Из любви к искусству
Шрифт:
— Не мне одному… — заметил Куруфинвэ, но теперь уже не дал встрять. — Знаете, я очень долго думал, как поступить, и вот…
Продолжить ему не дал усилившийся сквозь музыку шум. До этого Нэрданель на него не отвлекалась — кто-то гулял по лабиринту и, похрустывая гравием, переговаривался — и что с того? Но теперь шаги приблизились к выходу, а слова стали различимы: Нэрданель узнала голос королевы.
— …вечер удался, согласна. Отдельно радует погода: совершенно не холодно… О чем я говорила? Ах, да. Я ужасно переживаю…
Куруфинвэ замолчал, то ли прислушиваясь, то ли просто потеряв нить своей мысли, и Нэрданель тоже молчала, невольно ловя набирающий громкость разговор.
— Так вот: Ингвис, я тебе так благодарна! — ага, значит, беседовали сразу две королевы. — Спасибо, что привезла девочек. Это, конечно, не совсем настоящий бал, но им может быть по-своему интересно…
— Ну что ты, Индис, — ответила откуда-то невидимая за зарослями Ее Величество. — Я же все понимаю. Да и девчонки выросли, сами глазами стреляют. Да и просто повод повеселиться и потанцевать — он всегда повод.
— Все так, все так… Но я смотрю на бедного мальчика, и у меня сердце кровью обливается.
Тут Нэрданель осторожно взглянула на Куруфинвэ и заметила, что лицо у него снова окаменело и в плечах возникло явное напряжение. Выпрямившись, он повернулся на голос и замер спиной к ней.
— Не у тебя одной.
— Он такой замкнутый, такой отрешенный … Особенно последнее время. Ты же знаешь: он нечасто заходит к нам — смешно, а ведь я даже не знаю, где он живет — но все равно сразу заметила. Так что надеялась, Ингвистиль удастся вытащить его потанцевать, но — увы.
— Увы…
— Она такая славная девочка: веселая, живая… Она бы точно растормошила его. Да и вообще я всегда хотела теснее нас связать… Намекала Финвэ, но он делает вид, что ничего не понимает. Вот сейчас только попросила, чтобы он подтолкнул его, но мальчик уже пропал куда-то. Что и говорить: при каждом удобном случае прячется в свою ракушку.
— Ну, тут уж наследственность…
Пожалуй, следовало поскорее попятиться и незаметно скрыться в зале: исходящее от Куруфинвэ напряжение делалось все более осязаемым, и, хоть Нэрданель не видела его лица, она без труда догадывалась: принц вовсе не рад услышать этот разговор.
— Ты права. Я, конечно, не знала Мириэль лично, но, говорят, она тоже была… — возникла короткая пауза, после чего голос Индис зазвучал снова: — Ты понимаешь.
— Да-да… Я слышала. Про это говорили еще до ее болезни. Хотя с другой стороны: ходит много досужих сплетен. В конце концов, он просто может чувствовать себя не на своем месте. Понятно, мать-то была простая швея, не из благородных, даже не из обыкновенных мастеров…
Раздался тихий хруст, затем звонкий стук, и что-то прокатилось у Нэрданель под ногами. Она опустила голову и не сразу узнала в непонятном прозрачном кругляшке подставку от бокала. Как раз появившиеся в проеме выхода королевы повернулись на шум и разом замерли, одинаково приоткрыв рты и распахнув одинаково синие глаза.
— А… Куруфинвэ, вот ты где, мальчик мой, отец тебя обыскался, — наконец, вымолвила королева Индис не своим высоким голосом.
Вместо ответа раздался щелчок, затем снова хруст — уже более протяженный, основательный — и что-то посыпалось на плиты террасы. Нэрданель снова опустила взгляд и увидела перепачканные красным мелкие стеклянные осколки.
— Создатель Всеблагой!.. Куруфинвэ! — еще выше пискнула Индис и как будто попятилась.
Принц шевельнулся и подался вперед. Нэрданель очень живо представила себе, как он сейчас перемахнет через парапет и, не успев подумать, что делает, крепко ухватила его за локоть.
— Куруфинвэ…
— Что?! — рявкнул он, мгновенно развернувшись и перехватив ее за запястье, и Нэрданель невольно отпрянула от нависшей над собой фигуры. Настолько резкой перемены, настолько взбешенного лица с такими яростно горящими глазами она не видела никогда — не только у самого принца, вообще ни у кого.
На стиснутых челюстях вспыхнули яркие пятна румянца, зубы скрипнули, волосы взметнулись вокруг лба. На мгновение Нэрданель подумала, что он сейчас ударит — и ударит ее.
Отрезвило, как ни иронично, вино. Оно плеснуло из дрогнувшей руки и на руку самой Нэрданель, и на принца. Он, видно, почувствовал и выпрямился, отступил, на глазах возвращая себе самообладание. Посмотрел на руки, на темные капли под ногами, затем, помедлив, обернулся и предельно аккуратно ссыпал на парапет последние липнущие друг к другу осколки.
— Хорошего вечера, ниссэ Нэрданель, — проскрежетал, не взглянув больше, развернулся и ушел.
Нэрданель, тоже не оглянувшись и не поднимая взгляд на замерших королев, поставила свой расплескавшийся бокал рядом с горсткой осколков. Поставила и рассеянно поднесла к лицу руки: новенькие белые перчатки были безнадежно испорчены — вином и кровью.
Комментарий к Глава 7. Мастер Ф.
Очаровательная иллюстрация от Big Paw
https://m.vk.com/wall-77244231_2031
========== Глава 8. Большие планы ==========
Спала она отвратительно. Всю ночь ворочалась с боку на бок, забывалась ненадолго и просыпалась снова: ей мерещились какие-то тревожные мельтешащие лица, подвижные брызги алого на белом и жалобный похоронный звон. Несколько раз она отбрасывала одеяло, садилась на постели и глядела в окно, неосознанно потирая синяк вокруг запястья. Смятение не развеялось и на следующий день, когда она, притихшая и задумчивая, сидела в студии и возила кисточкой по бурой мешанине из красок.
Ближе к полудню постучалась мать. Дождалась отклика, вошла, протянула почту. Явно хотела что-то спросить, но раздумала и молча вышла, так ничего и не сказав.
В пачке оказался «Университетский вестник», на который она подписалась на прошлой неделе, брошюра какого-то женского клуба, явно подсунутая матерью, и маленький стандартный конверт для записок, какие продавались прямо на почте. Без особого интереса Нэрданель надорвала край и вытащила такую же стандартную почтовую карточку. Безобразно пляшущие буквы складывались в небрежную фразу:
«Приношу извинения за вчерашнее и за то, что завтра не смогу Вас сопровождать.
К.Ф.»