Из любви к искусству
Шрифт:
— Я знаю, — ответила Нэрданель. — Мне об этом рассказал один мой друг.
— В таком случае ему следовало составить вам компанию. У мастера Лорвэ прекрасная память на лица, так что не миновать бы вам допроса и разоблачения. Глупо, конечно…
— Я не имела в виду, что он буквально «сказал», — замявшись, поправила себя Нэрданель. Было неприятно, что ее как будто подловили на вранье, поэтому, на вопросительный взгляд она поспешила добавить: — Мы с моим другом просто переписываемся. Не думаю, что он смог бы, как вы выразились, составить мне компанию.
Куруфинвэ даже приостановился, по всей видимости, удивленный таким ответом. Это было не очень-то приятно, и Нэрданель не без легкого раздражения подтвердила:
— Ничего тут такого. Он очень знающий собеседник, и я очень ценю его советы. И вообще то, что он находит время на нашу переписку.
Она хотела еще добавить «несмотря на свою занятость», но вовремя опомнилась: еще не хваталось прихвастнуть такими туманными намеками.
— Нет, я не… Просто… — замялся Куруфинвэ, не договорил и, махнув рукой, снова двинулся вдоль спуска. Нэрданель, чтобы не отстать, пришлось ускорить шаг.
«Прям привязавшаяся собачонка», — сердито подумала она.
К счастью, они дошли до перекрестка, и можно было с чистой совестью попрощаться.
— Мне направо. Не буду вас задерживать, — сказала она, останавливаясь.
Приближалось к полудню. Народу на улицах прибыло. Мастера и подмастерья спешили на обед, студенты отправлялись перекусить в одном из многочисленных кафе вблизи Университета.
Куруфинвэ тоже остановился, рассеяно глядя куда-то в сторону. Вдруг взгляд его снова сделался осмысленным, он очнулся от раздумий, подобрался и уже внимательно взглянул на Нэрданель.
— Следующая лекция через три дня. Я мог бы встретить вас где-нибудь и проводить. Во избежание вашего разоблачения и в будущем.
— Это… Очень любезно с вашей стороны… Но не смею вас беспокоить, — Нэрданель, конечно, собиралась продолжить свои посещения, но быть обязанной принцу не хотелось. И так под вопросом было, насколько чревато, что он оказался невольно посвящен в ее тайну.
— Вы меня не побеспокоите. Я все равно раздумывал над тем, чтобы послушать этот курс снова.
Нэрданель от отца и по вездесущим слухам знала, что принц занимался в Университете всем подряд. В ее глазах, это была какая-то странная каша из разных дисциплин в области языков, геологии, химии, философии и искусствоведения. Подобный круг интересов в ее глазах скорее говорил о бессистемности и расхлябанности, и хотя от отца же она знала, что успехи его ученика не подлежат сомнениям и намного значительнее, чем у кого бы то ни было прежде, Нэрданель оставалась при своем. В конце концов, это могло быть свидетельством большой скуки, которую принц пытался хоть как-то побороть.
— Это те самые нюансы искусства, которыми вы интересуетесь? — спросила она, ловко завуалировав «Вы-то чего здесь забыли?»
— Можно и так сказать, — усмехнулся Куруфинвэ. — А вы запомнили.
Нэрданель пожала плечами.
— Хотя вы все равно невысокого обо мне мнения, — добавил он, и усмешка обозначилась острее.
— Мы с вами недостаточно знакомы, чтобы я делала какие-то выводы, — уклончиво сказала Нэрданель.
— Разве? — изогнул бровь Куруфинвэ, а Нэрданель не стала уточнять, к чему относится его скептицизм: к первой части ее фразы или ко второй.
Следовало пропустить этот финальный обмен колкостями мимо ушей, попрощаться и удалиться. Нэрданель открыла было рот, но вдруг некстати взглянула на себя словно со стороны. Вот она в бриджах и чулках, в куртке и кепи стоит посреди улицы, и принц рассматривает ее, как… И тут до нее с холодной ясностью дошло, что она абсолютно забыла про безобразную сцену трехнедельной давности, когда всклокоченной неряхой выскочила открывать дверь, а потом не пустила гостя на порог. С тех пор принц у них и не появлялся.
— Поразительно, как мгновенно вы краснеете. Будто, — заметил он и попытался щелкнуть пальцами, но в перчатках не получилось.
Нэрданель возжелала провалиться сквозь землю.
— Мы так давно не виделись и… Я совсем забыла про… — то ли прошептала, то ли просипела она. Впору было решить, что ей на роду написано представать перед принцем в самом глупом виде: то излишне любопытной гостьей, то растрепанной грубиянкой, то испуганным уличным мальчишкой. — Я должна была сразу… Это было неподобающе и непростительно. Приношу свои запоздалые извинения.
Если до этого принц молчал, разглядывая ее и, несомненно, получая удовольствие от очередной неловкой ситуации, то теперь его лицо будто бы смягчилось, и улыбка сделалась не язвительной, а ободряющей.
— Вам не за что извиняться. Я появился некстати, отвлек вас от дела и сбил с толку. Обычное недоразумение. И потом, это действительно было давно.
В общем-то, так оно и было. Но все равно.
— Я нагрубила вам, хотя и не со зла. И потом…
— Забудем. Итак, на этом месте через три дня?
После такого глупо было упорствовать, поэтому пришлось соглашаться. Нэрданель на прощание протянула руку, принц замешкался, бросил взгляд на свои перчатки и, не став снимать, ответил аккуратным пожатием.
Не оглядываясь, она быстро пошла прочь от перекрестка в сторону Малой Белой улицы, но спиной ощущала пристальный взгляд. В конце концов, не выдержала и бросилась бежать: привлечь внимание было нестрашно, мальчишки всегда носятся, а кепи надежно приколото к тугому пучку на макушке. Прохладный ветерок облизывал пылающие щеки, и можно было надеяться, что он выдует из головы дурацкие мысли. Для успокоения она принялась сочинять будущее письмо мастеру Ф.
«Дорогой друг, сегодня был совершенно ужасный и разом прекрасный день…»
Комментарий к Глава 6. Дорогой друг
«…не раз просыпался за столом без уруна в кармане…»
Здесь: урун — мелкая медная монета (от квен. urun - медь).
========== Глава 7. Мастер Ф. ==========
Следующие три недели прошли замечательно. Каждый день Нэрданель рисовала, лепила из глины, изучала свои записи и штудировала книги, о которых упоминал на лекциях мастер Лорвэ. Она всегда полагала себя весьма сведущей в области искусства, но теперь подтверждались слова мастера Ф.: ее знания оказались отрывочны, несистематизированы и неполны. Это требовало решительных действий.