Из смерти в жизнь… Выбор сильных

Галицкий Сергей Геннадьевич

Было время, когда пытались сделать ставку на военных психологов. Как-то в Чечне в 74-й бригаде мы встретились с таким штатным психологом, майором. Сперва он принял нас в штыки, как конкурентов. Прошло дней пять. Сидим мы с отцом Василиском вечерком, он подходит. Спрашивает: «Можно поговорить?». Отвечаем: «Да, пожалуйста». Сперва был лёгкий наезд. Но я почувствовал, что не за этим майор пришёл. И в конце концов его прорвало: «Ну, сниму я стресс с бойца! Ну, скажу я ему, где он прав и где не прав. А с меня кто стресс снимет? Это ваше здесь место, а не моё. Это вам надо здесь с людьми разговаривать. Я же по научным методикам работаю. А душа у человека – она же живая! Вы знаете то, что на самом деле человеку нужно».

Жизнь

сложилась так, что из Военного отдела я вынужден был уйти. Ребёнок родился, пошли бытовые трудности. Одно, другое, третье… Ещё и жить было негде. Позже я нашёл для себя своеобразную отдушину: стал участвует в работе фонда «Омофор» и ездить по воинским частям. Фонд занимается оказанием помощи семьям погибших военных и изготовлением походных иконостасов для воинских частей. Очень интересная работа! Например, на подводную лодку обычный иконостас не поставишь. Там ведь нет лишнего места, каждый сантиметр имеет своё назначение. Автономка длится три месяца. Служба на лодке, конечно, нужна. Вымерили в каюте все расстояния и изготовили по результатам этих измерений походный иконостас, который на время службы растягивается, а потом убирается. Моряками это было принято просто «на ура»!

Однажды мы приехали в Вилючинск на Камчатке. Вручили личному составу одной из подводных лодок такой походный иконостас. Лодка эта только что вернулась из боевого похода, где провела стрельбы на «отлично». На плацу построилась вся эскадра. Развернули иконостас, и вся эскадра прошла перед ним парадным маршем, отдавая иконостасу воинское приветствие. Внутри у нас всё просто ликовало от радости. Такое великое дело сделали!

25 июня 2017 года у нас в Сергиевом Посаде была проведена военно-историческая реконструкция, посвящённая обороне Брестской крепости. Мы приняли в этом участие. В Софрино есть клуб исторической реконструкции. Там нам дали форму, оружие, боеприпасы. Прошлый раз на аналогичную реконструкцию набрали всех желающих. Но они же в атаку бегут как бараны, толпой! Смотреть на это было просто смешно. И организаторы решили: давайте-ка попробуем в следующий раз местное «Боевое братство» позвать, бывших военных.

Но когда бой начался, стало видно, что в реконструкции участвуют люди все воевавшие! Поэтому война у нас получалась почти настоящая! Мне в запале даже нос разбили. «Фриц» заехал. Он, как и я, тоже увлёкся.

Когда первая рукопашка с «немцами» прошла, «немцы» по команде свистка должны были отойти. А для нас это тоже была команда, что нам в Брестскую крепость надо отходить. Брестская крепость была обозначена большим банером. На нём напечатана большая фотография крепости, вырезаны входы. Раздался свисток, мы отходим и влетаем внутрь, за банер. «Немцы» в это время на горке выстроились. По сценарию сейчас для них должен был прозвучать второй сигнал к атаке. Вместе с нами за банер залетает подполковник из нашей организации. Командует: «Первый взвод – левая рука, второй – правая рука, третий взвод – за мной! По команде первый и второй взвод занимают фланги. Мы идём на прорыв, сметаем «немцев», смыкаемся. И мочим их!».

Тут следом за ним влетает главный реконструктор: «Отставить! Какие такие «немцы»? Это же реконструкция! Там ведь тоже наши, только переодетые!». И тут мы поняли, что многих из нас действительно замкнуло… Мы как будто снова оказались на войне. Главный реконструктор сам тоже воевал, мы с ним в госпитале познакомились. И он понял, что мы собрались биться по-настоящему. Говорит: «Никаких взводов! Ведь по сценарию «немцы» вас расстреливают!». Каждый из нас, участников реконструкции, представлял одного из двенадцати погибших участников обороны Брестской крепости. Были известны их фамилии и воинские звания. В конце реконструкции звучит метроном. Юнармейцы выходят из строя, идут прямо на нас. Называется фамилия: «Майор Фомин!». Представляющий его участник реконструкции встаёт, идёт и встречается с юнармейцем. Они встают лицом друг другу. Я был старшим лейтенантом авиации Пилипенко, он числился в списках погибших. Когда все встали, сбоку тихо раздается команда, которая слышна только нам. Мы с юнармейцами разворачивается и уходим в Брестскую крепость. Так была обозначена связь времён.

Горячка боя у нас прошла не сразу. У нас было боевое оружие, переделанное для стрельбы холостыми патронами. Было даже два пулемёта «максим». После окончания мероприятия мы из этого оружия ещё долго стреляли. Расстреляли все боеприпасы, какие были. Мне дали ППД, пистолет-пулемёт Дегтярёва. Я первый раз в жизни из него стрелял. Скорострельность у него просто чумовая! Нажимаешь на спуск – и семьдесят патронов улетают за несколько секунд. Но заряжать его я запарился. Только в конце научился нормально разбирать-собирать диск.

Был ещё смешной момент. С нами был сапёр. Он должен был заложить заряды, который обозначали бомбардировку крепости. По сценарию «немцы» во время первой атаки получили отпор и отошли. А затем предприняли бомбардировку. Перед крепостью была большая поляна. Дальше была полоса ограждения, за которой стояли зрители. Так было сделано по соображениям безопасности, чтобы в людей ничего не попало. Но когда стали взрываться заряды, комья земли стали залетать даже к нам в «крепость». Спрашивают сапёра: «Почему так получается?». Он: «Ну, я добавил зарядов, чтобы по-эффектней было…».

Мы же в душе все дети! Спрашиваем организаторов: «А когда ещё реконструкция будет?». Старший: «Ну, мужики, подождите…». – «Давайте ещё битву под Москвой сделаем. Коли начали, надо продолжать!». На реконструкции мы все так отвели душу! Возвращались такие довольные! Как будто внутри что-то отпустило. Говорю товарищам: «В этот раз мы проиграли. Но впереди у нас ещё 9 мая! Там будет взятие рейхстага! Для немцев наберём тех, кто в армии служил, но не в нашем «Боевом братстве». Оторвёмся! А я обязательно найду того, кто мне нос повредил…».

Конечно, не случайно эта реконструкции всем нам так понравилась. Когда я приезжал с войнушки домой, то сразу шёл на охоту. Мне обязательно надо было навернуть километров пятнадцать-двадцать по горам, походить по следу медведя… Так раньше на Руси всегда и делали. Поэтому и не было у наших предков после возвращения с войны особых проблем с психикой. Это сейчас условия жизни тепличные. Поэтому, когда сегодня люди с войны возвращаются, у них крышу и сносит…

Сейчас я служу в храме в честь Косунской иконы Божьей Матери в посёлке Глинково в Сергиевом Посаде. У нас с женой пятеро детей. Старший сын недавно поступил в лётное училище, будет гражданским лётчиком. Самый младший у нас ещё под стол пешком ходит. Прослужив священником уже больше пятнадцати лет, я хорошо понимаю, что от слова, наполненного силой Божией, намного больше врагов поляжет, чем от пули снайпера. И вот ещё что для меня очень важно: тем же словом Божиим я теперь столько людей смогу спасти! Что касается военной службы, то здесь я руководствуюсь простым принципом: от работы не отказываться, но на работу не напрашиваться. Если священноначалие мне скажет, что надо вернуться в Военный отдел, я туда вернусь.

Связист Волков

Краткая биографическая справка

Протоиерей Константин Волков, настоятель храма Воздвижения Честного Креста Господня в селе Дарна Истринского района Московской области, родился в 1962 г. в Москве. После окончания в 1980 г. средней школы № 390 Куйбышевского района Москвы поступил в техническое училище № 12, которое в 1981 г. закончил с отличием по специальности «Радиомонтажник». После окончания училища работал на московском радиозаводе «Темп».