Из луковицы в морковь
Шрифт:
Кажется, она вскружила мне голову, сказал себе Кордл на седьмой день. И тут же понял, что выразился неточно. Он был страстно и безнадежно влюблен.
Но что чувствовала Мэвис? Недовольства его обществом она не обнаруживала.
В тот день Кордл и Мэвис отправились в резиденцию маршала Гордона на выставку византийской миниатюры. Увлечение Мэвис византийской миниатюрой казалось тогда вполне невинным. Коллекция была частной, но Мэвис с большим трудом раздобыла приглашения.
Они подошли к дому и позвонили. Дверь открыл дворецкий в парадной
Дворецкий проговорил:
– Ах да...
Его лицо сморщилось, как у человека, к которому неожиданно зашел Тамерлан с полком Золотой Орды.
– Миниатюры, - напомнил ему Кордл.
– Да, конечно... Но боюсь, сэр, что сюда не допускают без вечернего платья и галстука.
Стоял душный августовский день, и на Кордле была спортивная рубашка.
– Я не ослышался? Вечернее платье и галстук?
– Таковы правила.
– Неужели один раз нельзя сделать исключение?
– попросила Мэвис.
Дворецкий покачал головой.
– Мы должны придерживаться правил, мисс. Иначе...
Он оставил фразу неоконченной, но его презрение к вульгарному сословию медной плитой зависло в воздухе.
– Безусловно, - приятно улыбаясь, заговорил Кордл.
– Итак, вечернее платье и галстук? Пожалуй, мы это устроим.
Мэвис положила руку на его плечо.
– Пойдем, Говард. Побываем здесь как-нибудь в другой раз.
– Чепуха, дорогая. Если бы ты одолжила мне свой плащ...
Он снял с Мэвис белый дождевик и напялил на себя, разрывая его по шву.
– Ну, приятель, мы пошли, - добродушно сказал он дворецкому.
– Боюсь, что нет.
– произнес тот голосом, от которого завяли бы артишоки.
– В любом случае остается еще галстук.
Кордл ждал этого. Он извлек свой потный полотняный носовой платок и завязал вокруг шеи.
– Вы довольны?
– ухмыльнулся он.
– Говард! Идем!
– Мне кажется, сэр, что это не...
– Что "не"?
– Это не совсем то, что подразумевается под вечерним платьем и галстуком.
– Вы хотите сказать мне, - начал Кордл пронзительно неприятным голосом, что вы такой же специалист по мужской одежде, как и по открыванию дверей?
– Конечно, нет! Но этот импровизированный наряд...
– При чем тут "импровизированный"? Вы считаете, что к вашему осмотру надо готовиться три дня?
– Вы надели женский плащ и грязный носовой платок.
– упрямился дворецкий, - Мне кажется, больше не о чем разговаривать.
Он собирался закрыть дверь, но Кордл быстро произнес:
– Только сделай это, милашка, и я привлеку тебя за клевету и поношение личности. Это серьезные обвинения, у меня есть свидетели.
Кордл уже собрал маленькую, но заинтересованную толпу.
– Это становится нелепым, - молвил дворецкий, пытаясь выиграть время.
– Я вызову...
– Говард!
– закричала Мэвис. Он стряхнул ее руку и яростным взглядом заставил дворецкого замолчать.
– Я мексиканец, хотя, возможно, мое прекрасное знание английского обмануло вас. У меня на родине мужчина скорее перережет себе горло, чем оставит такое оскорбление неотомщенным. Вы сказали, женский плащ? Hombre, когда я надеваю его, он становится мужским. Или вы намекаете, что я - как это у вас там... гомосексуалист?!
Толпа, ставшая менее скромной, одобрительно зашумела. Дворецкого не любит никто, кроме хозяина.
– Я не имел в виду ничего подобного, - слабо запротестовал дворецкий.
– В таком случае это мужской плащ?
– Как вам будет угодно, сэр.
– Неудовлетворительно. Значит, вы не отказываетесь от вашей грязной инсинуации? Я иду за полицейским.
– Погодите! Зачем так спешить?!
– возопил дворецкий.
– Он побелел, его руки дрожали.
– Ваш плащ - мужской плащ, сэр.
– А как насчет моего галстука?
Дворецкий громко засопел, издал гортанный звук и сделал последнюю попытку остановить кровожадных пеонов.
– Но, сэр, галстук явно...
– То, что я ношу вокруг шеи, - холодно отчеканил Кордл.
– становится тем, что имелось в виду. А если бы я обвязал вокруг горла кусок цветного шелка, вы что, назвали бы его бюстгалтером? Полотно - подходящий материал для галстука. Функция определяет терминологию, не так ли? Если я приеду на работу на корове, никто не скажет, что я оседлал бифштекс. Или вы находите логическую неувязку в моих аргументах?
– Боюсь, что я не совсем понимаю...
– Так как же вы осмеливаетесь судить? Толпа восторженно взревела.
– Сэр!
– воскликнул поверженный дворецкий.
– Молю вас...
– Итак, - с удовлетворением констатировал Кордл, - у меня есть верхнее платье, галстук и приглашение. Может, вы согласитесь быть нашим гидом и покажете византийские миниатюры?
Дворецкий распахнул дверь перед Панчо Вилья и его татуированными ордами. Последний бастион цивилизации пал менее чем за час. Волки завыли на берегах Темзы, босоногая армия Морелоса ворвалась в Британский музей, и на Европу опустилась ночь.
Кордл и Мэвис обозревали коллекцию в молчании. Они не перекинулись и словом, пока не остались наедине в Риджентс-парке.
– Послушай, Мэвис...
– начал Кордл.
– Нет, это ты послушай!
– перебила она.
– Ты был ужасен! Ты был невыносим! Ты был... Я не могу найти достаточно грязного слова для тебя! Мне никогда не приходило в голову, что ты из тех садистов, что получают удовольствие от унижения людей!
– Но, Мэвис, ты слышала, как он обращался со мной, его тон...