Из Ниццы с любовью
Шрифт:
— Русские, наверное, — вставила Ленка, и Горчаков согласно кивнул. Конечно, русские, кто ж еще…
— При чем тут убийство? Мы не про убийства говорим, — сказала я Горчакову. — Убийств, может, тут не бывает, а вот кражи, грабежи и разбои…
— Да ладно… Там, где кражи, грабежи и разбои, народ принимает меры: колючую проволоку на заборы накручивает, собак там заводит — не этих насекомых с тонкими ножками, а волкодавов. Так что расслабьтесь. Нет здесь никакой преступности.
— А… — начала и снова, намереваясь все-таки доказать, что нет на земле точки, свободной
— Ты опять насчет того, что…
Но и я тоже знала его как облупленного.
— Да, раз виктимность — врожденное свойство человека…
— Да-а? И с чего это ты взяла?! Виктимность человек приобретает, когда становится социальной личностью.
— Ой-ой-ой! А почему же тогда новорожденных младенцев убивают? Пока они еще не стали социальной личностью? И никому ничего плохого не сделали?
— Они, может, и не сделали, а факт их рождения сделал! Наследство там ушло налево, или мамочке такой киндер-сюрприз ни к чему.
— Неважно. Все люди на земле способны при определенных обстоятельствах стать жертвой преступления. А если где-то есть потенциальная жертва, значит, там же есть и будущий преступник…
— Может, хватит? — поднял бровь доктор Стеценко, для виду листавший журнальчик, который завалялся в багаже у Регины, но на самом деле чутко прислушивавшийся к нашей с Лешкой перебранке.
— Правда, Машка, хватит, — сдался Горчаков. — Знаешь, почему тут нет преступности? Потому что в нашем районе ее через край. Как в анекдоте: если у тебя нет девушки, значит, у кого-то их две.
— Что будем делать? — томно спросила Регина, откинувшись во всей своей красе на диванчике у камина и убедившись, что мы с Горчаковым закончили бесплодную дискуссию и готовы полноценно общаться с ней.
Принять участие в уборке со стола и загрузке посудомоечной машины ей в голову не пришло. Да и я, если честно, особо не рвалась к плите и корыту, и с непринужденным видом устроилась напротив. Безответная Лена Горчакова деловито собрала грязную посуду, в три секунды навела порядок и присела к нам.
— Может, в Канны съездим? Мы же хотели арендовать машину…
Ого, подумала я. Лена пустилась во все тяжкие, забыв об экономии. Вот так все и начинается, засасывает красивая жизнь. Потом начнет грызть Горчакова, чтобы уходил из следствия к чертовой бабушке, искал приличную зарплату… В принципе, и так-то грызет, но деликатно, апеллируя к его же собственному благу, а тут начнет с удвоенной силой, намекая на семейные ценности.
При слове «машина» подхватились все. Мужики через пять минут уже в полной готовности переминались возле мраморного купидончика, и даже Регине понадобилось рекордно малое количество времени для подготовки своего триумфального явления.
Но вот она явилась, и все хором заученно ахнули: пышная юбка цвета состаренного золота чуть прикрывала колени, из треугольного выреза розового кашемирового кардигана соблазнительно выглядывал безупречный бюст, в ложбинку которого
Налюбовавшись на нашу королеву, мы выдвинулись в Ниццу. Горчаков демонстративно запер все двери по очереди, показал Регине ключ и торжественно спрятал его в нагрудный карман куртки.
Покинув виллу, мы дружной группкой потянулись вниз с холма Монт-Борон. Регина на своих нереальных каблучищах выступала, будто прима-балерина по сцене Большого театра, и я пожалела, что в партере отсутствуют шейхи и прочие представители мирового олигархата.
Я, правда, тоже была на каблуках, но двигалась далеко не с такой элегантностью, вертела головой, спотыкалась, и пару раз Сашка еле успевал меня подхватить, иначе бы я по-детски расквасила себе нос на камнях, освященных великими именами.
Споткнувшись в очередной раз, я подняла голову и обалдела:
— Ой, вилла Стравинского! Здесь Стравинский жил?
Прямо рядом с нашей «Драценой»?! Ничего себе!
Мой просвещенный муж тут же привел подходящий фрагмент биографии великого композитора, и даже вспомнил, что самое известное изображение Стравинского, фигурирующее на мемориальной табличке виллы, сделано не кем-нибудь, а Пабло Пикассо. Невероятно было представлять себе, что такие люди ходили вот по этой самой улочке и могли споткнуться о тот же камень, что и я. Замечтавшись, я снова зацепилась за колдобину. Нет, здесь поистине волшебно!
Сашка все замечал, запоминал названия улиц, сыпал какими-то историческими деталями. А я просто шла и наслаждалась. Как-то очень быстро мы добрались до стеклянной витрины под вывеской «Rent а car». Регина велела нам присесть в кафе за углом и отведать местного кофейку («Все равно кредитка только у меня, а без нее залог не внести»), а сама скрылась в офисе. Через три минуты — не успели мы еще дождаться официанта — она вышла в сопровождении молодого клерка и направилась на стоянку за офисом. Причем Регина предводительствовала, а клерк плелся за ней как цуцик на поводке и, по-моему, готов был на все, вплоть до протирки колес ее машины собственным носовым платком.
У Горчаковой в глазах плескался ужас, пока она наблюдала, как Регина выбирает из «мерседесов» и «БМВ» — ведь чем выше класс машины, тем дороже аренда, а вот наши молодые люди ничуть не комплексовали и явно рвались поучаствовать в выборе. Но она справилась сама, и вот уже подходила к столику, вертя на пальце ключи от арендованной машины. Горчакова рассмотрела логотип — «Пежо», и выдохнула. Клерк, поминутно оглядываясь и вздыхая, поплелся в свою конторку. Мы допили кофе и загрузились в арендованное авто. Если не считать того, что между мужчинами и Региной произошла маленькая драчка за водительское место (победила Регина), день начался просто феерически.