Из глубины
Шрифт:
— Доктор Крейн должен заниматься своими прямыми обязанностями, — отрезал Спартан.
— Однако благодаря ему мы достигли крупных успехов. Адмирал, эти подводные стражи больше не передают сигнал на одной частоте. Они теперь передают один и тот же сигнал на каждой длине волны электромагнитного спектра, которую мы замерили. Радиоволны, микроволны, инфракрасные, ультрафиолетовые лучи — далее по списку.
— Таким образом они вносят помехи в работу наших приборов и беспроводных сетей, — произнес Спартан. — Может быть, это приветствие?
— Возможно. Впрочем, не исключено и другое.
— Например?
— Не
— У них сейчас другие задачи, — возразил Спартан. — А потом, у вас нет доказательств, что это действительно послание.
Ашер в отчаянии всплеснул руками.
— А что это, как вы думаете? Горячая десятка хитов с альфы Центавра?
Он снова зашагал по кабинету. Адмирал смотрел на него.
— Хорошо, доктор Ашер, — сказал он. — Допустим, это информация. Как я уже говорил, есть вероятность, что это приветствие для нас. Или они передают нам инструкции по пользованию той штукой, к которой мы ведем тоннель. Интересно ли мне? Очень. Но стану ли я бросать все, прекращать все работы до того момента, пока вы не поймете, что они хотят сказать? Нет. Насколько я понимаю, вы не можете пока дать мне ключ к шифру. Или можете?
— Я…
Ашер замолчал и гневно потряс головой.
— Да и вообще не важно, что это за сообщение. Как вы уже сказали, мы добрались до океанического слоя. Нам осталась неделя, и мы достигнем Мохо, а может, это произойдет и раньше. Что бы там ни лежало, мы выкопаем это и изучим, причем раньше, чем это сделают другие.
Ашер открыл рот, чтобы ответить. Но не успел он ничего сказать, как пол дрогнул — сначала едва заметно, потом гораздо сильнее. С полок посыпались папки и брошюры, раздался звон битого стекла — это с подставки съехал поднос с лабораторной посудой. Из коридора раздались взволнованные голоса, где-то вдали завыла сирена. Спартан вскочил на ноги, подбежал к телефону Ашера и начал набирать номер, когда произошел еще один толчок.
— Говорит адмирал Спартан, — сказал он в трубку. — Определить источник сотрясений. О повреждениях докладывать немедленно.
Он повернулся и посмотрел на Ашера. Начальник отдела научных исследований замер, держась за край стола. Он стоял не двигаясь, склонив голову набок и словно прислушиваясь к чему-то.
— Это вторичные толчки после основного, — пробормотал он.
— О чем вы говорите, доктор Ашер?
— Это цена, которую мы платим за то, что работаем на океанской гряде. Плюс в том, что кора здесь тонкая и Мохо лежит менее чем в четырех милях. Минус — здесь бывают землетрясения.
— Землетрясения, — повторил Спартан.
— Да. По силе обычно небольшие, это ведь расходящаяся гряда. — Он посмотрел поверх очков на Спартана, наполовину мрачно, наполовину вопросительно. — Вы хоть читали тот доклад по океанографии о движении
Но адмирал не ответил. Его взгляд был устремлен в какую-то точку за Спиной Ашера. Наконец он мотнул головой.
— Отлично. Объявляется выходной перед началом новых работ.
Ничего больше не говоря, адмирал повернулся кругом и вышел из кабинета.
31
В отличие от медпункта на верхнем уровне временный лазарет на четвертой палубе был очень невелик. Крейну он напомнил тесный медицинский отсек на лодке «Спектр», где доктору пришлось трудиться почти целый год, — сплошные переборки и трубопроводы. И все же, несмотря на размеры, сейчас помещение казалось тоскливо пустым. Крейн думал, что здесь будут лежать трое из Сферы-один. Но от экипажа осталось столько, что не хватило бы заполнить и один мешок для перевозки трупов; аппарат запаяли в толстый пластик и поместили в холодильную камеру, чтобы позднее провести исследования.
Крейн вздохнул и повернулся к Бишоп.
— Спасибо, что пришли. Извините, что напрасно вас вызвал.
— Перестаньте.
— Вы кого-нибудь из этих троих знали? — спросил он.
— Хорста. У него были проблемы с остановкой дыхания во сне, но все прошло после пары консультаций.
Крейн покачал головой.
— Я ни с кем из них не был знаком.
— Не вините себя за это, Питер. Вы здесь ни при чем.
— Понимаю. Просто мне тяжело. Трагическая утрата.
Но его угнетала не только гибель трех членов экипажа Сферы. Дело было еще и в том, что сам Крейн почти не продвинулся в своей работе. Они провели почти все возможные проверки: компьютерную томографию, магнитно-резонансные исследования, электрокардиограммы. И ничего. Каждая свежая теория, каждое многообещающее направление приводили в тупик. Все было бессмысленно. Доктор следовал всем правилам диагностики, однако проблема упрямо не желала решаться. Словно происходящие несообразности каким-то образом выбивались за границы законов медицины.
Крейн поерзал и сделал неловкую попытку переменить тему разговора.
— Как дела наверху? Я был так здесь занят, что даже не посмотрел, как ваши пациенты.
— За последние сутки два новых случая — жалобы на сильную рвоту и аритмия.
— Вы поставили холтеровский монитор?
— Да, на суточный цикл. Потом у повара, Луазо, случился еще один приступ, на этот раз более тяжелый.
— Его положили в стационар?
Бишоп кивнула.
— Да. Но сейчас дел больше у Роджера.
— Что произошло?
— Не то семь, не то восемь человек обратились к нему с жалобами на общие психические расстройства.
— Какие?
— Ничего нового. Проблемы с концентрацией внимания, провалы в памяти, невозможность сдерживать себя. Роджер считает, что это проявление накапливающегося стресса.
— Ясно.
Крейну не хотелось возражать, не видя пациентов. Но его собственный опыт службы на подводных лодках, работа с мужчинами и женщинами в условиях повышенного давления подсказывали, что дело не в этом. Кроме того, люди с любыми нежелательными чертами характера отсеиваются на этапе предварительного отбора.