Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)
Шрифт:
– Шантажист из тебя, Боря, как из дерьма - пуля, - вздыхает в ответ "честный мент".
– Знаешь, как убили российского самодержца Петра Третьего? Вилкой! Самой обычной вилкой, вроде вот этой... Ты хоть въезжаешь, что по части рукопашного боя ты передо мною такой же щенок, как я перед тобой - по части стрельбы?.. И завтра в "Московском мозгомойце" появится заметка на пять строк, типа: "Два удара - восемь дыр! Известный криминальный авторитет Боря-Робингуд был вчера заколот вилкой в забегаловке у метро "Коньково"; ведется следствие". Как тебе такой некролог?
– Бросьте, Александр Арвидович: это ведь не шантаж и не вербовка. Просто я начал свою собственную войну против Ибрагим-бека и теперь ищу союзников - даже самых
– Нет, - отрезает седеющий.
– Уже нет... Для меня дело закрыто, ясно?
– Ну так отдай свои разработки по Ибрагим-беку мне, и Богом клянусь: мы возьмем его за яйца - по-своему, по-простому! Или так и будешь сидеть на этих материалах, как собака на сене - ожидаючи посуленной вашим Президентом "диктатуры закона"?.. Короче, - тут атаман, не прощаясь, поднимается из-за столика, - я буду ждать твоего звонка; мой телефон - непрослушиваемый записан на обороте чека, что ты сунул в карман. Только думай быстрее: по прошествии пары дней цена тому замечательному досье станет - как выданному прокуратурой ордеру на арест Хаттаба...
– Я ведь не сказал: "Да", - раздраженно бросает седеющий.
– Мне достаточно, что ты не сказал: "Нет", - вскидывает ладонь Робингуд.
– И помни: вообще-то говоря, "честный мент" - это ровно такой же народный архетип, что и "благородный бандит". А поскольку в "объективной реальности, данной нам в ощуплении", мы с тобой оба вроде как и не существуем вовсе - лучше бы нам держаться вместе, нет?
...По прошествии пары минут "честный мент" вновь стоит перед бакалейной лавочкой. Лезет за сдачей с давешнего стольника, и тут только обнаруживает, что на масло-то уже не хватит... Беззвучно матерясь, принимается шарить по карманам; в итоге наскребает-таки недостающий рупь мелочью и вступает в обладание "Петровной" - "любезной и полезной".
"Всё полезно, что в рот полезло"...
Спорим - не всё?..
19
Подполковник и Робингуд - вдвоем за длинным шервудским столом. Раскрытый ноутбук отодвинут в сторонку, а возятся они с бумагами ("...В другом виде этих материалов нет. Кстати, кристаллокопирование запрещено").
– Хорошее досье, - задумчиво резюмирует Подполковник.
– Классное. Видно даже по этим крохам, что он стряхнул нам со своего стола. Кого ж он тогда там, внутри, вербанул, а? Обрати внимание, как грамотно скомпановано: надежность информации подтверждена перекрестно, а источник ее при этом установить невозможно... Бережет агентуру, молодец!
– Да, - вздыхает Робингуд, - если б нам сеть их героиновую надо было крушить, этим бумагам бы цены не было, а так... Выманить-то Ибрагим-бека из его логова всё это нам не поможет ни на копейку!
– О, не скажи!.. Вот, к примеру: согласно этому расписанию, как раз завтра к ним в посольство должна прибыть от горячо любимого дядюшки еженедельная посылочка. И если мы перехватим груз по дороге из аэропорта, а это вполне реально - и выложим этот героин из контейнеров с диппочтой на всеобщее обозрение, скандал грянет такой, что Кремлю будет некуда деться. Ибрагим-бека вызовут в МИД для вручения ноты - и в твоем распоряжении будет весь путь его следования, от Казачьего до Смоленской площади...
– Даже если в тех контейнерах, - скептически кривится атаман, обнаружится не только героин, но и все военные секреты России плюс расчлененный труп министерской племянницы - эти опущенные козлы из Кремля всё равно утрутся и заметут дело под коврик...
– Верно. Их задача - замести. А наша задача - не дать им этого сделать. И тут уж - кто кого!
20
За ресторанным столиком скучает с кружкой темного пива джентльмен лет пятидесяти, чье англичанство, как кажется, отчеканено прямо на его сухощавой загорелой физиономии ветерана всех колониальных войн Империи; демонстративно-немодный пиджак свой с псевдозаплатками на локтях он носит с чисто британским осознанием своего права ни в чем не подлаживаться под вкусы окружающих - "Кровь англичан пьет океан веками - и всё не сыт.// Если жизнью надо платить за власть, Господи, счет покрыт!" Местное пиво ему определенно не нравится - однако смешно, согласитесь, ожидать на Континенте приличного пива...
– Мистер Миллидж, если я не ошибаюсь?
– Подполковник возникает у столика как из ниоткуда и, церемонно поклонившись, устраивается напротив. Смотрится сейчас робингудов начштаба странно, и даже, пожалуй страшновато: лицо его, по жизни "собранное из кусков", подгримировано так, что хоть сейчас на эпизодическую роль в голливудский хоррор.
– Прошу простить за опоздание, но мы должны были убедиться, что вас не пасут... И кстати, - тут он задерживает взгляд на циферблате своего "Ролекса", - я буду вам очень признателен, если вы выключите звукозапись.
Англичанин, не моргнув глазом, извлекает из левого кармана пиджака черный портсигар "Панасоника" и, нажавши на "off", оставляет его посреди скатерти.
– И второй, пожалуйста, тоже - усмехается Подполковник, вновь сверившись с "Ролексом".
– Ну, и прочие - если есть...
Мистер Миллидж извлекает из другого кармана еще одну коробочку с разгоревшимся от любопытства рубиновым глазком и, уложив ее на стол рядом с первой, производит "показательное вскрытие" магнитофонов: пленки нет ни в одном, крутились вхолостую:
– Простите, мистер... э-э... Александер. Я лишь проверял серьезность ваших намерений.
– Ну и как?
– О да! Слушаю вас внимательно.
– Мистер Миллидж, вы - блестящий репортер старой школы, - начинает Подполковник.
– Блестящий - это не комплимент, а констатация. Кстати, а была за последние лет тридцать хоть одна война, на которой бы вы не снимали?
– Была, - усмехается британец.
– Фолкленды. Я тогда немедля рванул в Байрес: рассудил, что снимать старты палубной авиации с британских авианосцев хватит охотников и без меня, а вот на аргентинской стороне можно будет сделать действительно сенсационные кадры... Но в Байресе меня тут же арестовали как шпиона - никакая репутация не помогла. В итоге всю войну просидел в каталажке - я так понимаю, возмещал собою крайний дефицит настоящих военнопленных...
– Да, первая заповедь: "Репортер не имеет права принимать чью-либо сторону, он обязан быть на стороне сенсации", - кивает Подполковник. Кстати, то, что вы наснимали за эти месяцы в Чечне, выглядит, на сторонний взгляд, вполне сенсационно. Чисто теоретический вопрос: а что, если кто-нибудь - не здесь, в Европе - поставит под сомнение подлинность отснятых вами эпизодов? Припомнят всем известную "разбомбленную песочницу" и "девочку с белым котенком"...
– Вопрос действительно чисто теоретический... Вы когда-нибудь задумывались, мистер Александер, почему невозможно подкупить эксперта, оценивающего подлинность произведений искусства для крупных музеев или аукционов типа "Сотби"? Дело тут не в профессиональной этике (хотя и в этике тоже), а в экономике. Эксперт такого класса стоит в общественной иерархии достаточно высоко, и ему очень даже есть, что терять. При этом единственный его реальный капитал - безупречная репутация. Если возникнет хоть тень подозрения, что он сознательно смухлевал, то его - не устраивая никаких судов присяжных и "капитанских расследований" - просто-напросто перестанут приглашать на экспертизы, причем НАВСЕГДА. По этой причине он, соглашаясь дать заведомо ложное заключение, неукоснительно включит в "прайс-лист" и возможную упущенную выгоду - цену всех экспертиз за всю свою последующую жизнь (коих заказов он лишится, если эта история выплывет наружу). А эта сумма столь велика, что ее не окупит никакая однократная афера. Вот потому-то экспертов никто и не пытается подкупать - это экономически бессмысленно.