Из смерти в жизнь… Выбор сильных
Шрифт:
Был у меня очень интересный случай, он даже на видео снят. Уже священником я приехали в одну бригаду. Там командиром разведроты был Роман Щетнев. Он из Сергиевого Посада, Герой России. Я от его мамы письмо привёз и передачку. Мы разговорились и засиделись. Уходил я от него уже поздно вечером. И он дал мне сопровождающего. На всякий случай, чтобы «духи» меня не утащили. Между разведкой и основной частью бригады перешеек небольшой был. На разных горках они находились. При желании можно было кого-нибудь в этом месте захватить.
Смотрю: парень, который меня сопровождает, вроде снайпер. С винтовкой идёт. Надо, думаю, разговор с ним завязать. Спрашиваю: «Слушай, ты снайпер?». Он: «Да». – «Давно?». – «Ну да…». – «А ты по какой системе работаешь?». Он: «В смысле, по какой системе?». Я: «Ты по тысячной работаешь?». Он: «А что такое тысячная?».
На следующий день мы вышли с ним на горочку. У меня с собой была видеокамера. Я её одному офицеру отдал и говорю: «Мы тут с бойцом уединимся». Он: «Пожалуйста, не вопрос. А почему именно здесь?». Я: «Хочу ему кое-что объяснить. А здесь сектор большой».
Начинаю бойцу объяснять, что такое тысячная, как по тысячной работать, что такое постоянные величины. Например, у дома одноэтажного высота такая-то, по ней расстояние до дома можно вычислить. Вон там столб телеграфный стоит, вон там – вышка высоковольтная. Для бойца это настоящее открытие было! Говорю: «Смотри, вон внизу селение. Человека видишь?» Он смотрит в прицел: «Вижу». Я: «Как думаешь, какое до него расстояние?». Он: «Метров пятьсот». Я: «Подставь его под планку. Берём средний рост сто шестьдесят пять сантиметров и вычисляем расстояние». Боец с удивлением поправляется: «Оказывается не пятьсот, а семьсот двадцать метров! Это же так точно!». Я: «Давай, столб теперь бери». Он: «До столба три километра двести метров». Я: «О-о, лучше дело пошло».
Объяснил ему кое-какие нюансы из личного опыта – как перепады температурные и ветровые определять хотя бы по внешним признакам. Если речь идёт о горах, там вообще свои условия. Он: «Ничего себе! Я этого не знал! Меня отпустили всего на два часа. Можно я тут ещё немного посижу? Сам себе расстояния до ориентиров попишу». А офицер всё это, оказывается, на камеру снимал! Говорит мне: «Я ребятам обязательно покажу, как батюшка бойцов стрелять учит!».
После Чечни я вернулся в Троице-Сергиеву лавру и пришёл к отцу Кириллу на исповедь. Исповедовался я подробно. Отец Кирилл меня в конце спрашивает: «Может, ты чего-нибудь Богу обещал?». – «Да вроде не обещал…». – «А ты подумай, вспомни». Думал, думал… Вспомнил: «Да, да! Обещал храм построить». – «Какой храм?». – «Обыкновенный храм. Участвовать буду или даже сам строить буду». Он говорит: «Да нет! Представь себе – построишь ты храм. Дальше что?». – «Батюшка там служить будет». – «А где ты этого батюшку найдёшь?». – «Не знаю. А что же делать?». – «Храм надо строить у себя в душе. Вот когда храм в душе у себя построишь, вот тогда можно и деревянный строить. А если построишь храм без батюшки, так там овощехранилище будет, может танцы будут. Мы же всё это уже проходили». – «Наверное, да…».
На прощание я попросил у отца Кирилла благословения на возвращение в Чечню. Тот ответил: «Оставайся здесь, твоя война закончилась». – «Батюшка, это невозможно! Я ведь единственный снайпер у себя в бригаде». Короче, в тот раз батюшку я не послушался.
В Чечне по дороге в свою часть я в первый же день подорвался на мине. После госпиталя приехал к отцу Кириллу. Он мне говорит: «Сбежать хотел? Теперь ты понял, что как военного тебя убили?». И это было истинной правдой. После подрыва у меня была такая продолжительная остановка сердца, после которой обратно люди уже не возвращаются. Я понял, что выжил только молитвами отца Кирилла. И на этот раз уже окончательно остался в Лавре.
Вот так отец Кирилл и дал мне направление на священство. Поначалу я сопротивлялся. Я вообще не считал себя достойным быть священником! А отец Кирилл мне говорит: «Знаешь, сколько нас с войны в Лавру в 1946 году пришло? Около двух тысяч! Что ж мы были все грешники такие, что ли, что не должны были заходить сюда? Война, когда ты защищаешь отечество, – это жертвенный подвиг. У нас ведь половина святых – военные». Я ему говорю: «Батюшка, вы посмотрите на меня! Какой из меня священник? Мне человеку в морду дать – никаких проблем, а вы мне говорите, чтобы я с любовью относился. Это не моё. Да и монахом я не хочу быть! Хочу, чтобы семья у меня была». Он: «Придёшь к этому. Когда-нибудь». Посмеялся я. Отец Кирилл: «Нельзя смеяться над старцами. Обещанное Богу надо исполнять». Вот в таком ключе он меня вёл, вёл, вёл… Однажды говорит: «Ты подумай! Ребят своих погибших помнишь?». – «Конечно, лицо каждого помню. Это же не забывается». – «А вот теперь ты скажи: кто будет за них молиться? Ну, родственники – за одного, за двух. А вот так, чтобы за всех? А о здравии, чтобы другие не погибли, кто будет молиться? Вот ты становись священником и молись!». Говорю: «Ладно, я подумаю».
Но мысли мне уже другие стали приходить в голову. Думал: правда ведь, священником хорошо быть. Действительно, кто кроме меня будет молиться за ребят? Кому ещё это нужно? Однажды ночью внезапно проснулся. Лежу, вспоминаю, как к нам батюшка на войну приезжал. Такой подъём духовный был! Всем мы ему очень сильно обрадовались. Почувствовали себя неуязвимыми. А если я стану священником, то снова в армию вернусь! Мне же проще, я ведь сам служил. Думаю: «Вот, точно! Можно совместить два в одном – и священник, и военный». Вот так я для себя внутри этот вопрос и решил. Всё сразу встало на свои места. Пришёл к отцу Кириллу и говорю ему: «Батюшка, я готов!».
Но была ещё одна проблема. Священником может стать или принявший монашеский постриг, или уже семейный человек. Я хотел, чтобы у меня была семья. Но ведь жил я Лавре! Где я здесь себе жену найду? Однажды отец Кирилл мне говорит: «Скоро Рождество. А на Рождество случаются чудеса!». На Рождество 1999 года на большую колокольню Лавры, где я подвизался звонарём, пришли студентки регентского отделения семинарии – петь колядки. Одна из них, Елена, и стала моей женой.
Уволился я из армии в 1998 году, а рукоположили меня в 1999-м. Надо вспомнить, что это были за годы… Неразбериха. Я два с половиной года числился на излечении после тяжёлой контузии. Долго не могли меня уволить. После рукоположения я остался в Сергиевом Посаде. Меня должны были отправить служить на Чукотку. Но владыка Анатолий тогда меня в Лавре оставил. Говорит: «Там, на Чукотке, некому будет тебя учить. Изучи годичный круг службы здесь, в Лавре, чтобы не было с тобой проблем».
В конце лета 1999 года началась Вторая чеченская компания. Владимир Шаманов тогда был командующим 58-й армией. Я с ним знаком, нашёл его. Он меня знал по ещё Первой чеченской, вспомнил. Говорю: «У меня к вам просьба, товарищ генерал. Можете мне сделать «зелёную карту» в зону боевых действий?». Он: «Да я как раз хотел тебя об этом попросить! Не хочешь ли ты поехать в Чечню священником?». – «Запросто!». Он: «Вот видишь, наши желания совпали».
Перед этим у меня в психологическом плане был тяжёлый период. Представьте: я скакун, а меня поставили груз тягать! Я понимал, что это не то чтобы совсем не моё… Просто я не справлялся внутренне. Меня просто распирала потребность активных действий! Внутри себя я был ещё военный, а священник – только снаружи. Священство тогда внутрь меня ещё не проникло, не захватило целиком. Но по благословению отца Кирилла и с помощью генерала Шаманова я совместил два эти состояния – стал священником в зоне боевых действий.
Шаманов выправил мне бумагу с указанием оказывать мне всяческое содействие. В Чечню я поехал не один. Нас было трое – я, игумен Василиск из Лавры и ещё один монах, Аввакум. Отец Василиск – «афганец», войну прошёл. А отец Аввакум – из ростовских донских казаков. Он в Чечню рвался просто подышать кислым запахом сгоревшего пороха. Очень начитанный, активный. Но в командировке проблем он нам создавал немало. По незнанию, конечно. Он же монах, добрый человек.
Как-то раз Аввакум зашёл вместе с нами на рынок. Сначала мы шли втроём, потом Аввакум от нас оторвался. Мы-то с отцом Василиском знаем, что такое по кишлакам ходить. Оказалось, ему захотелось минералки купить. Поворачиваемся – а его нет в проходе! Кинулись назад – видим: он уже зашёл между палатками. Оказалось, какая-то женщина ему говорит: «Давай я тебе холодной минералочки дам!». Он и пошёл за ней в проход между рядами, в кусты. Я Аввакуму кричу: «Иди сюда!». Вытащили мы его из прохода, заодно и натыкали ему. Он: «Чего вы делаете?». Мы: «Ты соображаешь, куда пошёл?». – «Да за водой! Сказали, что там прохладная водичка». – «Тебе бы сейчас сделали прохладную водичку от уха до уха!». – «Да вы что? Это же женщина!». – «Здесь – женщина, а в кустах-то – мужики!». Аввакум говорит: «Я же не знал…». – «Теперь будешь знать. Не отрывайся, всегда иди только вместе со всеми!».