Из Тьмы. Арка 3
Шрифт:
— У нас были развлечения, — тихо проговорила брюнетка, но Леоне стало уже не остановить.
— Тем более! — радостно воскликнула она. И уже другой, грудной интонацией с мягкими, вкрадчивыми нотками:
— Хватит мучить бедного мужчину. Идём, старшая сестра сделает тебе особый массаж.
— Не сейчас, — таким же спокойным голосом ответила Акаме.
Правда, на этот раз холодную отстранённость сохранить не удалось, её выдали чуть покрасневшие щёки. Социально неопытная убийца пребывала в некотором смятении. Стоит ли менять отношения с Леоне после того, что у них было с Куроме? С одной стороны, сестра умело целовалась… и не только,
Девушка сомневалась. Когда-то в Храме Путра, когда пленивший команду Куроме старший жрец посмел тянуть руки к её сестрёнке, в Акаме вспыхнула ревность и жажда убивать. Но сейчас, когда она начала думать о возможной любовнице (или любовнике?) сестры, в груди хоть и шевелилось недовольство, но не слишком остро. Это потому, что жрец навязывался любимой родственнице против её воли — или потому, что у самой алоглазой уже были отношения с Мэрой Оарбург и Леоне? Она хотела бы попросить совета, но стеснялась. Да и к кому с таким обращаться?
Решено! В следующий раз она спросит у самой Куроме!
Пока беглая имперская убийца думала о неожиданно образовавшихся сложностях в отношениях, Леоне уже дотащила свою живую ношу до ванной, где заставила задумчивую девушку раздеться и с озорной усмешкой начала её мыть.
— Леоне, я сама могу. Отдай мне мочалку.
— Не отдам! Если ты отказываешься от массажа, то дай сестрице хотя бы себя помыть, — игриво промурлыкала блондинка, водя мочалкой по её телу.
— Хорошо, — немного подумав, коротко кивнула алоглазая.
— Леоне, скажи… у нас может начаться настоящая война с Империей? — Через некоторое время спросила она.
— Босс говорит, что нет, — легкомысленно ответила собеседница. — Грохнем Онеста и его шайку, наша армия припугнёт остальных и к власти придут хорошие парни. А весь Ночной Рейд станет героями революции. Заживё-ём! — мечтательно протянула революционерка.
— А если имперцы не захотят сдаваться? — не отступала Акаме.
— Эти продажные трусливые крыски? — насмешливо фыркнули ей в ответ. Прожившая заметную часть жизни в не самых благополучных районах Столицы, девушка имела довольно однобокий опыт общения с представителями имперской власти, поэтому относилась к ним с заметным предубеждением. — От них уже почти разбежались все нормальные люди. Даже имперские убийцы переходят на сторону Освобождения, — закончила она, ущипнув свою собеседницу за мягкое место.
— Леоне! — повысила голос означенная убийца. — Я серьёзно!
— Я тоже. Хватит морозиться, старшая сестра видит, что на тебя что-то давит.
— Я… просто боюсь. Булат рассказал мне, что твориться на войне. Вдруг у нас будет как на юге?
— Такая бесчувственная снаружи и чувствительная внутри, за это ты мне и нравишься. А война… — Леоне ненадолго замерла, обнимая алоглазую со спины, — для нас она уже идёт. Если имперцы сцепятся с нашими — будем резать их командиров, если подожмут хвосты и удерут, то вообще отлично! Мы простые убийцы, Акаме. Наше дело выполнять приказы и верить, что у Босса всё получится. А теперь перестань ёрзать, дай сестрице хорошенько тебя намылить.
Акаме послушно замерла, взявшаяся за дело блондинка перевела беседу в более лёгкую канву, начав
Начинающей революционерке даже не хотелось думать, что её младшей родственнице пришлось пережить, чтобы резко стать такой, какой она предстала на их встрече в заброшенной церкви, и какими методами сестра добывала сведения у захваченных ею бойцов Освобождения. Или… сестра просто показала ту свою часть, которую раньше от неё скрывала? Акаме вспомнила произнесённое насмешливым тоном: «Как ты думаешь, глупая старшая сестра, кто занимался всей той грязью, от которой тебя и остальную Семёрку оберегал ваш приёмный папочка?»
Как бы то ни было, она верила, что единственная и любимая родственница не станет обманывать. Куроме могла искренне заблуждаться, но слишком страшно звучали её слова, чтобы просто выкинуть их из головы.
«…Вы обречёте страну на гражданскую войну, а её жителей на смерть от рук бандитов и лап монстров.
…Обе стороны будут тянуть средства из народа и обе же начнут его уничтожать.
…Не веришь, что так будет? Или не хочешь верить? А если я права? Что сможешь сделать конкретно ты, если захочешь это изменить?
…Ты сменила сторону, но до сих пор лишь ни на что не влияющая пешка».
Страшно.
Девушка не боялась сражений и смерти, но её действительно пугала перспектива сделать хуже. Нет! Революция сражается, чтобы свергнуть тиранию Онеста и прогнившей верхушки! Жертвы неизбежны, но это будет ради новой справедливой страны. Они обязаны вскрыть этот нарыв, даже если это принесёт боль! Ради людей, ради общего блага!
В мифическое влияние возлюбленной родственницы, что сможет изменить Империю изнутри, Акаме не верила. Пусть младшая сестра и смогла стать сильнее, получив официальный ранг Мастера и вызвав прилив гордости у старшей, которая всегда считала, что Куроме талантливее неё. Только вот то, что к мнению простой убийцы, пускай даже Мастера, прислушаются власть имущие… это даже звучало смешно! Максимум, глупой младшей сестрёнке придётся бежать.
Так же, как в своё время и самой Акаме.
Ведь даже Гозуки — отец и наставник Элитной Семёрки, прошлый хозяин Мурасаме и бывший член четвёрки Демонов Ракшаса — и тот не мог ничего изменить. Пускай им, в конечном итоге, из-за неразрешимых противоречий во взглядах на будущее Империи пришлось сойтись в смертельном бою, но девушка сильно сомневалась, что отца всё устраивало. Слишком у него были грустные глаза, когда Акаме заявляла о желании принести народу процветание и справедливость.
Она надеялась, что со временем Куроме образумится и, учтя ошибки старшей сестры, уйдёт от Империи, не дожидаясь момента, когда её попробуют схватить или устранить. Тогда они вместе смогут придумать, как спасти её друзей из Отряда Убийц — и, может быть, сумеют найти ответ на терзающий сердце алоглазой убийцы вопрос, который рефреном звучал в голове: что она сможет сделать, если всё покатится в пропасть? Что?