Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)
Шрифт:
Так вот, мистер Александер, я вроде тех экспертов. Единственный мой капитал - безупречная репутация, я с этого живу. И телекомпания, покупая мой репортаж, знает, что за подлинность сюжета я отвечаю головой. Так что если я засниму - въяве и вживе - авиаудар по городскому рынку, а начальник штаба ВВС станет, положа руку на "Устав караульной службы", клясться, будто "Ни один самолет федеральной группировки в тот день не покидал аэродрома" поверят мне, а не ему. Ясно?
– Вполне. Похоже, мистер Миллидж, вы именно тот человек, что нам нужен.
– Я весь внимание.
– Мы предлагаем вам снять сенсационный репортаж, по настоящему сенсационный. Однако это затрагивает интересы столь могущественных
– Небось, опять генпрокурор, мистер Александер? Только уже не с девочками, а с мальчиками? Увольте, такие игры не для меня...
– Ошибаетесь. Речь идет о наркобизнесе под государственным прикрытием.
– Вот это уже интересно. Могу я узнать какие-либо подробности?
– Можете. Но вы должны ясно понимать, что после этого у вас уже обратного хода не будет: дальше либо с нами, либо... Ну, вы поняли.
Несколько мгновений англичанин, чуть прищурясь, что-то калькулирует в уме; потом отхлебывает пива и решительно отставляет кружку:
– Ладно, черт его знает почему, но я вам доверяю: вы, похоже, и вправду нуждаетесь во мне, а я - в вас. Дурацких вопросов, типа "Какую именно из конкурирующих спецслужб вы представляете" я задавать не буду; однако, судя по безупречности вашего кокни, в Третьей мировой вы немало повоевали как раз с англичанами, нет?
– С кем я только не воевал...
– усмехается Подполковник.
– А самое смешное, что я всю сознательную жизнь был англофилом... Англофильство, извольте ли видеть, уже два века как является фирменной болезнью российских интеллектуалов, наряду с чахоткой и алкоголизмом... вечная платоническая любовь без взаимности, а попросту говоря - онанирование перед портретом прекрасной дамы.
– Знаете, мистер Александер, ВАС я без труда могу представить во множестве жизненных ситуаций - в том числе и непристойного характера, - но вот онанирующим перед портретом прекрасной дамы - увы: ту мое воображение отказывает... И на чем же это вас так "повело", если это не чересчур интимно?
– Ну, пожалуй, последней каплей была одна история времен той самой Фолклендской войны... Берут ваши на штык остров Южная Георгия, и в плен при этом попадается некий аргентинский капитан, который, по рассмотрении, оказывается - ну, очень нехорошим человеком. Уж сколько он там своих аргентинцев укокошил за время тамошней диктатуры - это их дела, но были среди его клиентов и англичане - шестеро правозащитных монахинь... Ну, натурально, ваши британские "Эмнисти" тут же в крик: "А подать его сюда он в наших списках значится! Вот мы ему сейчас!.." (и светило ему, по ихнему, правозащитному, разумению - где-то, считай, по целому году британской тюрьмы гостиничного типа за каждую из тех монахинь, а то и все полтора...) На что командующий операцией только задирает бровь: "Вы, ребята, чего-то с чем-то путаете! Мы вам не Интерпол, а армия, и не аресты тут проводим, а воюем. И приятель ваш - он под погонами, сиречь не арестант, а интернированный, до момента подписания перемирия. Так что ничем не могу поспешествовать..."
И отсидел означенный капитан до окончания военных действий на британской гауптвахте, получая ежедневно энное количество жиров, белков и углеводов - предписанное Женевской конвенцией и оплаченное британскими налогоплательщиками. А по заключении мира невозбранно убыл в свой Буэнос-Айрес... Только вот по прошествии пары месяцев - вы будете смеяться!
– нашли его, болезного, на улице: типа, подсклизнулся на банановой кожуре и приложился затылком об бордюрчик тротуара...
И очень я, знаете ли, мистер Миллидж, государство то зауважал. Что во-первых закон там - не
– Я, кажется, уловил смысл этой вашей аллегории, мистер Александер, задумчиво кивает англичанин.
– Не хочу сказать, что я разделяю вашу позицию, но она внушает определенное уважение. Считайте, что на данном историческом этапе - я с вами... Ну что, поехали MOCHIT' V SORTIRE этого вашего наркобарона, что под государственной KRYSHEI?
– Съемочная аппаратура при вас?
– Всегда. Для меня это вроде как для вашей братии - пистолет.
– Вот тут вы ошибаетесь, - и Подполковник демонстративно распахивает полы своего карденовского пиджака.
– Понимаете, оружие - его надо либо носить при себе всегда, чтоб оно стало частью тела, либо не трогать вовсе ну, кроме как непосредственно в бою. Отсюда - два абсолютно разных стереотипа поведения при опасности, оба со своими плюсами и минусами; и надо уж держаться чего-то одного, а иначе - точно кранты... Ну а я как раз из тех, кто привык обходиться без пугача под мышкой.
21
– События развернутся во-он перед той подъездной дорожкой, на нашей стороне шоссе. Прикиньте, мистер Миллидж - нормально вам отсюда будет, в смысле дистанции? Ближе нам подбираться крайне нежелательно; я имею в виду - пока не закончится силовая фаза операции...
Репортер профессионально озирает поле грядущей битвы. Бээмвэшка, на заднем сиденье которой разместились они с Подполковником, пришвартовалась на обочине Южного шоссе - кормою к Аэропорту, носом к Москве; вокруг, сколько хватает взгляда, простирается лабиринт бетонных заборов и корпусов индустриального предместья, к коему как нельзя лучше приложимо жутковатое словцо "промзона"; метрах в ста впереди маячит обсаженный кладбищенского вида елочками кубик поста ГАИ с площадкой отстоя машин позади него.
– Зависит от того, что мне предстоит снимать. Все-таки далековато, мелкие детали могут уйти...
– Не страшно. Отсюда вам предстоит заснять, как наши люди останавливают... некий транспорт; при этом возможна... небольшая стрельба. Когда всё кончится, мы подойдем к захваченному автомобилю, и вы во всех деталях отснимите его груз. О-кей?
– Бог ты мой, - не скрывая разочарования откликается англичанин. Небось, очередной трейлер из Таджикистана с пятью килограммами маковой соломки на борту?
– Ну-ну-ну, мистер Миллидж! Пять кило маковой соломки и без нас с вами покажут вечером по всем телеканалам - очередная победа нашей славной милиции над наркомафией. Для этого нет нужды привлекать репортера с вашей репутацией и связями.
– Понял: это будет машина очень крупного милицейского чина, или человека, близкого к Президенту! Из тех "жен Цезаря", чьего обыска законным способом в России добиться невозможно...
– Гораздо теплее, но не то... Видите ли, мистер Миллидж, одиночкам и мелким наркодиллерам, вроде этих самых шоферов-дальнобойщиков из Азии, позволяют существовать лишь затем, чтоб их можно было периодически ловить и предъявлять публике. Главный, бесперебойный канал поступления в Москву жестких наркотиков - это посольства так называемых "новых независимых государств"; их героиновые транспорты прикрыты принципом экстерриториальности и дипломатическим иммунитетом...