, в том числе три танковые дивизии, из них две — в Румынии [778]. Вычислить район сосредоточения танковых групп по расположению этих дивизий было абсолютно невозможно, даже если бы какой-нибудь провидец догадался, что они вообще будут созданы. Переброска на восток остальных немецких 14 танковых и 12 моторизованных дивизий из состава подвижных войск началась только 6 июня и завершилась лишь за четыре дня до начала войны.
А хотелось бы посмотреть на оригинал схемы, приложенной к записке, чтобы еще раз попытаться оценить реальность предложенного плана действий советских войск. Для сравнения мы приводим схему 8 (на вкладке), на которой показан вариант действий советских войск при нанесении упреждающего удара. Для наглядности на эту схему наложены направления ударов германских войск, согласно плану «Барбаросса».
Сторонники нанесения упреждающего удара силами ЮЗФ во взаимодействии с войсками левого крыла ЗапФ считают, что он неизбежно привел бы к успеху. Расчет строится на том, что создаваемое на юго-западном направлении общее превосходство в силах и средствах над противником (152 советские дивизии против 100 германских) и внезапность нападения позволят Красной Армии завладеть инициативой и уже в ходе выполнения ближайших задач обоими фронтами разгромить приграничную группировку вермахта, изготовившуюся к вторжению на территорию СССР. Первой стратегической целью операции ставился разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест, Демблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц. Тем самым решалась важнейшая стратегическая задача: отсечь Германию от Балкан и в первую очередь от жизненно необходимой ей румынской нефти. Далее Красная Армия должна была с боями пройти всю территорию бывшей Польши и выйти к границам Германии, отрезав от нее Восточную Пруссию. Впечатляющий замысел, ничего не скажешь.
Согласно планам стратегического и оперативного развертывания, численность западных приграничных округов на военное время была определена на уровне 6,5 млн. человек, а фактически имелось около 3 млн. В мае оба фронта — ЮЗФ и ЗапФ — имели в своем составе всего 102 дивизии. Из 104 советских дивизий, которые должны были составить ударные группировки фронтов, 27 перебрасывались из внутренних военных округов. На создание требуемого общего полуторного превосходства в дивизиях над противником требовалось еще не менее двух месяцев, а то и трех. Ведь план по радикальному повышению пропускной способности железных дорог (устройство вторых путей, строительство воинских площадок для погрузки, разгрузки, обеспечение топливом и т. п.) полностью так и не был выполнен. Забегая несколько вперед, заметим, что к 22 июня, через месяц с небольшим, в полосы развертывания фронтов прибыло лишь 9 % войск, предназначенных для действий на Западном театре. Не имея отмобилизованных и развернутых группировок войск, нечего было и думать об упреждающем ударе.
На успех советские войска могли рассчитывать только в случае, если бы им удалось нанести внезапный удар. Однако, учитывая активность германской воздушной разведки и наличие в нашем тылу многочисленной агентуры, скрыть подготовку удара и застать вермахт врасплох вряд ли бы удалось. Противник принял бы соответствующие меры по усилению своей группировки. Во всяком случае, приученные к самостоятельности немецкие командиры не стали бы запрашивать Берлин — открывать ли им ответный огонь по русским. А Гитлер и Геббельс в полной мере использовали бы нашу попытку для организации яростной пропагандистской кампании против большевистской агрессии.
По варианту, принятому Генштабом, ожидалось,
Войска 6, 26-й и 21-й армий, согласно предложению Генштаба, переходили в наступление с рубежа (на участке) Сенява, Перемышль, Лютовиски. Справа, южнее Влодавы переходили в наступление войска 5-й и 20-й армий — как раз в лоб превосходящим силам группы армий «Юг›, изготовившимся для нанесения удара в направлении Ковель, Луцк, Киев. Войска ЮЗФ, устремившись в направлении Краков, Люблин, неизбежно подставили бы свой правый фланг противнику. В зависимости от развития обстановки немцы могли нанести сильные контрудары по правому крылу наступающей группировки фронта или позже перейти в контрнаступление силами, сосредоточенными в районе Радома, до того, как наше командование сможет ввести в сражение глубокие резервы. Это могло привести к эффекту «вращающихся дверей» с выходом в тыл советским войскам, вклинившимся на направлении главного удара. В этих условиях в сражении с гораздо более опытным и умелым противником первоначально достигнутый успех войск ЮЗФ мог превратиться в крупное поражение. После чего сил, способных преградить немцам путь на киевском направлении, уже не осталось бы.
Но было еще одно немаловажное обстоятельство, которое не учитывают сторонники упреждающего удара со столь решительными целями. Выполнение планируемых глубоких задач практически не было обеспечено в материальном отношении. Это касалось, прежде всего, снабжения войск боеприпасами и горючим. Например, в записке от 15 мая содержится красноречивое примечание: «Запасы горючего, предназначенные для западных военных округов, эшелонированы в значительном количестве (из-за недостатка емкости на их территориях во внутренних округах)» [779]. Насколько они были эшелонированы, можно судить по ЗапОВО, основные запасы горючего которого хранилось в Майкопе, на Северном Кавказе, то есть за несколько тысяч километров от районов надвигавшихся сражений.
Вермахт к июню 1941 года существенно превосходил в умении воевать не только Красную Армию, но и все остальные армии мира. Особенно сильно ощущалось преимущество германской армии в ведении маневренной войны. При существующем соотношении в силах на юго-западном направлении наступление наших войск даже с вводом в сражение стратегических резервов в лучшем случае переросло бы в затяжные бои. Но это объективно оказалось бы более выгодным противнику, войска группы армий «Центр» которого неизбежно добились бы еще большего успеха на направлении Минск, Смоленск. В рассматриваемых условиях лета 1941 г. с учетом реального состояния боевой и мобилизационной готовности Красной Армии надеяться на успех упреждающего удара — верх наивности. Лучшим подтверждением такого исхода является поражение войск ЮЗФ в самом крупном по масштабу танковом сражении Второй мировой войны в районе Дубно [139] .
139
В ходе контрудара ЮЗФ 26–29 июня 1941 г. в районе Дубно против 1-й танковой армии Клейста и части сил 6-й полевой армии противника (всего около 800 танков) участвовало с нашей стороны пять мехкорпусов (8, 9, 15, 19-й и 22-й мк, всего свыше 3100 танков). Наши войска, несмотря на успешные действия отдельных соединений, потерпели там крупное поражение, потеряв до 85 % танков.
Хотя кое-какие плюсы в подготовке упреждающего удара и при его нанесении даже наличными силами усмотреть при желании можно. До начала боевых действий удалось бы заблаговременно устранить недостатки в организации связи, заранее организовать взаимодействие и управление войсками. Это позволило бы войскам первого стратегического эшелона войти в войну более или менее организованно. Командование и войска избежали бы психологического шока, который они испытали в результате внезапного нападения немцев (это зачастую вообще забывают учитывать). За время осуществления первых операций в стране была бы проведена в полном объеме мобилизация. Возможно, удалось бы на первых порах избежать и таких масштабных окружений, которые привели к громадным потерям в людях, в вооружении и боевой технике. Войска второго стратегического эшелона вступили бы в сражения более подготовленными. Но все это выглядит плюсами только в сравнении с масштабами разгрома войск приграничных округов в начальный период войны, о которых мы теперь знаем. А Сталин и военное руководство в канун войны и помыслить об этом не могли.