Из Парижа в Бразилию
Шрифт:
Андрэ, с ножом в руке, по другую сторону дерева задыхался от быстрого бега.
На несколько секунд человек и зверь как бы замерли в неподвижности. Затем преследование возобновилось.
— Нужно во что бы то ни стало, чтобы медведь повернулся ко мне мордой, — проворчал Перро. — Хотя бы на одну секунду.
— Есть одно средство, — сказал Жюльен.
— Какое?
— Я выстрелю наудачу. Медведь обернется. Ваше дело будет этим воспользоваться.
— А для вас не страшно остаться на время безоружным?
— Конечно, нет.
— В таком случае — стреляйте. Ведь если Андрэ хоть немного оступится, он погиб. Хорошо еще, что наше спасение зависит от моей верной винтовки.
Глава III
Скорость и сила ветра. — Краснокожие и монгольфьер. — Свидание Жака с Белым Бизоном. — Сын Луны. — Приключения пленного человека и воздушного шара. — Наплыв посетителей. — Представление по приказу. — Отказ. — У столба пыток. — Стрела парфянская. — Бегство. — Борьба с медведем. — Неосторожный поступок. — В лесу можно ожидать всего что угодно. — Канадский траппер жалуется на забвение старых традиций. — История одного выстрела, который никого не убил, но повлек за собой смерть многих людей. — Отец Медицины у индейцев-челикотов. — У атнасов. — Опоздали!
Горы, виденные Жаком, были действительно Аляскинские.
Воздушный шар, подхваченный воздушным течением, несся быстро и менее чем в десять часов пролетел около семисот верст.
Такая скорость, быть может, покажется читателю неправдоподобной, но, собственно говоря, в ней нет ничего необыкновенного. В летописях воздухоплавания встречаются примеры и еще более значительной скорости.
Поэтому не удивительно, что наш путешественник удалился в такое короткое время на такое далекое расстояние от форта Нулато.
Можно теперь представить изумление краснокожих индейцев при виде летящего шара и человека в корзинке под ним.
Однако нужно отдать справедливость индейцам: их бесстрашие никогда не изменяет им, даже в случае неведомой опасности. Все таинственное, конечно, пугает их, как всяких дикарей, но не настолько, чтобы они малодушно обращались в бегство.
Стоит напомнить один факт. Когда открывали тихоокеанскую железную дорогу, то многие индейцы при виде приближавшегося поезда храбро становились на рельсы и с копьем в руке встречали налетевший на них паровоз, не думая об участи, ожидавшей их.
Приглядевшись к шару, который значительно приблизился к земле, индейцы заметили на нем свесившийся вниз канат. Недолго думая, они ухватились за веревку и принялись изо всех сил тащить к себе шар, хотя и считали его принадлежностью сил сверхъестественных.
Судя по его объему, они думали, что шар представляет большую тяжесть и потребуются громадные усилия, чтобы опустить его вниз.
Каково же было их удивление, когда шар оказался необыкновенно легок.
Но удивление перешло в дикий восторг, когда корзинка коснулась земли и летевший в ней оказался живым человеком, из плоти и костей.
Со своей стороны голодный, уставший от неудобной позы в гондоле и еще наполовину сонный Жак являл собой среди ликующих дикарей преуморительную фигуру.
Не зная еще сам, что будет дальше, он вышел из гондолы, выпутался из веревок, которыми она была привязана к сетке, и сделал несколько шагов по земле, разминая отекшие ноги и потягиваясь всем телом.
Когда толпа увидала Жака во весь рост, пляска и крики разом прекратились.
Воцарилась глубокая тишина. Из толпы вышел вождь, которого можно было узнать по длинному плащу из шкуры белого бизона, в который он горделиво драпировался, — и подошел к Жаку, приветствуя его на ломаном английском языке:
— А гу! Здравствуй, мой брат великий вождь!
— Спасибо, вы очень добры, — отвечал Жак, с неменьшим варварством коверкая язык гордых бриттов.
— Мой брат прилетел к нам из страны звезд, где после смерти обитают воины, любимые Великим Духом?
— Ваш брат, господин индеец, просто-напросто прилетел из форта Нулато, который он оставил нынче утром.
— Гу!.. — с удивлением произнес краснокожий воин. — Скоро же летает мой брат. Скорее орла Скалистых гор.
— Да еще бы: ветер был такой чертовский, а шар ведь очень легок.
— Что мой брат называет шаром?
— Да ту машину, которая меня сюда принесла.
— Гу!.. — с некоторым даже раздражением воскликнул индеец. — Зачем мой брат смеется надо мною? Или он считает Белого Бизона старой бабой? Или желает скрыть, откуда он прилетел?
— Ну вот что, мой хороший, не сердитесь и говорите толком, что вам надобно?
— Только пусть язык моего белого брата не будет раздвоен. Пусть он откровенно признается Белому Бизону, что он — сын луны.
— Не может быть! — вскричал Жак, не веря собственным ушам.
— Потом пусть он объяснит нашему племени, отчего луна захворала и стала похожа на пустой мех. Только пусть мой брат отвечает правду, если дорожит своим скальпом.
— Вот тебе раз! — пробурчал себе под нос Жак. — Чего доброго они обвинят меня в похищении спутницы нашей планеты. Однако эти индейцы довольно глупы: отстали на полстолетия даже от тех, которых изображают Густав Эмар, Купер и Майн Рид. Кажется, они, кроме того, считают меня сыном луны. Ничего, оставляю-ка я их покуда в этом заблуждении во имя моих собственных интересов.
— Слышал ли мой брат, что я ему сказал? — спросил индейский вождь.
— Да, вождь, я слышал. Только тут есть лишние уши. Пусть все молодые люди будут глухи и слепы, а также дети и женщины. Белый Бизон должен один слышать, что скажет ему сын луны. Уф! — вздохнул Жак. — Вывернулся, кажется, ловко.
— Хорошо, — согласился вождь, которому требование Жака об удалении лишнего народа чрезвычайно понравилось, так как это возвышало его в глазах всего племени. — Мой брат будет гостем Белого Бизона.