Из любви к искусству
Шрифт:
— Не смейте на меня кричать.
Отступив назад, он переменился в лице, отвел взгляд и, помедлив, сел обратно. Нэрданель тоже.
— Извините.
Не ответив, она опять полезла за зеркальцем, а принц склонился и, раскачиваясь, принялся расчесывать тыльную сторону ладони. Бурая россыпь подсохших ранок тут же набухла красными крапинами.
— Вы просто ничего не понимаете — ни-че-го. Знаете, что в конечном итоге за всем этим стоит? Вы же слышали? «Такой же странный, такой же ненормальный».
— Я слышала немного другое.
— Меня тошнит от всего этого! Каждый только и норовит почесать язык на эту тему: «ах, какая одаренность, не иначе как в…», «ах, как жаль, что она не видит!..», «ах, какие необычные увлечения для вашего положения!..» Ужасные булыжники… Во Тьму все это! Не хочу делать что-то и ждать потом новых сплетен.
Нэрданель промолчала, и он, не дождавшись реакции, продолжил:
— Ладно, мне-то плевать. Мне — плевать. Но дело не только в этом! «Пожалуйста, ты женился на замарашке со странностями, и ничего хорошего из этого не вышло. Так будь добр, приструни хотя бы своего чокнутого сына!»
— Вы всегда придумываете за других такие грубые суждения?
— Я знаю, о ком говорю.
— Мне повторить?
— То есть вы думаете, что если я завтра все расскажу, мне только одобрительно похлопают?
— Ну… — откинувшись и вытянув вперед ноги, проговорила Нэрданель. — Думаю, будет скандал. Бурные обсуждения. Потом все свыкнутся… Да подождите вы, дайте я договорю! Свыкнутся, хотя иногда будут вспоминать и болтать за спиной… Но скандал был и после того вашего отъезда, а поскольку никто ничего не знал, пересудов было на много месяцев. И вы-то, кстати, всего этого лично избежали. В отличие от короля.
— Больно вы знаете, — пробормотал Куруфинвэ.
— А он-то знает?
Куруфинвэ правильно понял вопрос и нехотя кивнул.
— А мой отец?
Куруфинвэ кивнул снова.
Подумав, Нэрданель спросила еще:
— В том пакете, за которым вы заходили, были драгоценные камни?
— Нет. Камни у меня все свои… Я их… А, неважно. Там был хороший жемчуг. Для очередного ожерелья очередной Ингвист… Ингва… в общем, какой-то из них. А я ненавижу жемчуг, — и зачем-то стал подробно пояснять: — Он темнеет, колется, никак его не огранишь, не переделаешь, и потом этот вязкий смазанный блеск… Я стараюсь не работать с жемчугом: это вообще не мой стиль, но она так мило упрашивала. «Глубокоуважаемый мастер», «такие прекрасные элегантные работы», «изумительное колье моей кузины», «скоро долгожданный Осенний вечер», «помогите мне завоевать расположение одной интересной мне особы…» В общем, я согласился, как тут отказать. Осо-оба… Так-то мне по душе камни, они тверды, чисты, и они вечны в своей красоте… Создатель, да что же я несу?..
И он отвернулся и, пошарив подрагивающей рукой, взял что-то с изгороди.
Нэрданель, продолжая исподволь наблюдать, увидела свою посылку. Затрещала злополучная цветная бумага, посыпались на землю клочки. Принц заглянул в тубус, потом вытряхнул из него письмо и сначала прочитал. Дождавшись, когда он достанет и развернет сам рисунок, она все же решила рискнуть и как бы невзначай бросила:
— Я думаю назвать это просто: «Феанаро».
К ее удовольствию, он подскочил, как ужаленный, и уставился.
— Откуда вы узнали?!
— Ниоткуда.
— Откуда?!
— Не скажу. Да не смотрите на меня так: не скажу — и все.
Без толку попрепиравшись, они снова отвернулись друг от друга. Куруфинвэ со странным выражением рассматривал свое нарисованное в трех ракурсах лицо. Анфас, полуанфас, профиль.
Нэрданель выхватила тот миг, когда на террасе в Собрании он разворачивался к ней и, одновременно хватал за запястье — яростный, с пылающими глазами, с взметнувшимися волосами. Голова, изогнутая шея, напряженные плечи вырастали из необработанного основания, словно вырывались на свободу из толщи камня. Он тогда чуть не сломал ей руку, но была в этом порыве какая-то страшная красота. Как будто глухая дверца, всегда скрывавшая его «я», распахнулась и оказалась печной заслонкой.
— Вот ведь ирония: всех так бурно заинтересовала личность этого Ф., а уже потом его работы. А вас, напротив, совсем не заинтересовал он сам. Я бы предпочел наоборот…
Это было не совсем так, но Нэрданель подавила возмущенный порыв и не стала отрицать или оправдываться. Они снова замолчали.
Вокруг было тихо, только шелестел подступающий к дому лес да по-осеннему уныло пиликали в нем птицы. Тракт проходил в стороне, если там и проезжали повозки или подводы, отсюда их было не слышно, как не было слышно и видно горожан, путников и даже далеких соседей. Крыша ближайшего дома выглядывала рангах в двухстах над зеленой полосой изгороди, и только слабый дымок над ней намекал на чье-то присутствие. Близости города даже не ощущалось.
Нэрданель продолжала сидеть, словно ожидая чего-то. Давно уже следовало уйти: привести себя в надлежащий вид, добраться до тракта или спуска и отыскать первого попавшегося извозчика. Куруфинвэ тоже молчал. Он по-прежнему смотрел перед собой, куда-то сквозь бумагу, и указательным пальцем трепал замявшийся уголок листа. Нэрданель вдруг поймала себя на том, что невольно следит за этим движением, разглядывает то ли белую повязку, то ли руку под ней; она очнулась и заскользила взглядом выше — по серому рукаву свитера, по истончившимся на локте, на плече шерстяным петлям, по растрепанным, жестко торчащим в стороны черным волосам. Потом взглянула ему в лицо и почти сразу поднялась на ноги.
— Нэрданель! — позвал Куруфинвэ, вскакивая следом и ловя ее за плечи. Она едва успела выставить перед собой ладони.
— Можно я…? — начал он и не закончил.
— Нет уж, — отрезала Нэрданель и после паузы добавила: — Пока.
========== И так далее ==========
Некоторое время спустя
Финвэ сидел перед столом на развернутом боком кресле и развлекал себя тем, что крутил на подставке письменный прибор. В стаканчиках-домах позвякивали ручки и перья, торчавшая из макушки белого города башня с бриллиантовыми окнами кидала по стенам стайки зайчиков.
— Хватит, — не выдержал наконец Махтано. Он сидел в кресле напротив и занимался тем, что чайной ложкой отмерял бренди и наливал его в чай.
— Какой блестящий пла-ан остался не востре-ебован… — проигнорировал эту просьбу Финвэ. — А я изрисовал эскизами це-елый блокнот…
— Знаю я твои эскизы: одни миниатюрные здания и в лучшем случае деревья, — проворчал Махтано.
— Вот и непра-авда…
— Хорошо, неправда! Но твоя неизбывная тяга к симметрии сразу бы выдала нас с головой! Ее плоды имеют мало общего с тем непринужденным изяществом, которое очевидно в …