Из Вайтрана с любовью
Шрифт:
За барной стойкой расположилась немолодая уже, но вполне бодрая и даже привлекательная женщина — наверняка хозяйка; по залу шныряли девушки-разносчицы, разнося посетителям выпивку. Между колонн в дальнем углу развлекал гостей бард.
— Добро пожаловать в «Гарцующую кобылу», — приветливо позвала хозяйка. — Хочешь выпить, поесть или ищешь ночлег?
— Мне нужен ночлег, — попросил я.
— Хорошо. Самая дешёвая комната — на первом этаже — у нас стоит десять септимов. Комната на втором этаже с двуспальной кроватью — двадцать, мебель там
Лишняя роскошь мне не нужна — тем более, что завтра я отправлюсь к пещере Мерцающий Туман, искать Лоркалина.
— Дешёвую, пожалуйста, — отсчитал десять септимов и протянул трактирщице.
— Хорошо. Комната твоя на день, — женщина тут же спрятала деньги. — Как записать тебя?
— Дозорный Эстормо.
Трактирщица велела одной из девушек сменить её, к барной стойке подошла нордка — молоденькая, но с серебристыми волосами, какие обычно бывают у меров; девушка одарила меня злобным, полным ненависти взглядом. И почему я ждал чего-то иного?
— Вот, это твоя комната, — хозяйка таверны открыла резные двери, пропуская меня в простенько обставленную комнату с односпальной кроватью, столиком с парой стульев и вещевым шкафом. — Дай мне знать, если тебе ещё что-нибудь понадобится.
С вежливой улыбкой поблагодарил женщину; та протянула мне ключ, оставила меня в покое и вышла за дверь. Я тут же закрылся на замок, вытащил из походной сумки всю еду и разложил на столе. Пожалуй, доем колбасу — она может пропасть быстрее, чем сыр, и запью водой из фляги. А затем лягу спать.
Колбаса начала твердеть даже несмотря на то, что хранил я её в тряпочке и обертке из бумаги; я разгрызал её без особого удовольствия. Возможно, будь у меня побольше денег, я бы скормил эту колбасу собакам, а себе купил что-нибудь получше. Но мне необходимо экономить на чём только возможно: неизвестно, сколько я задержусь в Вайтране и насколько дорого придётся покупать информацию. После ужина я пытался уснуть, но пьяный гогот за стеной мешал мне. Натянул на голову капюшон, накрыл голову подушкой. Нет, всё равно заснуть невозможно.
Я натянул ботинки, ладонью пригладил волосы, взял деньги и вышел в общий зал. Трактирщица уже крутилась на своём прежнем месте, успевая одновременно давать разносчицам указания и обслуживать посетителей. Один из табуретов возле барной стойки освободился, и я поспешил туда.
— Что пить будешь? — тут же поинтересовалась хозяйка таверны.
— А что посоветуешь? — одарил женщину как можно более приятной улыбкой.
— Есть «Алто», есть несколько сортов медовухи, есть эль. Пива нет, прости.
Попросил налить себе кружку эля — «Алто» не хотелось, дороговато всё же, а эту медовуху пусть варвары-норды пьют. Эль всё же более… цивилизованный напиток.
— Тринадцать септимов, — объявила нордка.
Я положил на столешницу на несколько монет больше — попробую таким образом купить её расположение и внимание; трактирщица будто бы поняла намёк, деньги возвращать не стала. Один из посетителей
— Что привело Дозорного Стендарра в наш город? — спросила женщина.
— Говорят, у вас даэдропоклонники завелись, — соврал я.
Хульда усмехнулась.
— Ты такие слова при Соратниках только не говори, при Эйле особенно. В городе давно поговаривают, что она Хирсину поклоняется, даже прозвище у неё — Охотница.
Про этих отчаянных сорвиголов не слышал разве что ленивый; некоторые мои коллеги утверждали, что встречали их — и узнавали по фибулам в виде волчьих голов. Соратники никогда, к счастью, не представляли для нас угрозы, а потому мы не обращали на них никакого внимания. Но то, что одна из высокопоставленных, очевидно, Соратников — даэдропоклонница, оказалось для меня любопытным.
— Я серьёзно тебе говорю, — женщина опустила взгляд в гостевую книгу, — Эстормо. К Соратникам не лезь. Лучше к Камню Ритуала сходи, там парочку некромантов как раз видели.
Сереброволосая нордка снова бросила мне злобный, пронизывающий взгляд, затем будто бы случайно споткнулась прямо передо мной. Медовуха из её кувшина пролилась мне на рубаху.
— Ольфина! — рявкнула хозяйка. — Эстормо, прости её. Она не нарочно. Правда же?
— Да, Хульда. Я не нарочно, — без удовольствия ответила девушка.
Хульда протянула мне влажное полотенце, я смачивал им рубаху в надежде, что пятен не останется.
— Возьмёшь у нас потом кусок мыла, застираешь — к утру высохнуть должно, — посоветовала женщина.
Сидевший рядом со мной норд — неприятный, мордастый, но всё же чистый и ухоженный — ядовито усмехнулся.
— Да всё эта корова нарочно, — злобно фыркнул он. — Не понимаю, что в ней мой брат нашёл? Считает себя сильной женщиной, а сама даже работу получше, чем разносчица в кабаке, найти не может! Серые Гривы, мать их… А с тех пор, как её братец за решетку угодил, как мятежнику и положено, вообще на всех эльфов зуб точит!
Брата этой разносчицы арестовали по подозрению в связях с мятежниками, и она за это возненавидела всех эльфов. Странная картина, нужно бы подробнее расспросить этого норда обо всём, что он знает. Нащупал в кошельке ещё горсть монет, попросил Хульду долить нам.
— А почему на эльфов-то? — ненароком поинтересовался я.
— Серые Гривы отчего-то вбили себе в голову, что их Торальда — ну, которого арестовали — забрали талморцы и уже сгноили в своих застенках. В общем-то, насчёт талморцев они правы, — мужчина отхлебнул из кружки. — Ах, прости, я не представился. Идолаф из клана Сынов Битвы. Мы с Серыми Гривами в этом городе самые знатные из всех старожилов, только вот мы поумнее их будем, а они нам завидовали всегда. А как Ульфрик воду мутить начал, так сразу выгоду для себя почуяли, и во всём ему потакать принялись. Предатели, чтоб их даэдроты во все дыры отодрали вместе с их Ульфриком.