Из меди и перьев
Шрифт:
Он наподдал ногой камень, тот отскочил и ударился о проезжавшую мимо телегу. Пройти бы весь город, обойти бы по кругу, оказалось так приятно не думать, когда просто идешь.
Он шел и шел, а лето было в разгаре. Миндаль давно отцвел, и у домов на земле белым облачком лежали лепестки. Назойливые мухи, жуки, пчелы так и носились в воздухе. Что еще надо Микаэлю от здешнего лета. Куда жарче, куда душистее. Он вышел к городским стенам и сам того не заметил. Вдали уже виднелся дым от палаток Горных домов, шум, лязг металла. При свете дня все казалось другим. Менее таинственным, простым и обыденным. Будто не про них придумали столько легенд и преданий, будто
– Дяденька, ты к кому?
Эберт опустил голову. Около него с нахальным видом вертелся какой-то ребенок, очевидно из местных.
– Я, – рыцарь замялся; он огляделся. Микаэль его на смех поднимет, да и брат, если узнает. На него смотрело уже с десяток глаз, и он чувствовал себя некомфортно.
– Я… Я к Кае-Марте. Ты ведь знаешь ее, не так ли?
Мальчишка кивнул.
– Вот и отлично. Держи монетку, а за это отведи меня к ней.
Тот повертел в руках серебряную монету, зачем-то лизнул ее и сунул в карман. Его мать небось сильно обрадуется дневному заработку, но меньше у Эберта с собой не было. Тот поманил его рукой и повел меж столов, переносных кузней, лошадей и старых шатров с навесами. Взгляды перестали буравить его спину, чему он был очень признателен. Душу точила тревога, что сейчас его вновь выставят взашей, если к тому же не спустят собак. Из-за сегодняшней рассеянности он рискует стать посмешищем, как он вообще дошел до такого?
Мальчишка ткнул куда-то пальцем, вновь подкинул монету в воздух, зажал в кулаке и куда-то сбежал. «Я подойду, поздороваюсь и извинюсь, – думал Эберт. – «Только и всего. Ничего более. Мне ничего больше не нужно. Просто вышло неловко, да и девушку я обидел. Раскланяемся, улыбнемся – да и забыто. Да и какое мне до нее дело, до ее жизни и слов, до засушенных букетиков вереска, лютиков да васильков у нее в волосах.»
«Ехал рыцарь не день, и не два.»
«И звезды вели его ночью», – бесцельно пробормотал он, отлично сознавая, что явно не звезды довели его до жизни такой, а Микаэль, будь он трижды неладен.
Он обогнул навес, по колено пробираясь сквозь заросли нескошенной полыни, вышел на крошечную вытоптанную тропку и замер. В двух шагах от него стояла она, по локоть в муке. На старом шатающемся столе стояла огромная жестяная миска, мешочек муки стоял рядом. Около стола пыхала жаром тут же наспех сложенная крохотная печурка для хлеба. Она вытащила белый ком из миски, плюхнула его на стол. Облачко муки взлетело в воздух. Пахло сырым тестом, потрескивающими в печи углями и прелыми луговыми травами. Она взяла горсть подсолнечных семечек, растерла их руками от шелухи, втерла в тесто сильной рукой.
– Кая?
Вроде так ее звали. Имя неловко сорвалось с его губ. Простое «госпожа» было бы лучше. Она обернулась, смерила взглядом. Узнает иль нет?
– Для тебя Кая-Марта, сир рыцарь, – бросила она и снова стала мять тесто.
Значит, узнала. Ну, все проще.
– Ты все еще злишься на меня? После всего, что я наговорил тебе?
– Вообще-то я тебя презираю, – ответила она почти дружелюбно. Попыталась убрать белоснежную прядь за ухо.
– То есть тогда ты злилась. Теперь ты меня презираешь. В этом ряду будет место чему-то хорошему, если я извинюсь?
Кая отряхнула белые руки, вытерла их о льняной передник. К закатанным рукавам прилипли кусочки теста, на щеке была длинная полоса от муки, сказать или нет? В волосах у нее снова были цветы, нарвала васильков, темно-синими звездочками казались они в ее растрепанной косе.
– Ты хочешь извиниться, сир рыцарь?
– Эберт, – поправил он. – Не стоит называть меня рыцарем, правда.
– Сир рыцарь, – повторила она. – По имени здесь зовут только друзей, а ты мне не друг.
– Я приношу тебе извинения, Кая-Марта. Приношу от чистого сердца. За то, что был груб и неосмотрителен. За то, что обидел дурными словами твоих людей. И тебя.
Та усмехнулась, поставила хлеб в печь, закрыла заслонку.
– Простить я могу тебя, отчего не простить. Ты мне не брат и не сват, к утру позабуду. Только какой от этого прок. Ты лишь жалеешь, что слова сорвались с языка, но веришь в них без оглядки.
Эберт замолчал. Таких разборок от незнакомой девицы он не ждал, да, признаться, и не хотел. Он пришел и принес извинения – какой еще с него спрос. Он удивленно посмотрел ей в глаза и увидел, что она смеется – еще чуть-чуть и зайдется от смеха.
– Да ты действительно веришь в то, что говоришь, – смеялась она, а голос ее звенел. – О бедный сир рыцарь, как же мне жаль тебя, до слез жаль, разве не видишь? – и она снова расхохоталась. – Как же ты живешь так, я бы не выдержала.
Эберт вновь чувствовал раздражение и недоумение, которые вызывала у него разве что Сольвег. Он уже не хотел спрашивать ни про легенду о рыцаре, ни про что. Он уважаемый человек и без смеха черни – или не черни, он не знал, кто она, и знать не хотел – он может вполне обойтись.
– Постой, – все еще смеясь, проговорила она и взяла его за руку. – Незачем так убегать, раз уж пришел. Любопытно ведь, что привело гордого рыцаря к такой, как я, если уж дружбы не ждал. Сядь.
Она подвинула ему крохотную разваливающуюся скамью. Эберт неохотно присел. Кая-Марта вновь улыбалась, но уже без обидного смеха.
– Что привело тебя?
Эберт замялся. Сказать извиниться – она не поверит и уже точно отошлет восвояси. Сказать ей правду? Про разговор с Микаэлем, с Лансом, про ссору с Сольвег, про то, что он знать не знает, чего хотят от него остальные, про смутную память о прошлых днях, а какое она имеет к этому отношение – кому ведомо.
– Помнишь, ты рассказывала детям сказку?
– Детям и тебе, раз уж ты слушал.
– Там была сказка про рыцаря.
– …которым ты, по словам своего друга, совсем не являешься, – улыбнулась она и облокотилась совсем по-ребячьи о стол, как тогда.
– Откуда она? – спросил ее Эберт. – Я читал ее в детстве, очень давно.
Она усмехнулась.
– Сказку про рыцаря знают все дети. Возьми рыцаря, возьми дорогу и меч, врага и принцессу – вот тебе сказка. Их много на свете.
– Нелепая сказка, прости уж, и рыцарь нелепый. Куда проще взять армию. Убить врагов и дракона. Принцессу вернуть опять королю за большую награду. На деньги выкупить землю и замок построить. Прекрасный план для нищего рыцаря, еще скажешь нет. Так к чему рассказывать детям другое.