Июнь. Ёзге. Другая
Шрифт:
Мужчина лёг на спину. Задумался. Потом повернулся в пол-оборота и протянул руку к лицу Сабира. Коснулся носа. Провёл по нему. Тыльной стороной пальцев коснулся скул. Погладил их. Стал чаще дышать.
– У тебя выразительные черты лица. Ты молод. И ты мужчина. Вот что значило для меня назвать тебя красивым, – дрожащим шёпотом произнёс он.
– Ты же не знаешь, какой я, – так же шёпотом ответил Сабир.
– Но нам ведь это и не нужно, – ответил мужчина, спускаясь рукой ниже в сторону груди. Живота.
Через сорок минут Сабир стоял одетым у входа. Собирался уйти.
– Подожди, я не заплатил тебе. Сейчас.
Он кинулся к костюму, который был аккуратно разложен на стуле. Достал из внутреннего кармана пиджака портмоне. Вытащил оттуда пять тысяч. Сабир стоял и наблюдал за его действиями. Теперь он был спокоен. Молчалив. Серьёзен.
– Возьми, – мужчина протянул купюру.
Сабир молча посмотрел на него, потом на купюру, потом снова на него. Мужчина сконфузился. Извинился. Достал ещё одну пятитысячную бумажку.
– Держи, – протянул он деньги снова. – Я… Большое тебе спасибо. Ты сделал мой день. Ты лучший.
Сабир приоткрыл рот, словно хотел сказать что-то. Потом задумался. Отрицательно покачал головой.
– Мне не надо, – произнёс он спокойно. – Я сюда не за этим приходил.
Он развернулся и направился к двери. Мужчина бросил деньги с кошельком на кровать. Уронил полотенце. Подскочил к Сабиру. Схватил его за руку.
– Постой. Прости, – сказал он, невольно наклонившись вперёд и почти став на одно колено. – Я не хотел тебя обидеть. Это был просто подарок.
– Я понял, – ответил юноша.
Он посмотрел мужчине в глаза. Тот не понимал, что происходит. Нервничал. Пожимал в растерянности плечами. Пытался что-то сказать.
– Я пойду. Ладно? – спросил Сабир и вытащил ладонь из его рук.
Мужчина кивнул несколько раз. Сбивчиво произнёс:
– Да-да, конечно.
Сабир развернулся. Открыл дверь. Вышел. Аккуратно прикрыл дверь за собой. Защёлка клацнула. Мужчина стоял в комнате у входа. Он развёл руками, не понимая происходящего.
– Ну мы встретимся ещё?! – громко спросил он и прислушался в ожидании ответа. – Эй!
Ответа не последовало. Мужчина сожалел, что не запомнил имени своего сегодняшнего партнёра. Да и было ли оно настоящим?
А Сабир понял – он не гомосексуалист. Он – просто не «он».
Ёзге задумчиво улыбнулась. Она помнила, что узнала тогда про себя. В ней вызывало трепет и тихий восторг понимание того, что мужчина ей восхищается. Она хотела нравиться мужчинам. Но сама почему-то не испытывала к ним влечения. В отличие от женской красоты, которую она не различала, мужскую красоту Ёзге видела. Она могла любоваться ею, испытывать нечто сродни удовольствию. Но влечения не было. Как не могло быть влечения к статуе Давида Микеланджело или Тициановскому Святому Себастьяну. Она стеснялась своего тогдашнего тела.
Именно тогда Ёзге поняла цель своей жизни. Сейчас ей двадцать один год. И она преследует эту цель всё время. Она движется к ней, никуда не сворачивая. Пусть сейчас в паспорте у неё указан мужской пол. Она не стремится исправлять бумажку. Пускай она вылетела из своего города в мужской одежде. В потрёпанных джинсах и просторной рубашке с длинным рукавом. Она
Рубашка и правда была просторной. На два размера больше. Она не заправляла её. Чтобы та висела свободно. Так можно скрыть грудь. Да, конечно, грудь перетянута тугим эластичным бинтом. Но это на всякий случай. Ей ведь нужно будет проходить паспортный контроль.
Она сделала эту грудь сама. Без чьей-то помощи. Не мог же Сабир подойти к матери, а тем более к отцу и сказать о своих желаниях. Его бы затаскали по мечетям, муллам, а потом бы упрятали в психушку. Такие случаи были. Ёзге знала о них. По форумам, которые не так просто найти в интернете. Но она посвятила этому время. Что позволило ей не набивать шишки, которые получили те, кто осознал свою суть раньше.
На форумах она нашла рекомендации, как начать менять пол самостоятельно. Для этого Сабир пошёл в спортзал. Ходил туда почти каждый день. Занимался до боли в мышцах и мозолей на ладонях. Знакомился. Появились приятели-качки, которые знали, как достать гормональные препараты. Он даже купил пару десятков флаконов «Сустанона». Конечно, не думал себе их колоть. Но у тех же «химиков» от бодибилдинга заказал препарат эстрадиола в таблетках. Сказал, что для сестры.
Как только Сабир получил желаемое, спортзал забросил. Он стал пить таблетки по схеме, превращая себя в Ёзге. Поначалу было страшно. Она читала, что неправильный подбор дозировки чреват тромбозом. Но желание её было выше, чем страх. Появилась грудь, пока небольшая. Единичка. Может быть, единичка с половиной. Но красивая.
Она знала, что в родном городе ей никто бы не позволил стать такой, какой она себя видела.
Самолёт шёл на посадку. Через несколько минут Ёзге приземлится в аэропорту Даламан. Это общий международный аэропорт для Мармариса и Фетхие. Прежде она никогда здесь не бывала. «То ли ещё будет», – думала она про себя и улыбалась, глядя в иллюминатор.
Её должен был встречать Атмаджа. Молодой двадцатипятилетний турок.
Приятное тепло окутало её тело, когда она шла вниз по трапу. Дальше – автобус. Паспортный контроль. Длинная очередь отдыхающих двигалась быстро, но не так быстро, как хотелось бы. Когда Ёзге, наконец, подошла к кабине и подала паспорт, таможенник долго рассматривал фотографию.
– Русски говоришь? – наконец спросил он.
Ёзге кивнула настороженно.
– Ты выглядишь паспорт старше, чем сейчас.
Ёзге улыбнулась и ответила.
– Фотограф был плохой.
Дальше разговор пошёл на английском.
Ёзге давно планировала покинуть родину, поэтому изучала языки. Знала немножко английский. Татарский и турецкий во многом похожи. При помощи друга девушка освоила базовый турецкий. Неглубоко. Без тонкостей. Но думала, что как иностранка, которая могла вызвать снисходительную улыбку у аборигена, она язык изучила. Могла произнести несколько ходовых фраз, могла понять какие-то ключевые слова в разговоре, если они произносились медленно.