Из двух зол
Шрифт:
Ральф замолчал. Ему не надо было вспоминать — он и так помнил тот роковой день прекрасно. Но теперь, выслушав Джека, он понял, к чему тот клонил.
— Ну же, Ральф. Что ты делал?
— Купался, — щёки Ральфа покраснели.
— Ты купался. Скажи мне одну простую вещь, Ральф. Почему ты не был у костра сам? Почему ты не следил за ним и за тем, как несут караул охотники?
— Потому что я положился на тебя.
— Опять виноват я? — Джек недобро сощурился. — Ральф, ты когда-нибудь слышал, что рыба гниёт с головы? И ответственность всегда несёт главный? Я увёл близнецов,
— Но я же просто хотел, чтобы нас спасли! — Ральф в отчаянии посмотрел Джеку в глаза. — Ведь и ты хотел! Признайся, что ты этого хочешь и сейчас!
— Нет, не хочу.
Ральф сдавленно выдохнул; брови надломились, придавая лицу жалкое выражение. Джек снисходительно улыбнулся, как ребёнку или полоумному, и спросил:
— Кто я, Ральф?
— Вождь.
Ральф ответил без тени усмешки, без иронии в голосе. Даже взгляд его был серьёзен. Он, наконец, запомнил, что Джека лучше называть так, как он того хочет. К тому же, это было чистейшей правдой — Джек был Вождём, и этот титул, поначалу смехотворный и глупый, теперь въелся в мозги и сопровождал Джека неотступно. Как когда-то безымянного мальчика все звали Хрюшей и никто, никто этому не удивлялся и не считал это нелепым. Ральф наедине порой ещё звал его Джеком, но только по привычке и рассеянности.
— Именно. Я — Вождь. Я — власть и закон, хозяин острова, и сила на моей стороне. Но это только здесь. На этом клочке суши я владею и тобой, и всеми ими, — Джек пренебрежительно кивнул на копошившееся в крепости племя, которое было прекрасно видно. — Каждым деревом, каждым фруктом, каждой свиньёй. Но скажи мне, Ральф, кем я буду, если вернусь? Сколько нам лет? Сколько нам было, когда мы сюда попали?
— Мне было двенадцать, почти тринадцать. Тебе, должно быть, тоже, ну или чуть больше.
— А сейчас?
— Должно быть от двадцати до двадцати пяти, наверное.
— Мы молокососы, Ральф. Щенки. Мальчишки. Здесь я — хозяин целого острова. Там — почти ребёнок. И я не хочу быть щенком, Ральф.
— Лучше быть дикарём и людоедом? — Ральф сначала сказал и не успел подумать. Джек замахнулся, Ральф зажмурился, но удара не последовало. Джек опустил руку и самодовольно ухмыльнулся.
— Да, если ты Вождь дикарей и людоедов.
— А как же племя? Тебе всё равно, чего хотят они?
— Поверь мне, что ничего другого они уже не хотят, — с комической, но незыблемой убеждённостью ответил Джек. — Они счастливы.
Ральф только махнул рукой: против такой непробиваемой самоуверенности бороться было трудно.
========== 4. Амулет на удачу ==========
«Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули».
Утро стояло пасмурное и влажное. По всему было видно, что надвигается ливень: низкие серые облака зависли над островом, сливаясь с водой на горизонте, птицы в джунглях притихли, всё вокруг будто застыло, ожидая, когда дождь обрушится на землю и море.
В лагуне пока было спокойно, и вода как всегда была голубая. Далеко в океане волны поднимались уже нешуточные, но здесь, в чаше кораллового рифа вода была чистая и прозрачная.
— Она тёплая, прыгай, — голова Эрика торчала над водой, мерно покачиваясь на волнах.
Сэм сидел на маленьком утёсе, скорее даже просто крупном камне и внимательно всматривался в воду. Гарпун в его руках застыл, готовый в любой момент пронзить водную гладь и вытащить на воздух новую рыбину.
— Погоди, вон там большая плывёт. Не двигайся, а то спугнёшь.
Эрик послушно постарался застыть, только чуть перебирал в воде ногами, чтобы не опуститься ниже. Сэм сделал резкий выпад рукой и поднял гарпун наверх. На острие билась ещё живая рыба; Сэм снял её и ударил головой о камень. Оставив гарпун и весь улов на скале, он присел, разогнулся и почти бесшумно вошёл в воду в двух-трёх метрах от брата.
Вода и впрямь была тёплая, но попрохладнее воздуха. Приятно было окунуться в неё после двух часов, проведённых на раскалённом камне, когда жара как что-то осязаемое перекатывалась в воздухе. Эрик улыбнулся и нырнул. За те два часа, что Сэм проторчал на скале, он несколько раз спускался на дно лагуны и успел натаскать на поверхность моллюсков — они теперь лежали рядом с уловом Сэма, на камне.
Сэм последовал примеру брата и, набрав в лёгкие побольше воздуха, нырнул. За годы, проведённые на острове, все охотники научились мастерски нырять и задерживать дыхание на достаточно долгое время. Но теперь они плыли неглубоко, не пытались добраться до дна, только смотрели на него: оно было пёстрое, красочное, волшебное. Внизу плавали мелкие рыбёшки, танцевали колышимые течением живые кораллы.
Воздуха стало не хватать, и близнецы, не сговариваясь, вынырнули. Гроза надвигалась, и оставаться в океане дольше было опасно.
Добравшись до скалы, Эрик и Сэм сложили весь улов в большие листы и перевязали их лианами.
— Успеть бы до дождя, — нахмурился Сэм.
— Ты и так мокрый, какая тебе разница? — Эрик улыбнулся брату и, прижав свой лист с рыбой к груди одной рукой, нырнул и поплыл к берегу. Сэм прыгнул следом.
Выбравшись на пляж, они стряхнули воду с волос, достававших им только до скул — они не любили, когда волосы сильно отрастают и мешаются, и срезали их довольно часто. Эрик поёжился: становилось холодно.
— Побежали, побежали, может быть, успеем, — Сэм подтолкнул его в спину, и они пустились бежать, продираясь сквозь чащобу.
Дождь всё-таки застал их на середине пути. К счастью, он был тёплый. Стена капель обрушилась на землю, и близнецы едва-едва успели забежать под низкую пальму с широкими толстыми листьями. Капли всё равно попадали на них, но не так обильно, и Эрикисэм решили переждать ливень здесь. Конечно, он мог продлиться несколько часов, но всё-таки была надежда, что непогода скоро закончится.